Песнь Каинана о десяти колоннах
1 cентября 1840 года
1. Едва Сиф произнес свои слова о недостатке любви, как подошли к этим троим еще Каинан, Малелеил и Иаред и поприветствовали их во всей любви, и возблагодарили Меня за милость этой встречи, и Сиф благословил их всех Моим именем, чтобы они могли говорить перед лицом Моей любви и перед лицом Сифа, второго отца рода той премного благословенной линии после Адама, которую в итоге Я Сам телесно завершил в великое время всех времен.
2. И когда Каинан с присными получил благословение, открыл он уста первым и сказал:
«Отцы дорогие и дети, внимая, услышьте,
как следует речи мои; ибо вам я хочу передать их
столь верно, сколь я получил их в видении ночи.
Видение это явило мне десять колонн, и колонны
в великой воде возвышались, которая часто и с силой
в них всех ударяла. На первой колонне
Адам, обратившись к волнам, говорил им:
"Послушайте, дети, Господь Саваоф, Бог могучий,
святой и великий Отец всех рожденных
детей от меня, есть единственный Бог! Как меня Он
единственным создал земли человеком, так есть Он
единственный Бог, и от века
нет кроме Него никакого иного; поскольку
от вечности к вечности вся бесконечность
исполнена славой Его
и святостью, также любовью.
И верьте тогда вы, о волны, что всем нам
Господь лишь единый Отец есть, великий и вечный,
всесильный, святой, справедливый, мудрейший, Который
исполнен любовью и милостью щедр, милосердный,
премного добрейший, а также
всех выше возвышенный самый.
Засим успокойтесь,
проворные волны, и ясными станьте,
чтоб свет Божества и единого Бога до жизни
всей вашей основ просветил вас!
Аминь".
3. И смотрите,
тут волны затихли в округе колонны Адама,
на гладкое зеркало вод наиярчайший
пал свет из божественной выси.
Тогда засияла поверхность, подобная солнцу,
из вод в основанье пошло одногласное пенье,
как легкое облако, выйдя из вод и поднявшись,
сияя светлей и светлей, и все выше, и выше
до вечных, святейших высот всемогущего Бога,
Отца, что единственный есть и единый Господь наш.
4. И слушайте дальше, отцы дорогие и дети,
что видел в ночном я видении столь восхищенно,
хотя и не тела глазами, – но оком духовным!
5. Вблизи от колонны Адама подобная ей воздымалась.
И резвые волны едва ли сверкавшие главы
решались поднять вверх к возвышенной этой колонне,
и благоговения полны
все, мягко качаясь,
кружили вкруг этой великой колонны,
как будто промолвить хотели: "Смотри, человече!
О смертный! На имя Всевышнего глянь, ибо имя
то свято и полно любви, и гласит ‘Иегова‘!
Не должен язык святотатства заносчиво имя Господне
никак и нигде называть.
Святого Отца имя свято, пресвято, премного пресвято!
О люди, всегда памятуйте, – кричали кружащие волны,
– о чада, всегда памятуйте, присуще Кому это имя!
И в сердце своем рассудите, что Бог и Господь Вседержитель
есть Тот, Кто несет это имя!"
6. Смотрите, когда изумляясь
услышал я это от мягко
кружащих качавшихся волн,
тогда лишь сумел боязливо поднять я весьма удивленный
духовный свой взгляд к капители
и тут же увидел – о нет, не могу описать я,
как жарко и все же блаженно вдруг сделалось мне на душе! –
увидел я как на вершине сверкающей этой колонны
с серьезным лицом ты стоял там, любимый отец.
Да, тебя я увидел, мой Сиф, там стоящим!
И ты говорил к этим мягко
кружащим волнам то, что прежде
я сам говорил, ибо верно услышал я это от них же,
и был я там в вере и в слухе, как если бы слышал от этих,
кружившихся волн бесконечных,
что ты лишь промолвил на этом священном высоком навершьи
к волнам, что святую колонну так, мягко качаясь, омыли.
И как говорил я, так это я сам совершенно и видел.
7. Так слушайте дальше меня, о отцы дорогие,
а также и вы, нам всецело послушные дети! –
От Сифа колонны подале увидел я волнами света
омытую третью колонну. Как будто подсвечена красным,
вставала она, чуть поболе иных возвышаясь, и волны,
что подле колонн остальных все сильней ускорялись,
здесь вдруг замирали, из борозд, дрожащих их благоговеньем,
любовью объята, парила в огне песнь хвалебная Богу,
вздымаясь ко Господу вечному и пресвятому Отцу.
8. И высмотреть мне не терпелось, куда направлялись
пламени те испаренья, – и вот, посмотрите,
очи мои уж почти ослепленные пения блеском,
что паром вздымалось возвышенно вверх из покоя
тех вод просветленных,
увидели в выси святой этой третьей колонны
в тучах густых, что сверкали разрядами молний,
третьего среди вас, любимых отцов наших,
и был это Енос!
9. Да, отец Енос, стоял ты на третьей колонне,
пламенным словом реча прямо к тихо внимающим волнам:
"Слушайте все вы, о воды земли, и внимайте
слову из выси и слушайте звук святой речи!
Только шесть дней и ночей вам, веселым,
можно струиться и волноваться рядами!
День же седьмой лишь настанет священный,
благословенный покоем, суббота Господня,
день сей – святой, так что слушайте все, его также
праздновать должно всегда вам как есть непременно,
и обязательно славить святого Отца! Ибо это
сообразуется с вечным порядком, чтоб все, что дыханьем
дышит из Бога живым, да и в мыслящем сердце,
также живом, ощущает любовь пресвятого вечного Бога, Отца,
помнить должно о покое и празднике в день сей святой.
Ибо всегда высочайше святая воля святого Отца такова:
‘Ровно шесть дней могут действовать воды,
стаями течь, волноваться шумящие могут.
Только в субботу святую
веять святому покою вменено величаво,
как облакам огневым,
к празднику всех приглашая,
над внемлющим молча потоком!’
10. О дорогие отцы и послушные дети,
слушайте, то, что я здесь сообщил вам всем, – верно и точно,
так же, как сам я все это недавно услышал.
11. И с терпеливою волей послушайте дальше,
наши отцы дорогие, а также и вы все, любезные дети, какие
Божьей любви чудеса и сияющей милости верно
видел я дальше оком духовным своим изумленным!
О дорогие отцы и любимые дети,
этот трепещущий пыл,
с коим, как видно и слышно, ныне виденья мои вам
я все как есть доношу,
так, о воистину, так там четвертым стоящим
сам я в виденьи том был.
И высился я, омываем светом слегка красноватым,
на колонне размером поменьше, что, как и первые три,
волнами там омывалась резвыми, что блуждали
в мыслимых всех направленьях.
И до краев изумленный
важным своим положеньем,
кое, подобно отцам, я
занял для всех столь внезапно,
с грустью узрел я, что дальше
волны все боле мрачнеют,
враз становясь штормовыми,
будто шумящие горы,
и без числа поднимают
тревожные пенные главы,
вздымая их вверх над колонной,
где полный волнений и скорби стоял я,
они же, как дети, что без послушания в сердце
старались со зла опрокинуть
высокую эту колонну
отца, да и матери также,
кощунственными языками
глумясь, и в падении этом
топтать, попирая стопами
с налипшей на них массой праха
убийственно неблагодарной.
12. В то время как с кровоточащим
взирал я на все это сердцем,
поднялся вдруг вихрь из колонны.
Могучий, как шторм, бушевал он,
подобно большим ураганам,
над вспененными головами
горами теснящихся волн. И
сильный тот вихрь из колонны,
смотрите, он длился недолго.
Когда ж улеглась суматоха
бушующих волн, принужденных
всей мощью сего урагана,
карающего непокорных,
тогда только изредка где-то,
лишь легкое их бормотанье,
охотно к покою влекомых
борозд глади вод тех великих,
не без наслажденья играло
со струями, полными света,
божественных уст дуновенья.
Когда же Любовь пресвятого
Отца и извечного Бога
чудесно и столь всемогуще
надежно добилась покоя,
благословенного свыше,
из уст моих тотчас излился
струящийся звук бесподобный.
И слушайте, был он как звуки,
слов святости, что изливались
из любвеобильного сердца
святого и вечного Бога,
Отца из высот всех высот и
предвечного света всех светов
сияющих сфер бесконечных.
Обильным блестящим потоком
он лился далёко повсюду
и громко над всей бесконечной
внимающей гладью тех вод,
великих, и, как я услышал,
я верно теперь излагаю
смысл этого чудного гласа
с великолепным звучаньем.
А смысл выражался прекрасно
и удивительно вот в чем:
13. "Внимайте, – сказал святой голос, –
вы, волны, лишь ждущие бури,
коль долго хотите собою
ущелья и мертвые скалы
скорбящей земли увлажнять,
должны вы, дрожащие волны,
покорно любить и лелеять
колонну сию Каинана!
Но горе желающим бури
волнам, что вздымаясь и пенясь
возвыситься смогут над блеском
сияющей этой колонны!
14. О, как высоко б не поднялись
они, Я их вечною силой
пылающей ярости с гневом
Моим превращу тотчас в горы,
ущелистые и крутые,
и сделаю тверже и крепче,
для временных их и для вечных
духовных мучений в геенне
горящей, и вечной трясине
проклятия Моего!
15. Волнам же спокойным, послушным
на время и также навечно
пусть сбудется вод колыханье
во свете любви бесконечной
святого Отца всех отцов тех
бодрых и благословенных,
и радостных волн, что стремятся
к морям вечной жизни – собраться
и стечься к морям вечной жизни
из Моего состраданья!
16. Тогда над святою колонной сияющей Каинана
вздымайтесь хоть вечно. Так хочет святой и предвечный
и вечный Отец всех отцов, а также волнам Судия,
возмущенным, в грядах бесконечных,
в потоках огня, что исходят из Бога!" –
Смотрите, отцы дорогие, а также и вы все, родные,
любезные, милые дети, как я рассказал, так и было,
все верно и в истинном свете, как именно это я видел
открывшимся внутренним зреньем,
все, что исполнено чудом
и высшим правленьем Любви
вечной из Бога и в Боге!
17. Слушайте ж дальше меня, ибо чудо
Божьей Любви мне явилось
в духе столь ясно, как если б
редкие эти явленья
видел я оком открытым
бренного плотского тела!
18. Я все стоял на вершине блещущей этой колонны,
взгляд свой направив, однако, к пятой колонне подале.
И изумился я снова,
слушайте, я изумился
чуду, возникшему вновь,
Божьей Любви и Господней
вечно святого Отца!
19. Эта колонна предстала
темной совсем от подножья
вплоть до вершины своей,
волны ее омывали сильным потоком, пылая
гневом, подобно металлу, что раскаленный, казалось,
хочет себя уничтожить.
Смерть там шумя бушевала через пылавшие толщи
гневных тех вод, и все волны
одна за другой цепенели, пламенным гневом объяты.
20. В мраке ночном в бушеванье смерти глубин я всмотрелся
и увидал я там нечто – слушайте все, человечий
язык скорей онемел бы, чем смог передать весь тот ужас
яростных, пышущих жаром гнева убийственных волн!
21. И насмотревшись на это
оком духовным, открытым
в центре души моей, с сердцем
сдавленным поднял я взгляд свой
к выси колонны той мрачной,
и что я увидел? Слушайте все,
на вершине был Иаред,
сын от сына Малелеила от первой
благословенной любви.
Очень серьезно молил он
вечного Бога святого и пресвятого Отца
лишь о любви для пылавших гневом и яростью волн,
тех, что толклись меж собою, уничтожая друг друга!
22. Мой Иаред, и когда ты
Бога молил, вдруг низвергся
на отвержденные жаром гнева губящего волны
полный любви милосердной
многообильный поток
вдоль всех небес отворенных.
О, вот тогда зашумела и закипела, и снова
оцепенела поверхность моря столь полного смерти,
и затвердевшие крепко в смерти губительной волны
начали вновь растворяться в тверди своей озлобленной,
и, словно братья и сестры, мягко струясь и волнуясь
перетекали друг в друга, и, помогая друг другу,
снова текли с наслажденьем прямо в объятия сердца
вечной любовью согреты.
23. Только я это увидел,
вдруг был могучей Десницей
брошен в дрожащие руки
молившегося Иареда
огненный меч, и он ловко
меч тот схватил и взмахнул им по повелению Бога,
сколь было сил им взмахнуть.
Лишь тогда я
четкому, ясному слову
смог внимать:
24. "О суета волн мирская, да никогда не посмеешь
ты, вероломная, всюду жизнь отнимать у существ,
чад сотворенных святою вечной Господней Любовью!
Ибо, как есть Я Властитель жизни, так равно и смерти!
Если же кто-либо с гневным сердцем убьет своих братьев
или сестер, тот вовеки пусть будет тотчас наказан
карою смерти навечно духа и также души.
Так в отношенье другого да не позволено будет,
кто бы он ни был, увечить, бить, отвергать, проклинать,
в целом лишать его жизни. Ибо лишь Я есть Всевышний,
Бог всемогущий как жизни, также и временной смерти,
равно как смерти навеки!"
25. Слушайте все и смотрите, отцы дорогие,
любимые, также и вы, дорогие любезные дети,
как я сказал, так и было, верно и истинно было,
так все от знака до знака произошло,
и от слова все это было до слова.
26. Только лишь все это ясно
я увидал и услышал,
тотчас я взгляд свой направил
к шестой из колонн и узрел там,
о, внемлите, отцы дорогие, любимые,
также и вы все, любвеобильные дети, –
робкому Каинану страшно раскрыть перед вашим
всеиспытующим оком невыносимый тот ужас,
что довелось мне увидеть там, у шестой из колонн.
27. Видел я эту колонну,
густо омытую кровью
и отвратительной грязью,
и вместо волн беспокойных,
тех что иные колонны, прежние, омывали,
слушайте, здесь, вызывая
ужас ни с чем не сравнимый
и отвращенье, и скверну,
ползали мерзкие черви.
28. Слушайте, даже колонна,
высившись величаво,
как никакая другая,
была от подножья к вершине
испачкана кровью бесчестья
червей отвратительных тех!
И черви
ползли вплоть до самой вершины.
И массы
червей тех наверх заползали,
и метку прекрасную воли Господней
никто уж не мог разглядеть.
29. Как далеко бы взгляд духа
ни доставал, но увидеть
не мог ничего он иного,
лишь массы и массы, и видел,
как массы червей, превращаясь
в отвратное месиво, в рвенье,
сливаясь и объединяясь,
в червей превращались огромных,
ползли чрез других, извиваясь
и корчась,
к измазанной грязью колонне той Малелеила,
ее обвивали до верха и этим хотели вчистую
лишить ее формы Господней, в которой святейшая воля
Отца пресвятого вовеки должна была стать вестью мирным
волнам тех великих вод жизни в бескрайнем потоке святейшей
любви в сердце Бога святого,
Отца пресвятого навеки.
30. И слушайте дальше, что верно
впоследствии там приключилось!
Вдруг громом глухим загремело
в пылающем небосводе.
И солнце потухло с луною,
что свет своего постоянства
дарить не могла уже больше.
И также все звезды лавиной,
огромной несметной лавиной,
бесчисленно падали с неба,
пронзенного пурпурным жаром.
31. И слушайте, только все это
случилось, тогда возроптали и взвыли
несметные сонмы из мертвых
во всех безднах грязи зловонной
и говорили:
"О, скройте же нас поскорее,
разбитые вдребезги звезды,
чтоб нам никогда и вовеки
не видеть лик Малелеила.
Поскольку пришел он во Имя
предвечного, гневного Бога
как пламенеющий бич, чтоб
разбить нас, презренных и жалких
червей, что обвили,
дивную эту колонну,
ввысь уходящую прямо!"
32. И слушайте, только все это вышло из бездн мрачных смерти,
треснул тогда свод небесный, и из открытых тех трещин
мощным потоком излился Божий огонь, и накрыл он
Малелеила колонну.
33. Малелеил же, пронизан светом Господнего духа,
так им сказал: "О, услышьте, темные волны морские
в образе мерзких червей сих, свята любовь Божья, вечна,
также чиста и прекрасна. И потому вам не должно
грязно творить нечистоты!
34. Время пришло уж святому
пламени с неба отмыть вас,
мерзких зловонных червей,
в вечном огне гнева Бога,
если вы все добровольно
прежде не смоете скверну,
снова пронизаны светом Божьей любви с состраданьем,
в мирные не обратитесь, прежние резвые волны".
2 октября 1840 года
35. Только с уст Малелеила
огненных при постоянно
блещущих молниях с громом
сильным излилось такое
в сильных словах, о, услышьте,
массы червей всех и сонмы начали вниз опускаться.
И когда все они стали ровной поверхностью моря,
гадкие мерзкие формы эти, подобно металлу
в пламени кузницы мрачной, брызжущем искрами горне,
плыли тогда поначалу в тусклые, но постепенно
в более ясные волны мирно текущих потоков:
где-то друг в друга вливаясь, иль – друг сквозь друга, а где-то –
медленно и величаво друг от друга сбегая.
36. Слушайте, так был порядок, дивный и стройный порядок,
вскоре совсем восстановлен, после же восстановленья
Божьего этого строя, жадно я взор устремил свой
в дали бескрайние глади чуть беловатых великих,
ставших чистейшими, вод.
Видел я, что не теснились больше ни сонмы, ни массы,
но там и тут разглядел я, более темные волны
к тем, что светлей, приближаясь, сами близ них становились
ярче и ярче, покуда вскоре не воссияли.
Дальше глядел я и видел, взор свой пытливый направив
от бесконечных просторов вод тех великих к колонне
Малелеила обратно, то что она, от позора крови и грязи отмыта,
ласково так засияла светом неярким, и волны
мило шутя, балагуря, полные чистого света,
резво ее обступили.
37. Малелеил мой, послушай, дальше я видел, как стоя
и преклонивши колени благодарил ты святого
Господа Бога, Отца волн, светом сияющих ясным.
Каждое слово, какое к Богу, Отцу любви вечной,
столь благодарно слетало с губ твоих с трепетной дрожью,
о, посмотри, словно солнце, дивно сверкая, всплывало
к вечным высотам святого вечного Бога, Отца!
38. Слушайте же и смотрите,
отцы дорогие, любимые, также
и вы, дорогие любезные дети,
как я все видел и слышал,
так же доподлинно верно
ныне я вам и поведал!
39. Если с готовностью
вняли вы этому в сердце,
слушайте дальше меня,
своего Каинана,
что я поведаю вам о ночном этом чуде
Божьей любви, как и милости вечно святого
Бога, Отца, что сияет повсюду, сверкая!
40. Слушайте все, только вдоволь
налюбовался я этим
в свете сияющем милости,
том, что струился
и изливался из вечных
высот пресвятого Бога,
Отца всей любви и всех миролюбивых, блещущих волн,
взгляд мой внезапно наткнулся там на седьмую колонну,
жаром красневшую. Енох, честный и благочестивый,
словно парил, возвышаясь
над пылающей этой колонной.
41. Волны, коварно кружа, омывали колонну,
что высоко в пламенеющий воздух вздымалась.
Все же недолго совсем я глядел с удивленьем
оком духовным на дивную эту картину,
вскоре заметив под теми волнами коварства
слабо прикрытые илом со дна безобразно
чуждые оцепеневшие воды,
будто похищены кем-то.
42. Были то воды любви, воды милости, жизни и света,
кроме того – всевозможные воды иные.
Все эти воды бескрайние – слушайте! – были
отверждены словно камни прозрачные цепью,
огненной цепью покрытой стыдом и позором,
любящей только себя самое.
43. Ну и дальше смотрите,
отцы дорогие и дети,
как же случиться могла эта
любвелишенная кража.
Слушайте, как я все видел,
так я и хочу вам поведать:
вдруг поднялись, воровским подгоняемы пылом,
массы подобные тучкам изящным из этой
глади коварной великих тех вод, омывавших
честного Еноха жаркую эту колонну
со всевозможных и необозримых сторон.
Тучки бежали далеко от этой колонны;
и если видели где-то спокойные глади
вод тех великих в других областях, то быстрее
молний бросались туда и с поспешностью жадной
мирные волны хватали и распыляли
в мглистый туман и затем поднимали и гнали так быстро,
подобно ветрам штормовым, в те глубины
влажно-коварного сброда, что были ужасны,
илом и грязью полны. В них они погружали
эти коварно плененные, мирные воды,
сильно сжимали их там всею краденой силой
в камни твердейшие и покрывали их гнусным
илом и лживым пометом из своекорысти.
44. Это коварство однако с распутнейшим действом
длилось недолго, поскольку я вскоре увидел
Еноха, блеском своим затмевавшего солнце.
Жгучих потоки лучей, от его головы исходивших,
мощно и ярко в мгновение ока пронзили
все эти илистые воровские глубины,
алчности жаром горящих великих тех вод.
45. Слушайте дальше меня, ибо только коснулись
жгучие эти лучи, что текли и струились
прямо от честного Еноха, вод вероломных,
начали волны коварных тех вод возмущаться,
пениться, и бушевать. И тогда задымила
и зачадила бескрайняя эта поверхность,
и, принуждаема жаром лучей, поневоле
воды чужие, что прежде коварно украла,
алчностью и себялюбьем сковав в грязной бездне,
мигом вернула назад. И чужие те воды
быстро вздымались несметными стаями, словно
огненные облака, вырываясь
из нижних,
темных и мутных паров вероломных коварных
волн, прямо в более чистый, сияющий воздух.
Дальше смотрите, когда из глубин своей смерти
вышли они, то пришли хлопотливые ветры
и понесли, из колонны под Енохом вея,
нежно вдоль вод вероломных и их испарений
в радостном вихре детей этих освобожденных
и обновленных обратно в объятия ждущих
любящих вод, ставших чистыми милостью Божьей
данных указов. И как только это случилось,
чудом святейшей любви свыше, Енох могучий
руки тогда распростер всею силой и молвил, повелевая
решительно сильным грохочущим гласом:
46. "О воровские, разбойничьи волны коварства,
внемлите воле святой всемогущего Бога,
той, что ниспослана в мрачную грязную бездну,
слушайте с гладью спокойной слова избавленья,
кои так мощно гласят, дескать, каждая капля
в сердце извечной любви сочтена многократно,
и потому-то самой лишь себе да извечной
принадлежать ей Любви надлежит; и вовеки
грязной добычей не станет один для другого.
Горе коварным бандитам, ворам и убийцам
чистых тех вод достоянья и чистых созданий!
Горе, да, горе волнам вероломным,
тем, что во злобе себя лишь единственно любят!
Знайте: вовеки коварству воров и бандитов
не колыхаться волнами в кругах резвой ряби, смотрите,
лишь отвердевшему в смертном оцепененье
должно ему в виде жарких камней раскаленных
с вечным проклятием в самые глуби земные
сброшенным быть убивающей властью указа
тотчас же или однажды. Ведь Бога святого,
Господа вечного воля гласит так всевластно
и всемогуще: ‘Не грабь, не воруй, не кради!’
47. Это запомните и во вниманье примите,
о вероломные волны!" И слушайте дальше,
отцы дорогие, любимые, также и вы, дорогие любезные дети,
были последними эти слова из гремящих
громом слов Еноха с блещущей этой колонны,
словно отметины вечной Божественной воли!
Только затихли слова те прекрасные в дальних,
даже духовному оку чужих, полных ужаса, мрачных,
волны катящих равнинах, тогда смог я слышать
очень отчетливо из глубины выходящие речи.
Так говорили они с послушаньем к вершине колонны:
"Сделай нас чистыми, светлый герольд многосильной
воли святого и вечного Господа Бога,
чтобы и мы, точно так же, как воды другие,
стали любезными светлому оку святому
вечной святой и непреходящей Любви!"
48. Слушайте дальше, тогда из сверкавшей колонны
ветры сильнейшие, вея огнем, заструились
и примешали чудесно в горящем избытке
пламя извечной Любви к взволновавшимся волнам
внемлющей глади бескрайней. И все эти волны
вместе с потоками стали пронизаны светом
блещущей столь доброты, что, – о, слушайте! – стали казаться
светлыми, словно поверхность горящего солнца,
и воздавали хвалу и восславили Бога,
Господа милости, и вкруг колонны плескались
волнами, полными света. Тогда прозвучало
эхо святое, гремящее столь благозвучно,
вдоль бесконечных пространств лучезарных потоков.
– Слушайте все, сколь я верно все это увидел,
столь же я верно все это и сообщил вам.
49. Раз уж вы все так надолго, отцы дорогие,
также и вы, дорогие любезные дети,
столь терпеливо с вниманием и прилежаньем
уши свои предоставили мне, Каинану,
в духе оратору, то уж послушайте дальше,
что за любви чудеса, да и милости Божьей,
видел я верно и слышал. Немного подале
виделась мне очень гладкая, словно из меди
сотворена из блестящей, другая колонна.
Волны ее омывали но, слушайте, были
волны те словно волнами песчаного моря!
50. Издалека, так я думал и верил, виднелись
волны воды настоящей, но стоило только поближе
пыльным волнам и потокам ко мне подобраться,
как становилось понятно и виделось ясно,
что не вода уже здесь, омывая колонну,
разволновалась, но только песок, завихряясь,
ветрами вздыблен, сухой, вод волнение взгляду
ока пытливо смотрящего вдаль Каинана
лживо, притворно являл!
51. Долго смотрел я на это. Сердясь удивленно,
что не сумел обнаружить в своем наблюденье
даже и капли воды, поднял к небу глаза я –
вверх – и взмолился, к святому Отцу обращаясь,
к вечному Богу любви о Его милосердье,
помощи сильной, а также о мудром совете.
Но оставалось немым с бледно-белым свеченьем,
с проблеском редким и слабым, слегка красноватым,
небо. Вдобавок не шло ниоткуда
ни одного хоть малейшего слабого звука.
Только все больше и больше мрачнела святая,
вечная высь, что обычно отзывчива очень
всем милосердьем своим и святою любовью,
коей пронизано вечного Бога жилище.
52. Дальше, смотрите, вздымались обманные волны
пыли с песком постоянно все выше и выше,
и становились они тем плотнее, чем выше,
как это можно понять, все они поднимались.
Даже ярчайший луч света, для глаза услада,
не в состоянии был через пыльные волны проникнуть
и через массы обманные ложью объятых песков.
53. Слушайте дальше, беспутное это затменье
длилось к великому счастью недолго, и вскоре
видел я с радостным сердцем тебя, Мафусала,
как ты стоял на колонне той темным песком окруженной,
с острым горящим мечом с двух сторон заточенным.
Лентой льняною, испачканной пылью искристой,
очи свои завязал ты и уши заклеил
липкой смолой. Но смотрите, вдруг блеском небесным
сильно сверкая стремительный, быстрый, могучий,
сильный орел прилетел в ослепительном свете.
Снизился он к голове Мафусала кругами,
чувствами скудной, и ленту защитную сбросил,
и осторожно из плотно закрытых для звуков
бедных ушей его выклевал начисто пробку
клейкой смолы. И когда дал свободу он чувствам
от защищающих уз Мафусалу, взлетел он,
мощный блестящий орел, как звезда воссиявший,
вверх ко святым небесам, ввысь, откуда он прибыл.
Верный и истинный взял Мафусал острый меч свой,
пламенный и с двух сторон заточенный,
коим во грозной деснице, подобно сверкающим вспышкам
молний, по кругу по всем направленьям взмахнул он.
54. И в то же время, при взмахе меча огневого,
будто сноп искр, в разнобой разлетевшихся, стая
в сильном пожаре, когда пламенеет смолистый
ствол того древа, что часто растет у подножья
гор и имеет ствол крепкий и толстый, пылая
освободились сверкающие языки.
55. Слушайте, те языки без числа полетели
с невероятною скоростью всюду над пыльной
и бесконечной поверхностью, перемешали
лживый песок силой пламени в хаос, и было
в том невозможно понять: хоть какая-то польза
выйдет из этого месива или не выйдет.
56. И я глядел на чудесное действие это:
долгое и неуемное перемещенье
пламенных тех языков с бесконечною массой
лживых песков, полный наивеличайших предчувствий.
Но ничего не стряслось, вопреки ожиданьям,
кроме того лишь, что все те пески, совершенно
добела раскалены, пламенели в ту пору!
57. Впрочем, в тоске, о смотрите, среди предвкушенья,
полного жажды свершений, со взглядом ужасным
встал Мафусал и с огромною силой святую
волю святого Отца и предвечного Бога
стал проповедовать насквозь горящим пескам.
Мощные эти слова, исходившие с пылом,
проистекали из уст Мафусала, подобно
водам великим, широким потоком с кипеньем,
ревом ужасным и буйством, с собой увлекая
эти пески во все стороны, как это прежде
делали им языки огневые. Кипенье
это и рев ужасающий с буйством
им говорили отчетливо внятное слово,
полное мощи и силы, а также величья
святости Господа Бога, да – внятное слово!
58. И это слово, – послушайте, дети с отцами –
вот что гласило: "Ничтожная пыль, внемли воле
святости Бога! Пусть никогда не присуще
будет тебе ложью полное это волненье!
К водам чистейшим свободным скорей обращайся,
как таковая качайся и колыхайся
в вечных сияющих волнах и знай, что обману,
только ему одному, предстоит лишь однажды
полностью быть уничтоженным или разбитым!"
59. И посмотрите, когда бесконечная плоскость
это услышала, то за песчинкой песчинка
в чистые капли растаяли; все они вместе
радостно соединились в сияющей правде
и в бесконечную гладь вод чистейших стеклись, колыхаясь
рябью и волнами, превознося пресвятое
имя предвечного Бога, и радостно смыли
весь тот песок, что пристал к Мафусала колонне
и уличал их, затем восхвалили колонну,
рядом кружа и сияя, тем светом, который
мощно струился из этой колонны и коим
с любящей жаждой они перед тем украшали
зыбкие главы свои, что сверкая качались.
60. Слушайте все и смотрите, отцы дорогие,
также и вы, дорогие любезные дети,
как я все истинно видел и верно все слышал,
так же доподлинно верно я вам и поведал.
Истина только, отцы дорогие и дети,
истина только одна есть воистину сущность,
та, что любезна Любви. Ну а лжи и обману,
как никакому иному пороку пристало
быть уничтоженным; ибо они суть полярность
истине вечной Любви вечно сущего Бога.
61. Слушайте дальше теперь, о отцы дорогие,
также и вы, дорогие любезные дети,
что Каинан ваш за чудо видал изумленным
оком своим! – Показалось мне, будто с колонной,
где я стоял, нас продвинули дальше и дальше
в области дальних колонн; и, как это уж было
раньше со мной, так со мной приключилось и снова:
видел девятую я из колонн с моего возвышенья!
62. Но, о отцы дорогие и любвеобильные дети,
все это странным казалось весьма и весьма! Ибо знайте:
из бесконечных глубин вечной ночи вздымалась
на высоту недоступную глазу колонна
страшная эта, измазана пестрою краской.
Вкруг той колонны не видел я вод колыханья,
также пыленья песка, никакого движенья
и устремленья существ без названий; лишь вечно
ночь беспрерывная долгая немо объяла
пеструю и бесконечную эту колонну.
Думал я в той пустоте бесконечно ужасной:
"Что же сие может значить? И для кого же
высится здесь бесконечная эта колонна?"
63. Думал я долго и долго и так и иначе;
но вопреки всем моим бесполезным раздумьям,
даже малейшая искорка не осветила
вечную ночь без конца вкруг пятнистой колонны.
И, о отцы дорогие и дети, мне жутко
стало тогда; ибо даже тот свет от колонны,
что подо мной, становился все меньше и меньше,
и я едва различал в темноте свои ступни
ног, что стояли на бледно мерцавшей вершине.
Только об этом с великой печалью узнал я,
пал я тогда на лице свое ниц, и от сердца
начал просить от всего, и молиться святому
вечному Богу, Отцу, чтоб не дал мне погибнуть.
64. Слушайте, только я это серьезно проделал,
вдруг прозвучал тогда глас, призывая и молвя:
"О Каинан, погрузи же свое разуменье
с чистой любовью в Отца своего ты и Бога,
и ты увидишь тотчас совершенно иными
вещи все эти глазами!" – И как повелел мне
голос святой этот, так я тотчас же и сделал,
не задержавшись на миг, чтоб как след поразмыслить
над преисполненным этим любовью советом.
65. Слушайте, только с любовью исполненным сердцем
выполнил этот совет я, как тотчас колонна,
та, что казалась бескрайней, все глубже и глубже
вниз начала опускаться на дно вечной ночи.
И погружение это продлилось недолго, и вскоре
ухо мое уловило шум вод величайших,
столь непохожий на рокот и сфер перекаты.
Прежде, чем смог я еще вкруг себя оглянуться,
слушайте, дети с отцами, я видел уж массы
пенных потоков, размером в весь мир, что низверглись
вниз, как стремнина, во мрачные дали той вечной
ночи бескрайней вкруг этой пятнистой колонны.
Слушайте, то низвержение длилось недолго,
и я уж видел, что место бескрайней той ночи,
мутной однако водой, бесконечно катящей
волны свои, целиком там наполнено было.
Также я видел навершие этой колонны,
как мне казалось, в сиянии вечно сходящих
с вечных высот в небесах новых вод, что спускались
к мутным дрожащим волнам, на котором так ясно
в блеске сияющем Ламех, дитя Мафусала,
высился, словно прекрасный герольд Божьей воли.
Только меня он заметил, как тотчас же волнам
начал он речь, прозвучавшую так слово в слово:
66. "Слушайте, вы, о великие воды! Никоим
образом не изнуряйте себя вы в своих вожделеньях.
Все, что имеете вы, все по милости свыше
и по любви в бесконечном достатке дано вам
в собственность и достояние ваше навечно.
Место одно только вещью одной и не больше
может быть занято; и потому не пытайтесь
вы никогда уничтожить себя через страсти
и вожделенья чужие, но только качайтесь
в сфере своей и кружитесь для восхваленья
и прославленья Отца, вечного и святого!"
67. Слушайте, только все это изрек мудрый Ламех,
все прояснилось тогда, и немедленно резвые волны
заколыхались, пронизаны светом извечным
воли Господней. И я, Каинан, это видел
верно и истинно. И как я все видел,
так же я верно и истинно здесь перед вами поведал.
19 октября 1840 года
68. Слушайте же вы и смотрите, отцы дорогие,
также и вы, дорогие любезные дети,
слушайте речи моей завершение и с послушаньем
вместе со мной, Каинаном, во гнева глубины
Божьего вниз посмотрите на милость к неверным
людям земли, что лишь слабо сквозь грозное пламя
гнева Господнего еле заметно блестела!
69. Слушайте же и смотрите, что мне предстояло
слышать и видеть в мрачнейшем том месте, в котором
высилась та из колонн, что была там последней!
Слушайте, все предыдущие наши колонны,
так или иначе собственный свет свой имели, –
даже девятая матовым пестрым мерцаньем
окружена была; только десятая эта
из всех колонн не имела ни точки, в которой
слабо хотя бы мерцала. Была она темной,
мрачной настолько, что словно едва ощутима,
но не видна, вопреки всей острейшей и зоркой
силе духовного ока была та колонна.
И неизвестно вода ли ее омывала
или песок опылял, или только во мраке
темная лишь пустота и ничто окружали, –
слушайте, все это было ужасно сокрыто
от Каинана пытливого взгляда сквозь грезы
в черной ночи из-за темени той непроглядной,
что вкруг колонны десятой столь мрачно случилась.
70. Ждал я и ждал за мгновеньем мгновенье и трижды
силой насыщенной взгляда смотрел, не мелькнет ли
где-то хоть малый просвет; но усилия тщетны
были мои совершенно, и даже острейше
ухо мое напряженное не услыхало
там ни легчайшего шелеста нежного ветра!
71. Слушайте, стало мне жутко тогда в том мрачнейшем
вечною смертью исполненном гибельном месте!
Я ни молиться не мог, ни просить о скорейшем
освобожденье из этой столь гибельной ночи
вечного Бога, Отца всей любви; ибо только
здесь я почувствовал, что не глаза лишь и уши,
но и – смотрите и слушайте – даже язык мой
был неподвижен для речи и нем, и безмолвен.
72. Стоило только мне горько узнать про такое,
сильная молния вдруг из глубин из бездонных
вечного мрака блеснула к тем высям небесным,
к тем, что казались мне прежде закрытыми крепко!
73. И, как бывает обычно, что грома раскаты
следом за молнией быстрой идут, так за этой
столь бесконечной из молний и тихого звука
грома, идущего вслед, не случилось однако.
И как до молнии было, так в точности все и осталось
после нее: только темная ночь распростерлась
от бесконечности до бесконечности, я же,
ваш Каинан, очень света и жизни возжаждал;
ибо воистину, я говорю вам, с лихвою
ныне насытился я бесконечною ночью той смерти!
Долго продлилась та ночь, о отцы и все дети,
вплоть до тех пор, наконец, как на тверди небесной
не показалась мельчайшая звездочка-крошка
следствием поздним задолго пред тем пролетевшей
молнии, из глубины в небеса устремленной.
74. Пристально были теперь мои очи слепые
устремлены к этой крошечной точечке света.
И изумляясь вот так этой точке мерцавшей,
слушайте, вдруг услыхал я столь ясно и звонко
в ухе моем совершенно и напрочь оглохшем –
нет, не слова это были, не гласы людские,
и не шипенье, не шум, также и не бурленье –
слушайте все, эти звуки мне напоминали
свист пастухов, когда те, как велит им обычай,
Авеля скромных овец вкруг себя собирают;
и те идут к ним шагами поспешными быстро,
смотрят на них, на заботливых пастырей смирно,
ввысь к небесам обратившись своими главами.
75. Ясно я слышал лишь свист, – но не видел овец я
Авеля! И омертвевшими чувствами стоило только
мне про все это узнать, как тогда совершенно
ясно чрез душу мою, словно молния, слово промчалось,
слушайте, слово одно, и оно, это слово,
да, то сладчайшее слово мне так говорило:
"Слушай: язык, Каинан, твой теперь уж свободен!
Ныне молись и проси Отца света и жизни,
также любви, чтобы светом и жизнью с любовью
полнилась в смерти разбитая эта колонна!"
76. Пал я тогда на лице свое ниц и не медля
Богу взмолился святому и вечной подвижной
жизни Отцу и любви всей, чтоб дал Он
свыше в Своем милосердии пламя сиянья
милости, дабы узреть смог я оком
жуткую величину и размах мрачной смерти,
также ее широчайшее распространенье.
И вот когда я с мольбой своей долго и верно,
истинно так ко святому Отцу обращался,
вдруг сильный голос назвал мое имя и молвил:
"Спешно вставай и смотри на огромные бездны
смерти мрачнейшей! Прелюбодеяние в этом
месте помечено в виде десятой колонны,
нижняя часть (часть любви) от которой в глубокой
бездне смертельной лежит вся в руинах, разбита,
верхняя (милости часть) – повисает на тверди
свода небесного и не опустится к этим
мрачным обломкам, покуда подножье колонны
от испражнений змеи все отмыто не будет.
Дно есть земля, грешный дом, а змеи испражненья –
женщины суть из низин и из Аноха с яркой
внешностью нежной и очаровательной плотью.
Горе земле, ставшей ныне столь жирной от крови
братьев, которые плотью тех женщин прельстившись,
стали друг друга жестоко губить и своею
кровию благословенной насытили землю!
Вскоре велю Я великим потокам пролиться
с неба на землю, тем самым совсем уничтожить
всякую плоть из-за плоти прелестной тех женщин,
через которую съедены были все воды
здесь вкруг последней колонны из всех десяти нам известных!
О, так красуйся, прелестная плоть всех тех женщин,
полных коварства злокозненных дщерей дракона!
О, так красуйся, манящая пища болотных
мерзких червей, отвратительный смрад Моей славы!
Моешься ты и купаешься ты ежедневно
в водах изысканных ванн всё из трав и кореньев,
кожу ты мажешь маслами роскошными, дабы
стать еще боле прелестной и боле манящей,
чтоб совращать и губить детей Бога святого,
вечного Бога и вечно святого Отца!
77. И потому-то на шее твоей пусть проклятье
вечно лежит! Говорю это Я, Иегова,
Бог Всемогущий и Вечный! Тебе приготовлю
скоро Я ванну такую, в которой ты вечно
будешь купаться должна, да и мазаться вдоволь!
78. Слушай же, ты, Каинан, как все это случится,
хочет тебе ныне столь озаренно любовью
милость святого Отца, Бога вечного, все показать.
И потому поднимись на своей ты колонне,
также потухшей, и вниз посмотри во глубины,
и ты увидишь, что в скорости там приключится!"
79. Слушайте, дети с отцами, я тотчас поднялся,
вниз посмотрел изумленно во смерти глубины.
Толпы великие наших детей я увидел,
что, покидая все эти святейшие горы,
радостно вниз к дочерям человеческим мчались,
соединялись там с ними и производили
сильных сынов с дочерьми распрекрасными вкупе.
Также увидел я, как сыновья становились
властными и, обладая всей властью, до смерти
били жестоко и уничтожали
жалких, убогих детей человеческих бедных!
Братьев, детей человеческих крови потоки
там протекли. И послушайте, эти потоки
крови безвинно пролитой там громко воззвали
к тверди небесного свода о мести священной.
80. Треснуло небо тогда пополам и порвалось,
и из сияющей щели стремительно выплыл
ангел, и вниз обратился он с пламенным словом
к Ламеха плоду любви и сказал ему: "Ной, приготовь же,
так как Господь повелел тебе верно и точно,
милости Божьей ковчег и тотчас схоронись в нем
вместе со всем, что Всевышний тебе заповедал;
ибо смотри, повсеместно пылает проклятьем
отяжеленная эта земля, ибо гневом
вечного Бога судящим она пламенеет!
Кровь вопиющая же, как ты видишь, премного
милость небес потрясла; и тогда от такого проклятья
землю отмыть и удобрить для лучшего рода
вздумал Отец пресвятой, ибо род тот грядущий
вскоре пойдет от тебя, ибо ты лишь один пребываешь
в верности Господу, Ной!"
81. И смотрите,
отцы дорогие, также и вы, дорогие любезные дети,
только лишь с быстрою речью сияющий ангел
к Ламеха плоду любви обратился, как, слушайте, сразу
тверди небесной растрескались своды повсюду,
и из широких зияющих бездн и расселин,
огненных трещин небесных низверглись потоки
мощные вод, испускающих пар, словно милость
вечного Бога, святого Отца для тушенья
пламени и предстоящего уничтоженья
и погашенья вины нашей грешной юдоли.
82. И когда волны залили земные низины,
видел я, как покидали бесчисленны роды
эти низины и сетовали, и искали
горных вершин. И я видел прелестнейших женщин,
тех дочерей человеческих с белою плотью,
что изнуренно и в страхе, сбивая в кровь пальцы и руки,
вверх забирались на самые горные кручи
и на вершины отвесных тех скал, и в отчаянном бегстве
высей огромных достигнув в молитве вздымали
кровоточащие руки, и ввысь обращались
к трещинам, в огненном небе зиявшим, и громко,
болью исполненными голосами, кричали,
об утешенье и помощи их умоляя. Но весь тот
крик был напрасен и в центре потоков,
что лишь сильней низвергались из огненных трещин,
в тверди небесной зиявших, пылая пожаром,
ветры кружащие нежных детей человечьих,
и обжигая их и опаляя, толкали
с силой с тех скальных вершин, коих те достигали,
снова в низины к бушующим волнам потоков
как пищу смерти, скулящую в жалком роптанье!
83. И эти ветры огня, о послушайте, стоило только
им завершить то ужасное гор очищенье
и этих горных вершин от нежнейшей, белейшей
и привлекательной плоти, как взбушевались
они и вскричали, зловеще над всем издеваясь:
"Мойся, купайся, позорно манящая пища
дьявола с войском его, мажься маслом и в благоуханье
вечной кончины объятий надень украшенья,
плату прими за труды свои, что неустанно
ты совершала, чтоб пали все роды земные
от самого от Адама, что первым на свете
стал, до последнего жителя потяжелевшей
от всех проклятий земли, и иди смертоносным
страшным тяжелым путем привлекательной плоти!"
84. Слушайте, это кричали, пылая пожаром,
ветры, когда бушевали они и кружили,
и очищали от скверны одну за другою
горную высь и вершину и также обрывы
гор, где искали защиты все люди,
с неимоверным трудом достигая
скальных вершин и высот этих горных обрывов!
85. Слушайте, длилось недолго такое убийство
и истребленье столь жуткое плоти греховной
женщин пышнейших и всех через них совращенных
хитростью, злом и обманом, и павших чрез это
бедных земли и небес сыновей; ибо скоро
видел течение я и волненье бескрайних
вод над вершинами гор, никакого живого
кроме меня существа я не видел и также
слышать не мог ничего, кроме плеска возникших
волн той великой воды, что проникли к мерцавшей
тускло колонне моей.
86. Девяти предыдущим
случаям благодаря, я привык, что как только
воды наполнят глубины бескрайние смерти,
видеть колонну могу над волненьем потоков,
в свете стоящей, в возвышенном блеске сиянья.
И если даже колонна, как было с девятой,
сразу была не видна Каинанову оку,
вскоре однако она проявлялась и Ламех
виден на ней был, как только что с неба сошедший,
правящий и указующий, как повелитель.
Здесь же я, слушайте, больше колонн уж не видел!
87. Ждал очень долго я и изумился немало,
вместо колонны увидев на мирных тех волнах
милости Божьей ковчег в это место приплывший.
И лишь до места добрался он, где возвышалась
темная прежде колонна, слепому пророку
данная лишь в ощущеньях, тогда отступили
волны в своем бушеванье, и милости Божьей,
слушайте, встал тот ковчег и стоять там остался
на возвышенье огромной и светлой колонны,
вышедшей из бурных вод, в блеске дивного света.
88. И когда светлый ковчег Божьей милости в блеске
был от волнения вод и потоков избавлен,
слушайте, вскрылось оконце блестящее в крыше,
через которое тотчас к высотам взлетели
кроткие голуби бодро и полетели
вдаль над просторами вод и волнами потоков.
89. Малое время однако они оставались
над теми водами, резво летая повсюду;
ибо помимо колонны ковчега не видно
было ни зги, кроме волн, что сменялись волнами.
И не найдя ничего, где могли опуститься
после полета для отдыха эти ветрила
бодрые воздуха, снова вернулись к ковчегу
милости Божьей, старательно там разыскали
в крыше оконце блестящее и сквозь него пролетели
внутрь очень спешно, скрываясь
в милости Божьей ковчеге.
90. Когда же оконце закрылось,
начали тотчас послушайте, сильные ветры
в пламени мощном во все направленья далёко
над бесконечным, казавшимся вечным, пространством
вод тех великих в волнении сильном там веять.
И через сильное веянье огненных ветров
стали тогда из взволнованных вод подниматься
массы больших облаков, словно молнии быстро
и величаво. И вскоре уже над потоком,
всюду над зеркалом вод показались вершины
гор, – и иные из них зеленели и даже
милым прекрасным садам уподобились сразу.
91. Только увиделось это пытливому оку
радостного Каинана, послушайте, вскоре
ярко блеснуло тогда, открываясь на крыше
милости Божьей ковчега, оконце, в котором
голуби резвые снова на крыльях взлетели
и очень бодро направились к горным вершинам,
ставшим зелеными, и облетели их кругом,
как им хотелось, и радуясь пробыли долго
там на зеленых ветвях, и качались; но после
снова покинули их и назад возвратились,
в милости Божьей ковчег, где уж их поджидали
с грузом зеленых ветвей, что они там собрали.
92. Слушайте же и смотрите, когда это тотчас
произошло, тогда начали волны снижаться,
горы чудесные и плодородные земли
вышли из мрачной поверхности вод и мгновенно
зазеленели, согретые солнца лучами
и оживленные ими, и вмиг превратились
в тучные нивы, луга и сады, что дивили
пышностью спелых плодов, столь чудесно созревших.
93. И вкруг колонны, о слушайте, там поднималась
выше и выше земля расчудесная эта,
вскоре ковчег Божьей милости в полном величье
соприкоснулся с землей зеленевшей. Смотрите,
снова блеснуло тогда в его крыше оконце,
и голубей превеликое множество бодро
ввысь заспешили в кружащем полете и больше
не возвратились назад к отворенному в крыше ковчега
милости Божьей оконцу, хоть долго их ждали.
94. Тут Ной заметил, ведь Ламеха был он любовью,
в милости Божьей ковчеге сниженье потоков,
начал тогда открывать он врата и позволил
радостно выйти всем родам земли, сохраненным,
также и детям его и всем женам, достигнув
с трепетом в сердце ступнями дрожащими почвы
зазеленевшей земли, тотчас пал он на землю,
благодарил со своими и перед отверстым
милости Божьей ковчегом восславил он Бога
как одного лишь Спасителя в милости Отчей
от гнева Господа вечно святого и Бога,
что как заслуженный суд над всем миром случился.
95. Долго вершили молитву они благодарно
в полной любви ко святому Отцу, и когда завершили,
ангел сияющий быстро явился и Ною
радости весть передал от премного сверкавших
великолепных небес, вкруг которых цветная
радуга вилась. И слушайте, – вот что сказал он:
96. "Слушай, о Ной, ты один лишь повязан с Моею
вечной Любовью и Я из тебя семя жизни
в нужное время хочу пробудить, и у смерти
с силою вырвет оно поглощенную ею добычу!
Ибо Мне жаль плоти там под застывшим потоком
грешным; и вскоре пошлю Я Спасителя мира
сильного, чтобы дрожащую землю
не поражать Мне такими судами вовеки.
Радуга эта цветная пусть будет народам
знаком, что впредь на земле не бывать уж такому;
что же случится – то ведаю Я лишь единый,
Бог ваш, Отец бесконечный и вечный!"
97. Слушайте, вы, дорогие отцы, и все наши,
любвеобильные дети! Все это я видел
верно и слышал, и как я все это услышал,
так я вам истинно все это здесь и поведал,
дальше мне не было больше дано что-то видеть.
И все, что видел я, это теперь истолкуйте,
мудрые наши отцы и любезные дети;
ибо сокрыт от меня весь чудесный
смысл видения этого, данного Богом».