Уф-ф! Добрался, наконец. Добрел, допрыгал, дополз. Неудивительно, что пляжик такой дикий и малопосещаемый. Немногим по силам сюда добраться. Наверное, еще сложнее, чем птице долететь до середины Днепра. Да и мало кому он известен.
А я здесь – как дома. Быстро раздеваюсь, небрежно разбросав вещи на берегу. Да и вещей то – тьфу! Одежда, тапочки да несколько книг. Лишним себя никогда не обременяю. Полотенце и подстилка – для неженок. Морская галька мне уютнее матраца. А мокрое после купания тело прекрасно высушивают южное солнце и легкий прибрежный ветерок. С едой тоже нет проблем. Мидии и усики даже в сыром виде хоть и не очень насыщают желудок, но достаточно калорийны и питательны. А воды хоть залейся – все море до самого горизонта! Во время купания и ныряния так нахлебаешься морской водички…
Солнце еще не взошло. Перепрыгивая с камня на камень, добираюсь
до валуна, отстоящего от береговой черты метров на пятнадцать. Когда-то,
в незапамятные времена, он обрушился с отвесной скалы в воду, да так и врос в морское дно. Волны тысячелетиями шлифовали его поверхность – то лаская, как женщина ребенка, то обрушивая свою многотонную массу, словно за что-то осерчав. И сейчас так приятно стоять на его гладкой, слегка пористой, такой непоколебимо-надежной поверхности. У камня плавные и загадочные изгибы – словно у женщины, которую мне еще только предстоит встретить. И кожа у нее будет такая же -бархатистая, то прохладная, то обжигающе горячая.
Подошвы ног, еще по-весеннему нежные, ощущают малейшие неровности камня. Я страстный любитель ходить босиком и никогда не упускаю возможности разуться, будь это дома, на даче или на тропинке, причудливо петляющей по обрывистому берегу над морем. Это через пару месяцев, к концу лета, подошвы задубятся до такой степени, что ими можно будет загибать гвозди. И много позже так любимая мною теща будет удивляться, когда я, насквозь городской житель, буду бегать по стерне, как по асфальту.
Люблю встречать рассвет на этом камне. Любоваться как солнце, степенно вываливающееся из-за пышной груди Спящей красавицы, медленно, словно нехотя, заливает своим светом берег – сначала Инжир, Ближний пляж, постепенно добирается и до моего пляжика, именуемого Семейным.
А пока стою и впитываю дыхание моря всеми порами своего тела. Ноздри подрагивают, вдыхая неповторимую палитру запахов. Ее не передать словами – только прочувствовать самому. Запах утреннего моря огуречно свеж, он первобытно чист и вместе с тем невообразимо сложен. Чувствую, как тело наливается силой и энергией, хочется громко кричать и ворочать неподъемные валуны. С трудом заставляю себя оставаться неподвижным.
Подо мной – литое стекло морской воды. Его поверхность не тревожит
и малейшее дуновение ветра. Сейчас тот краткий рассветный миг, когда ночной бриз уже утих, а дневной еще не поднялся. Кристальная прозрачность воды создает обманчивое впечатление – кажется, что опусти в воду руку и дотянешься до юркого суетливого крабика, спешащего куда-то по своим делам. А ведь прекрасно знаю, что глубина здесь в человеческий рост. С увлечением наблюдаю таинственную жизнь подводного мира, с умилением смотрю даже на хлопотливых зеленушек, выискивающих что-то в облепивших подводную часть камня водорослях. Даже не вспоминается, как раздражают они на рыбалке, облепляя крючок и жадно объедая наживку. Вот в стороне профланировала стайка кефали. Они плывут так синхронно и грациозно.… Сколько раз я «покупался» на их нарочитую неторопливость, занимаясь подводной охотой. Вроде не обращают на тебя никакого внимания, ты прицеливаешься, готовишься нажать на спусковой крючок – и в самый последний момент стая брызнула в сторону, за пределы дальности прицельного выстрела, и опять неторопливо скользит в толще воды.
Но вот солнечные лучи достигли и моего камня. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, с силой отталкиваюсь и ныряю. Резинка старых плавок не выдерживает, и они остаются где-то позади. Но это меня не останавливает. Глубина небольшая, течения нет – подберу на обратном пути. А сейчас ритмично и мощно гребу, стараясь проплыть под водой как можно дальше. Дно постепенно уходит вниз и проваливается в зеленовато-дымчатую бездну, еще хранящую ночной мрак. Не видя дна, сложно ориентироваться и выдерживать глубину. Чувствую, что начинает поддавливать уши – значит, сильно ушел в глубину. Да и запас воздуха в легких на исходе. Из последних сил устремляюсь к поверхности, к солнцу и воздуху. Шумно выныриваю и оглядываюсь. Неплохо пронырнул – метров тридцать, а может, и больше.
Вода еще по-утреннему свежа, и тело покалывают тысячи иголок. Чтобы согреться, энергично плыву кролем. Ориентир – горизонт. Я даже не оглядываюсь на берег, как в детстве, настолько уверен в своих силах. Энергичное плавание согрело, и перехожу на более экономичный брасс. Стараюсь плыть плавно, без брызг, наслаждаюсь невесомым скольжением в тихой воде.
Но неожиданно идиллия грубо нарушается. Рядом, в нескольких метрах, тарахтит битком набитый ялик, спешащий на Ближний пляж. Дети, скучившись у борта, таращатся на меня, словно на диковинное морское существо. Рулевой добродушно показывает темный кулак – дескать, не мешай судоходству. Я беззлобно кричу ему вслед: « Разъездились тут всякие!». Но кайф испорчен. Лодочные «усы» нарушили гладь морской поверхности. Над водой стелется такой чуждый здесь сизый дымок от мотора.
Разворачиваюсь и неторопливо плыву обратно, к берегу. С некоторым трудом нашел плавки. Все-таки глубина метра три, а в воде еще стоит утренний полумрак.Выручает, что хорошо вижу в воде (с детства привык плавать
с открытыми глазами), плавки опустились на чистое галечное дно, так что обнаружил их сравнительно быстро.
Вскарабкался на камень и почувствовал, насколько промерз. Верчусь, подставляя солнцу то один, то другой бок, Постепенно солнечные лучи высушивают тело, пропадают гусиные пупырышки на коже. Сам пляж еще в тени – путь солнечным лучам преграждает огромная мрачная скала. Поэтому беру тапочки (подложить под зад) и книгу, возвращаюсь на камень. Надо заниматься зубрежкой. Все-таки заканчиваю десятый класс, и через пару дней выпускной экзамен по литературе.
Время течет незаметно. Перемежаю изучение учебников с купанием и нырянием со скал. Вокруг никого нет, поэтому могу выделываться, не стесняясь – ныряю самыми разными способами, удачно и не очень. Иногда так хлопаюсь о воду, что на обычном пляже меня засмеяла бы вся малышня. Но я сжимаю зубы, и раз за разом повторяю неудавшийся прыжок, пока он не получится. Тело горит, в животе противно булькает проглоченная морская вода, но я горд достигнутыми успехами.
В одном месте скучившиеся в воде камни образовали своеобразный грот. Заплываю. Здесь тишина и полумрак. Знаю, что в Черном море нет никаких морских хищников. Но, видимо, слишком много начитался об осьминогах и прочей морской дряни, да и развитое воображение играет злую шутку – все кажется, что из темных углов за мной холодно наблюдают чьи-то недобрые глаза. Становится как-то неуютно. Нарочито неторопливо, стараясь сам от себя скрыть подступивший страх, выплываю из грота на открытый простор. Как хорошо на солнце!
Галька давно прогрелась под полуденным солнцем. Учеба дается все труднее. Глаза слипаются. В голову лезет всякая чушь. До меня внезапно доходит, до чего дубовый и неповоротливый язык у классиков. Да разве способны они описать ласковый убаюкивающий лепет набегающих на берег волн, или солоновато-пряный запах напитанной солнцем гальки? Или цвет морской воды, бутылочно-зеленоватой у берега и постепенно набирающей глубокую синеву у горизонта? Я уж не говорю о той призрачной невесомости, когда неспешно плывешь в кристально чистой воде, теряется чувство реальности и уже не можешь понять – паришь ты в прозрачной толще воды или уже летишь над ней; а вокруг стоит космическая тишина, лишь изредка нарушаемая постукиванием камешков, потревоженных неосторожной волной.
И меня озаряет. Зубрить литературу – пустая трата времени. Читать надо то, что созвучно мне, а не задано унылой программой. Не буду тревожить покой классиков. Писать сочинение – только на свободную тему! И спало все скопившееся напряжение, и на душе стало так спокойно.
Умиротворенный, погружаюсь в какое-то полудремотное состояние. Сознание балансирует на тонкой грани сна и яви. В мозгу мелькают какие-то смутные неосознанные образы, мысли причудливо переплетаются. Чувствую, что постепенно сливаюсь с Космосом и вот - вот пойму что-то чрезвычайно важное. А вместе с тем продолжаю слышать набегающие волны, ощущаю спиной жаркое дыхание солнца. В бок упирается какой-то настырный камень, но не хочется шевелиться, чтобы не нарушить эту гармонию вселенского равновесия. Наверное, восточные мудрецы называют такое состояние нирваной.
А я – просто счастьем!!!
Март 2006