РЕДАКТОР нашей стенгазеты Трофим Иванович Дятлов – человек серьезный, основательный. Поэтому, когда начинающий поэт Наивин принес ему стихи для газеты, он их долго читал, шевеля губами, затем, глубокомысленно посмотрев поверх вихрастой головы поэта, многозначительно произнес:
- Стихи хорошие, м-да… Оставь, мы подумаем, посоветуемся.
- В следующем номере не напечатаете? – ободренный похвалой, спросил Наивин.
- Всему свое время,- туманно намекнул редактор.
Каждую среду Наивин с волнением подходил к свежему выпуску стенгазеты, страшась ошибок, - вдруг они проскользнут по небрежности переписчика, исказив все самое заветное, что пыталась выразить его душа. Но стихами в газете и не тпахло.
Прошло три месяца, и Наивин снова заглянул к Трофиму Ивановичу. Редактор за это время навел кое-какие справки и подверг серьезному сомнению факты, приведенные в стихотворении, которое начиналось так:
«Не будь серьезной, скучной, строгой.
А будь такой, как есть, всегда –
Девчонкой Галей, недотрогой,
С которой горе – не беда».
Трофим Иванович в результате объективного анализа пришел к выводу, что между автором и подозреваемой Галей действительно существуют определенные отношения. Но, во-первых, Галя, как он выяснил, уже не девчонка, так как сама имеет дочку, учащуюся восьмого класса, во-вторых, стоит взять под сомнение искренность поэта, уверяющего, что ее озорная доброта принесла ему счастье, ибо их отношения до сих пор не подтверждены официальной бумагой с печатью и подписью.
- Сейчас все решит время, - заметил редактор растерянному Наивину. – Время должно убедить меня как редактора и читателей в надежности твоих эмоций.
Напрасно Наивин вспоминал о том, что редактор признал его стихи хорошими. Трофим Иванович и сейчас не отступался от этой оценки. Но испытательный срок со стихов Наивина не снимал, утверждая, что стихи, помещенные в газете, - документ, такой же как, например, объяснительная в персональном деле.
Хотел было Наивин сослаться на классика, посвятившего возлюбленной «Я помню чудное мгновение», но понял: пал ещё ниже в глазах Трофима Ивановича. Хотел сказать и о том, что произведение судят по законам того жанра, в котором оно написано, а ведь он принес не заметку, не статью и не другой какой материал документального жанра.
Однако за время проверки, как и раньше, вряд ли Дятлов снисходил до Пушкина или Белинского.
Наивин решил в таком случае пропеть Трофиму Ивановичу более близкий к нашим дням и наверняка знакомый ему куплет: «Прощай, Антонина Петровна, неспетая песня моя». Кстати, автору этих строк в связи с тем, что факты подтвердились, было выдано, по мнению Дятлова, разрешение излить свои чувства к Тоне даже с указанием примерного адреса (отдаленный район, правда, населенный пункт не обозначен, зато убедительно доказано, что именно здесь возле одного дома бродил он, не чувствуя ног).
Наивин вдруг почувствовал себя беспомощным перед этим дятловским всесилием и… забрал свои стихи.
Не вынесла душа поэта» - повторил бы с иронической усмешкой потомок вслед за своим далеким и знаменитым предком.
Б.КОМИССАРОВ.
(Газета «Знамя коммунизма»
за 3 июня 1978 г.).
г. Чита, Читинский район.