САМОЗАНЯТЫЕ ЛЮДИ.
Все знают, что на территориях отдалённых районов России – Российской Федерации, в 21-ом веке нашей эры, ещё живут-существуют самобытные добросовестные самоотверженные люди.
Это люди, в основном, малообеспеченные, обделённые цивилизацией и научно-техническим прогрессом, потому что в некоторых деревнях ещё нет ни газа, нет электричества, нет водопровода.
Россияне, как принято сейчас называть, людей, населяющих бескрайние просторы России, в большинстве своём, безработные.
Чтобы выжить они вынуждены возобновлять и использовать свои вековые традиции ведения натурального хозяйства.
И жить, как сейчас декларирует наше заботливое Правительство Российской Федерации, самозанятым трудом.
Даже название этому повсеместному явлению придумали какое-то отрешённое, не государственное, как будто эти люди не принадлежат государству – Российской Федерации, а существуют сами по себе, - «самозанятые»!
Конечно, придумали это название по своему образу и подобию, и по определению стиля своей работы в Правительстве и в Думе: самозанятые правители и самозанятые велико-думные депутаты.
Термин, однако, какой придумали многозначительный – «самозанятые»!
А самозанятые, это кто такие? Онанисты, что ли, или педерасты?
Ну, понятно, придумали они это определение по роду и занятию своей работой, чем и занимаются изо дня в день, отрешённые от своего народа, - "самозанятые" правители!
А людям, живущим в отдалённых районах России, чтобы выжить, приходится дедовским методом возделывать огороды, пашни, держать скот, домашнюю птицу.
Хорошо, если в этих районах есть возможность выращивать сады, плодово-ягодные деревья. Сады, конечно, - это большое подспорье для выживания.
А если нет садов, приходится переходить на подножный корм, собирать «дары природы» в лесу, и на необъятных просторах России: грибы, ягоды, варить варенья, чтобы обеспечить семью на зиму минимальными запасами пропитания.
Молодёжь, как правило, покидает такие деревни, чтобы устроить свою личную жизнь, найти работу, создать семью, уезжает в города, - в цивилизацию.
Взрослеющие дети оставляют престарелых родителей в одиночестве доживать свой век, иногда и не помогая им, потому что самим не хватает. Сейчас и в городе трудно найти работу, снять жильё, заработать деньги, чтобы иметь возможность помогать родителям.
Стареющие родители, из последних сил и возможностей всегда помогают своим детям, потому, что всегда остаются любящими заботливыми родителями, постепенно умирают, и некогда цветущие деревни стоят без людей - пустые, мёртвые!
Ужас охватывает, когда случайно проезжаешь мёртвую деревню, как в преисподнюю попадешь, в потусторонний мир, в яму!
Распахнутые двери, открытые сквозняком, ещё остеклённые окна домов, уже не держат человеческого тепла, бездушно смотрят в вечность, проходящую мимо!
Мертвечиной пахнет!
Вымирает российская глубинка: всеми покинутая, всеми забытая! С болью чувствуешь чью-то навсегда остановившуюся здесь жизнь.
Жуть мгновенно охватывает тебя. Жуть!
И таких деревень становится всё больше и больше. Похоже государство наше вымирает.
Мор идёт по стране! Организованный Мор!
Такая ситуация складывается в местах, расположенных недалеко от городских поселений.
А посмотрите Сибирь, бескрайние просторы тайги. Маленькие населённые пункты расположены друг от друга за пятьдесят, за двести километров, а то и больше. Как там выживают люди без дорог, без сообщения, без транспорта…
Одно сообщение: зимой по таёжным тропам, «по зимнику», а летом только «по воде", по рекам и речушкам, на выдолбленных из цельного дерева, ютлых одноместных охотничьих судёнышках – «обласках».
Туда современная цивилизация ещё и не дошла.
Доходят только лесорубы по большой воде, хищнически вырубающие тайгу, да китайцы за бесценок, скупающие древесину!
Оттуда не уедешь, не сбежишь в цивилизацию, потому что - некуда, нет близко цивилизации, да и не на чем.
Кругом необозримая, непроходимая тайга, болота, через которые можно пройти только тогда, когда они замёрзнут, а есть и опасные - не замерзающие.
Там мороз да снег, и девять месяцев зима, остальное время – короткое лето!
Там, как в песне, исполненной когда-то народным артистом Андреем Мироновым в кинофильме Бриллиантовая рука, «Там живут ужасные люди-дикари!»
Конечно, это комедийная шутка.
Там живут народы Севера: остяки-селькупы, эвенки, русские, и люди других национальностей, сосланные сюда на поселение, полюбившие природу, и оставшиеся здесь навсегда.
И вовсе они не дикари, а очень даже самобытные люди, со своими вековыми традициями, со своим языком, которого уже многие не помнят, а все разговаривают по-русски, носящие русские имена и фамилии, со своим укладом жизни, в суровых условиях сурового климата крайнего севера.
Это смелые, гордые, отзывчивые, дружные, обстоятельные люди!
Это – промысловики-охотники, добывающие пушнину, промысловики-рыбаки, снабжающие рыбой свои деревни.
Они никогда не бросят тебя в беде, всегда помогут.
Всегда помогут, таков – Закон тайги! По-другому здесь не выживешь!
Потому, что в тайге всегда может внезапно случится беда и с тобой, и со мной: нападёт зверь, упадёт на тебя подгнившее дерево, утопнешь в болоте, попадёшь, не заметив, случайно в ловушку на большого зверя…
Тебя не оставят в беде, здесь помогут всегда, если знать, где ты находишься...
Одна беда - много пьют, «до дикарей».
Так они сами называют своё состояние в изрядном подпитии.
Когда уже совсем не могут держаться на ногах, и падают в горизонтальное положение, главным образом под стол – «в дикари».
Под столом, «в дикарях», вповалку, собираются по три-четыре человека, и отдыхают в отключке по нескольку часов.
Тут доброта в отношениях проявляется во всём: трогательная и очевидная.
Как только один «дикарь» проспавшись, просыпается, или только откроет рот, чтобы спросить: где я?
Как тут же, ещё не дошедшие до его кондиции товарищи, молча вливают ему в рот полстакана водки, и отключка в «дикарях» продолжается.
Причём этот непрерывный поочерёдный процесс длится несколько дней.
На праздничную попойку, по случаю первого выхода охотников из тайги, на сдачу в Промхоз добытой пушнины, и получении за неё хороших денег, приезжают все.
В это время посёлок, со всех своих охотничьих стойбищ-заимок, заполоняют охотники-промысловики, человек по двадцать – тридцать, иногда с жёнами, кто на оленьих, кто на собачьих упряжках, чтобы забрать на каникулы своих детишек, обучающихся здесь в начальной школе-интернате для "народов севера".
И праздник начинается!
Первый выход из тайги приурочен к Празднику Великой Октябрьской Социалистической революции, седьмого ноября, по-новому стилю.
Праздник длится несколько дней, пока не закончатся все деньги.
Монополька, так по старинке называют здесь маленький магазин, тоже старается.
Водку продают ящиками.
Закупают в больших количествах и продукты, чтобы увезти их домой, на заимку до весны, себе и малым детям.
Женщины, по природе своей, всегда и в любых условиях, остаются "женщинами": заботливыми мамами, кормилицами, воспитателями и хранительницами домашнего очага.
Продукты, одежду закупают в основном женщины, которые после этого тоже нередко уходят «в дикари», просыпаясь между мужиков, избитые, ничего не помня, с фингалами под глазами от ревнивых мужей, яко бы за измену.
Ну, что поделаешь, в дикарях всё общее.
Мужики между собой дерутся редко – нельзя! Тогда в тайгу опасно будет ходить.
Хотя территория для охоты поделена между всеми стойбищами-заимками.
МЕТЕОСТАНЦИЯ УСТЬ-ОЗЁРНАЯ.
По прошествии вот уже более пятидесяти лет я вспоминаю: юношеские годы, проведённые здесь, красоту природы, реки и таёжные речушки, многочисленные бездонные озёра-ямы, с совершено прозрачной водой, и почему-то без рыбных, вековые могучие, столетние в два обхвата кедры, за порубку которых Пётр-1 рубил головы, и вспоминаю события того времени.
Очень хочу съездить туда, в те сибирские таёжные места, посмотреть…
Как там сейчас?
Хочу просто побродить по тайге с ружьишком, даже не пострелять, а только подышать чистым таёжным воздухом, пособирать ягоды, сибирскую морошку, со смешанным вкусом малины и земляники, растущую на маленьких кустиках, не больше брусничных.
Хочу полакомиться кедровыми орехами, порыбачить удочкой в устье реки Озёрная, на реке Кеть - судоходном притоке реки Оби.
Очень хочу посмотреть те места, вспомнить свою розовую сентиментальную юность.
Как там сейчас?
Просто хочу побродить по тайге, по хвойному ковру, когда нога утопает в глубоком жёлтом хвойном ковре, и ты идёшь раскачиваясь, словно на батуте.
Хочу подышать таежным чистым воздухом, побродить с удочкой и с фотоаппаратом по берегам речушки Озёрной, и реки Кеть.
Ведь в этих местах, в маленьком глубоко-таёжном охотничьем поселении, на севере Томской области, близ Полярного круга, в июле 1963 года начиналась моя трудовая деятельность, на радио-метеостанции - «Усть-Озёрная».
Зимой связь с «большой землёй» была только по служебной радиостанции, круглосуточно передающей климатические, синоптические, шар-пилотные данные приборных метеонаблюдений, да изредка, раз в месяц, прилетал вертолёт, привозя устаревшую почту, кинофильмы, и зарплату.
По самодельному "полупроводниковому" радиоприёмнику, в нерабочее время слушал последние известия. Пристрастился слушать иностранные радиостанции, вещающие на русском языке.
Впервые услышал японскую радиостанцию корпорации «Эн Эйч Кей», ежедневно по тридцать минут вещающую на Советский Союз.
Очень полюбил протяжные задушевные японские народные песни. Своей душевной широтой, напевностью исполнения, они очень созвучны старинным русским народным песням. Очень хотелось их слушать каждый день.
«Голос Америки» объявил об улучшении американо-советских отношений после кубинского кризиса, чуть не развязавшего третью мировую войну.
В душе я радовался, что здравый смысл в отношениях с американцами восторжествовал.
И, вот на тебе: 22 ноября 1963 года, в Далласе, штата Техас, в торжественном автомобильном кортеже, застрелили Президента Америки Джона Фитцджеральда Кеннеди.
Как мне казалось тогда, лучшего молодого красивого Президента Америки, ставшего проводить миролюбивую политику.
Видно, потому и застрелили! Миролюбие не в чести у американцев, Америка - бандитская страна!
Траур, по Джону Кеннеди, который испытал и я, был во всём мире.
В свободное время пробовал на аккордеоне сочинять музыку.
Усть-Озёренский вальс иногда и сейчас вспоминается в памяти моей.
После дежурства на метеостанции ходил на охоту.
Мясо многих птиц и зверушек попробовал тогда.
В юности я был очень музыкален, красиво умел насвистывать песни и музыкальные произведения.
Идя с ружьём по тайге, всегда что-нибудь насвистывал на всю мощь своих лёгких!
Вот уж, действительно, без хвастовства, мною заслушивались птички.
Рябчики, которые, наверное, переговариваются между собой свистом, по нескольку штук слетались на мой свист.
И, севши рядом на веточку, рукой подать, с явным интересом внимательно слушали мои музыкальные трели, и любопытно поглядывали на меня, как бы пытаясь понять, что же это за явление появилось в их птичьей семье.
А однажды, рябчик – маленькая, величиной с голубя, любопытная птичка, чуть не села мне на плечо.
Какая доверчивая любопытная птичка, с белым мясом, вкусным, как у курицы.
Нельзя быть таким доверчивым, рябчик! Это я говорю тебе из своего, теперь уже жизненного опыта.
Особенно теперь, в наши времена, когда после предательского развала Советского Союза, власть в стране захватили воры и бандиты. Доверия нет никому, рябчик!
Теперь-то я понимаю всю свою недостойную «хичность», и мне сейчас тебя очень жалко, рябчик!
Давно уже не стреляю из ружья никакую живность - жалко любую жизнь! Каждая жизнь - уникальна, красива и неповторима!
Охочусь только за красотой жизни, из фоторужья! Каждое мгновенье жизни неповторимо!
Но тогда, прости меня, рябчик, я многого не понимал, и мне очень хотелось кушать…
Всё так и было.
Ещё с десяток разновидностей уток я перепробовал тогда, но самым вкусненьким оказалась маленькая уточка – чирок.
Вкусное мясо и у крупной кряквы.
Все другие дикие утки неприятно сильно пахнут рыбой.
Очень хочу съездить туда, в те сибирские таёжные места, посмотреть, вспомнить свою юность.
Как там сейчас?
Да, разве туда сейчас доберёшься?!
Помню, чтобы приготовить себе на обед уху, я с удочкой, баночкой червей, и оцинкованным ведёрком спускался с высокого крутояра к речке Озёрная, протекающей в ста метрах от метеостанции,
За десять минут я ловил полведра рыбы.
Выбирал штук пять подъязков покрупнее, больше мне всё равно не съесть, а остальную рыбу выпускал из ведра опять в речку, пусть растёт.
Из районного посёлка Белый яр в поселение Усть-Озёрное только вертолётом можно долететь, и то только когда он полетит по срочному вызову к больному.
Или ещё специальным почтовым катером, доставляющим летом почту раз в неделю.
От маленького таёжного поселения Максимкин яр, до нашего, ещё меньшего посёлка Усть-Озёрное, семьдесят - восемьдесят километров севернее, по воде.
Регулярного сообщения нет.
Смельчаки-охотники рассказывали, что на одноместном вертлявом, выдолбленном из цельного дерева "обласке", вниз по течению до посёлка Максимкин яр, с одним веслом можно догрести, без остановок на обед, за восемь - десять часов. А назад за двое-трое суток.
МУЗЕЙ ПАМЯТИ Я.М. СВЕРДЛОВА
Речной трамвай из районного посёлка Белый яр летом, раз в неделю, ходил до поселка Максимкин яр, где сохранялся в то время «подобие исторического музея» – маленький рубленый домик, чуть побольше собачьей конуры.
Здесь, в этом домике, в сибирской ссылке, с 3 июля 1911 года по 14 января 1912 года, жил Я.М. Свердлов, революционер, соратник В.И. Ленина.
О своей жизни здесь, в ссылке, Я.М.Свердлов писал жене:
Сегодня хочу дать тебе понятие моей обстановки и пр.
Начну с комнаты.
Представь узкую комнату в 3 шага ширины и 7 длины, почти то же, что и камера в предварилке.
По одну стену — два маленьких оконца, по другую — одно.
К одной стене, выходящей на улицу, приделана кровать на манер одиночных нар из досок…
О питании — этот вопрос тебя обычно занимал.
В этом отношении неважно.
Ничего нельзя купить: ни мяса, ни даже рыбы, кот[орой] не будет, пока не станет окончательно река.
Нет молока, нет белого хлеба, ни яиц, ни масла... ничего.
Живу так: раньше ели дичь — уток, тетеревов, потом — рыбу,
а теперь вот дня 4 пьем чай, варим картошку и едим с квасом,
есть у нас только ржаной хлеб…
Здоровье мое сносно,
ни разу по-настоящему то не хворал, хотя недавно и со мной случился казус такого свойства:
был на неводьбе и долбил лед, морозу было свыше 20°, и я провалился под лед, но не весь, вымок выше пояса.
Шубы у меня нет, и я до сих пор хожу в демисезонке,
а по селу — так даже в летнем пальто, одевая на себя лишь жилет да пиджак.
Уходит время и на добывание пищи. И с деньгами не все достанешь.
Никому, кроме меня, не продают молоко, но я добываю, когда мне надо.
Мне не отказывают, ибо почти всех перелечил или оказал другие услуги,
как, напр[имер], написал письмо, прошение и т.п.,
за что никакой мзды не беру,
чем до сих пор привожу в изумление всех, не привыкших к бережливому отношению к их карману…
Жена Я.М.Свердлова в своих воспоминаниях писала:
Вокруг Свердлова начинает группироваться местная молодежь.
Он затевает с ними постановку чеховского «Медведя» и вкладывает в это дело весь жар души.
«Артисты» вначале терялись, ведь никто из них не только никогда не выступал на сцене, но даже и не видел за всю свою жизнь театра.
Тем не менее энтузиазм «режиссера-постановщика» всех воодушевил,
и количество желающих участвовать в спектакле скоро даже превысило потребность.
Когда дело дошло до грима и понадобился парик,
Яков Михайлович, не колеблясь, остриг свои пышные волосы, наклеил их на бумагу, и парик был готов.
Совместные репетиции объединяли молодежь, интересы ее постепенно расширялись, и вскоре Яков Михайлович организовал общеобразовательный кружок из местной молодежи.
Кипучая деятельность Свердлова стала не на шутку тревожить надзирателей и максимоярского попа.
Посовещавшись с попом, стражники решили произвести у Якова Михайловича обыск.
Однажды вечером, когда у Свердлова собралась молодежь, внезапно нагрянули оба надзирателя — Приставка и Мунгалов.
В служебном раже они перевернули все скудное имущество ссыльного, обшарили его кровать, стол, сундучок. И поиски увенчались успехом!
В тот момент, когда стражники вломились к Якову Михайловичу, собравшиеся у него юноши и девушки чертили на листочках бумаги какие-то таинственные фигуры и знаки.
Вот эти-то листочки и были захвачены, как явные улики «крамольной» деятельности Свердлова.
На них было изображено нечто весьма подозрительное.
Но что именно, стражникам было невдомек.
Побежали к попу, но и тот ничего не понял в таинственных рисунках.
По совету попа «крамолу» отправили с оказией по начальству.
Увы! Вместо благодарности стражники получили нежданный нагоняй.
Исправник назвал их остолопами и дубинами.
На «крамольных» листках были изображены обычные геометрические фигуры, а самый «страшный» рисунок оказался... теоремой Пифагора!
В момент налета Яков Михайлович занимался со своими учениками геометрией.
После Великой Октябрьской Социалистической революции Я.М. Свердлов организовывал Уральский областной Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов в Екатеринбурге.
Пламенный оратор революции – Я.М. Свердлов в последствие стал председателем ВЦИК – Всероссийского центрального исполнительного комитета, наделённого большой исполнительной властью!
Долгое время мировая общественность считала, что Указ о расстреле царской семьи подписал именно Свердлов.
И несёт за зверское убийство царя и его семьи непосредственную ответственность.
Однако, никакого Указа в архивах ВЦИК не нашли, его просто не было.
Было лишь личное мнение В.И. Ленина, промелькнувшее в разговоре с Я.М. Свердловым.
Первоначально Ленин собирался публично судить царя народным судом, но время было нестабильное, шла гражданская война.
Безусловно, Свердлов вёл разговоры с Лениным о дальнейшей судьбе самодержца, и советовался с Лениным.
Это было в то время, когда колчаковцы захватили Сибирь, подходили к Екатеринбургу, и вот-вот готовились взять город, где под арестом содержали царскую семью и их близкую прислугу.
Колчаковцы 18 июля 1918г. захватили Екатеринбург, и намерены были освободить из-под ареста царя и его семью, как символ самодержавной власти.
Но царской семьи в живых уже не было.
Из воспоминаний Л.Д.Троцкого, когда он встретился с Я.М.Свердловым в Москве 18 июля 1918г.
Уже после убийства царской семьи, и услышал от него такую фразу: Ильич намекнул, что нам нельзя отдавать им (колчаковцам) живое знамя самодержавья…
Безусловно, Свердлов передал это устное мнение Ильича в Уральский областной совет депутатов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, как указание к действию…
И в ночь с 16-го на 17-е июля 1918 года, в половине второго, военный комиссар Уральского областного Совета – Ф.И.Голощёкин привёз Постановление, вынесенное Уральским Советом, о расстреле царской семьи, в дом инженера Ипатьева, где содержалась под стражей царская семья.
Лейб-медику – Е.С.Боткину, лечившего маленького больного цесаревича Алексея, было приказано разбудить царскую семью.
Через сорок минут царскую семью и их свиту собрали в полуподвале дома.
Сорока шести летняя царица Александра Федоровна попросила принести два стула: себе и цесаревичу Алексеею, который из-за болезни не мог стоять.
Комендант дома Юровский зачитал Постановление – приговор.
По воспоминаниям разным участников расстрела, будто бы Юровский, обращаясь непосредственно к пятидесяти летнему царю Николаю второму, произнёс:
«Николай Александрович, ваши родственники пытались вас спасти, но этого им не пришлось, мы принуждены вас сами расстрелять».
Царь с нервной улыбкой, и презрением воспринял этот приговор.
А царица и девицы, спросонок, казалось и не поняли, что им сейчас зачитали.
Старшей из девиц, царевне Ольге, было 22 года, Татьяне 21, Марии 19, а младшей Анастасии 17 лет.
Совсем юные девицы даже и предположить себе не могли, что через несколько секунд с ними такое произойдёт!
Доктор Боткин во время расстрела держал на руках тринадцати летнего цесаревича Алексея, который не мог стоять.
И началась беспорядочная стрельба.
Охранники из револьверов беспорядочно, по-зверски стали расстреливать полусонных людей, по нескольку раз добивая, каждого раненого, из одиннадцати человек приговорённых.
В едком дыму, от дымного пороха, в криках и воплях раненых доктор Боткин Е.С., упав, попытался приподняться. Его тут же добили.
А женщин стреляли по нескольку раз, и не могли застрелить, потому, как в последствие оказалось, в их лифы и одежду были вшиты драгоценности и бриллианты.
Пули от них отскакивали, как от панциря.
Выстрелы, вопли и ужасный вой раненых из окон полуподвального помещения был слышен в соседних домах.
По данным следствия, проведённым колчаковским следователем Соколовым, охранник Зимин безуспешно, неоднократно пытался заколоть женщин штыком.
А в последствие, коменданту Юровскому, пришлось добивать раненых выстрелом в голову.
В четыре часа ночи 17 июля 1918г. тела убитых погрузили на грузовик и увезли на брошенные рудники – Ганину яму, и сбросили в шахту.
Облили кислотой и бензином.
В шахте воды, для сокрытия трупов, оказалось мало, одиннадцать трупов лежали на поверхности и были видны.
Утром о расстреле царской семьи стало известно всему Екатеринбургу.
Охранникам, из Латышских стрелков, среди которых были люди разных национальностей, пришлось срочно доставать изуродованные тела и закапывать их в разных местах, предварительно облив их бензином и кислотой.
В спешке, некоторые трупы полусожгли.
Конечно, Ленин, Свердлов, и Уральский областной Совет, безусловно, несут коллективную ответственность, в разной степени, за расстрел без суда и следствия, за зверское убийство царской семьи царя Николая второго, и его свиты.
Это преступление советской власти сделало примирение различных общественных сил невозможным на долгие годы.
Такова была Великая Октябрьская Социалистическая революция, зверская, непримиримая гражданская война, Белый и Красный террор, погубившие миллионы ни в чём неповинных людей, как и любая война!
Не приведи Бог испытать эти ужасы никому! (12 октября 2019г. С.Зверьков)