Капиталистическая система основана на неравноценности обмена: есть общества, отдающие свои ресурсы и труд другим, и, соответственно, существуют общества присваивающие.
Первые могут выглядеть как максимально либеральные и свободные страны, вторые могут быть отягощены пережитками социального государства (что, разумеется, не добавляет конкурентоспособности экономике).
Однако суть неизменна: страны капиталистической периферии много производят и мало потребляют – как, к примеру, Россия,– и есть страны капиталистической метрополии, которые много потребляют, производя, на первый взгляд, очень мало.
Довольно трудно объяснить, по каким таким объективным причинам в малюcеньком туристическом Люксембурге средняя пенсия равна $2.500, а в главной мастерской мира – Китае – средняя зарплата в 2018 г. составляла всего $950. Разве Люксембург производит хотя бы десятую часть того, что потребляет?
Кстати, Россия так мощно вставала с колен последние лет 15, что по показателю средней зарплаты ($637 в 2018 г.) отстала не только от Китая, но и от таких "великих держав", как Экваториальная Гвинея и Панама, не говоря уж о прибалтийских "гигантах" Латвии и Литве (в обеих странах средняя зарплата составляет около $669).
Да, капитализм несправедлив, есть господа и есть господские слуги. Есть эксплуататоры и эксплуатируемые. Есть те, кто сверху, и те, кто находится внизу иерархической лестницы. Не составляет труда определить, к какой категории относится РФ – к капиталистическим верхам или капиталистическим низам.
Прямолинейные марксисты видят решение вопроса в мировой революции: мол, страны производящие должны просто перестать обслуживать страны, их эксплуатирующие, и тогда наступит счастье. Если индустриальное производство из Европы и Северной Америки переехало в Юго-Восточную Азию, то Старый Свет теперь зависим от азиатов точно так же, как дряхлый лорд от своего молодого слуги, который кормит его с ложечки и выносит из-под него горшок.
О, это большое заблуждение!
Дело в том, что географическое расположение производящих мощностей не имеет никакого значения, важно лишь то, кто их контролирует. Кто контролирует – тот и получает гешефт.
В постиндустриальном обществе заметную долю в стоимости конечного продукта составляет стоимость интеллектуального труда, а стоимость сырья и материального труда неуклонно уменьшается.
Наглядный пример – производство iPhone (в потребительском обществе вещь почти сакральная).
Apple не имеет собственных производственных мощностей. Проектируется iPhone и вся прочая техника Apple в офисах г. Купертино, штат Калифорния, США. Здесь разрабатывают дизайн устройств, ПО и планируют рекламные компании. Всё!
Производятся аппараты в Китае, из США туда доставляют всего лишь несколько компонентов из тысяч потребных, например сапфировое стекло (сапфировое стекло – это дорогостоящее изделие, в изготовлении которого применяются сапфиры, выращенные искусственным способом).
Было подсчитано, что китайские рабочие вносят в финальную стоимость производства iPhone только $ 6,5, т. е. примерно 3,6%. Все остальные расходы – стоимость интеллектуального труда.
Многие ошибочно считают, что Америка вообще ничего не производит, а только печатает баксы. Рухнет пирамида доллара – и США окажутся с голой задницей. Но это представление в корне неверное.
В США не только производят очень много, там производят значительно больше, чем в РФ на душу населения. Причем в США производят не только продукцию машино- и автостроения, химической, металлургической и прочих отраслей, но и самый рентабельный продукт в мире – интеллектуальный продукт.
А теперь вернёмся к Люксембургу. В стране мало ценных ресурсов, нет выходов к морям, территория очень маленькая. Вместе с тем развитие специфических направлений сделало Люксембург одной из самых преуспевающих стран мира. Он считается одним из наиболее богатых государств Европы и мира. Уровень жизни населения очень высок.
Главной характерной чертой этой страны является размещение на ее территории большого количества банков, представительств организаций, офшоров – всего порядка 1000 инвестиционных фондов и свыше 200 банков.
Никто не мешает и Росии стать средоточием банков, но только сумасшедший может рискнуть разместить в нашей стране, где законы меняются каждый день, свой банк.
Высокотехнологичные отрасли основаны на создании телекоммуникационных сетей, производстве видео- и аудиотехники. Также здесь производятся пластмассы, стекло, ткань, фарфор, действует производство химии и машин.
На экспорт идёт продукция химической промышленности, продукция из стали, оборудование, резинотехнические изделия.
Уровень экономики Люксембурга - один из самых высоких в мире и в Европейском Союзе.
По ВВП на душу населения – $110 864 – Люксембург занимает первое место в мире.
Что касается России, мир легко обойдется без российского газа (про нефть вообще умолчим), его можно будет заменить поставками американского, иранского, ливийского или ближневосточного сжиженного газа.
Но чем можно заменить iPhone? Ничем, это продукт уникальный. Да, есть суррогатные аналоги, но почему-то потребители предпочитают покупать очень дорогие айфоны вместо дешевеньких китайских смартфонов.
В этом тоже заключается отличие постиндустриальной экономики от индустриальной. При индустриальной выигрывает при прочих равных условиях тот, кто предлагает более дешёвый продукт, а в постиндустриальном укладе рулит тот, кто предлагает уникальный продукт.
Samsung, LG, Lenovo, Huawei и прочие могут конкурировать друг с другом за счет цены на свои девайсы, поступаясь своей прибылью, а Apple продолжает продавать свою дорогую продукцию, потому что их продукт обладает уникальными свойствами.
У «Газпрома» издержки на добычу непрерывно растут, запасы истощаются, рентабельность падает.
Добыча углеводородного сырья в XXI веке – это такое же «передовое» производство, как, например, производство перца или шелка. А ведь каких-то 400 лет назад доставка перца в Европу обеспечивала 1000% прибыли!
Да, человечество не сможет обойтись без перца и при постиндустриализме, спрос на него даже на три порядка выше, чем в феодальную эпоху. Однако ни одну страну мира не делает передовой и сильной наличие полей, где выращивается черный перец.
В прошлом столетии рулили страны, контролирующие запасы углеводородного сырья, сейчас рулят те, что контролируют производство каких-то электронных потребительских фетишей. Нравится нам это или нет, но это – факт.
США – та страна, что может первой шагнуть в постиндустриальную эпоху. Сложно сказать, началась она или еще нет. Возможно, что постиндустриальная эпоха начнется тогда, когда в широкий обиход войдет наноэлектроника и промышленное 3D-принтирование.
Нанотехнологии обещают революцию и в энергетике. В середине 70-х годов нобелевский лауреат Петр Капица обосновал невозможность существования современной цивилизации на энергии с низкой плотностью (количество произведенной энергии на единицу земной поверхности).
То есть, образно выражаясь, если мы всю потребную нам энергию захотим получать от солнечных батарей и ветряков, то нам придется всю поверхность земли занять солярными и ветровыми электростанциями – так много человеку нужно энергии, что не останется места для лесов, полей и вообще для жизни.
Углеводородное топливо – это та же энергия солнца, однако в концентрированном выражении, накопленная в результате биогенеза за сотни миллионов лет. Поэтому этот источник энергии мог удовлетворить человека в индустриальную эпоху.
Характерной чертой постиндустриальной эпохи будет резкий всплеск энергоэффективности. То есть полезный выход энергии увеличится при том, что валовое производство энергии снизится.
Сегодня для производства энергии тратится все большее количество энергии. Чтобы добыть 10 бочек нефти, надо сжечь одну бочку (столько потребуется энергии для добычи), а полученные 9 бочек нефти тратятся на то, чтобы добыть из земли и обработать мегатонны полезных ископаемых, перевезти их на тысячи и десятки тысяч километров, произвести индустриальным способом много нужных вещей, переведя половину сырья в стружку, после чего полезные вещи должны быть доставлены потребителю. Еще энное количество энергии тратится на утилизацию выброшенных на помойку товаров.
В новую же эпоху массовое производство будет строиться на конструировании материалов с заданными свойствами из атомов. Энергозатраты в перспективе снизятся на два порядка, ресурсоемкость – еще больше.
Приведём наглядную иллюстрацию. Вспомним фильмы про войну – разведчики уходят в тыл врага с тяжеленной радиостанцией за плечами, а массивные батареи для нее несет вся разведгруппа. Потеря рации означает провал миссии. Сели батареи – надо отправлять самолет, чтобы он сбросил запасные элементы питания. Все это колоссальные затраты мышечных и машинных сил.
Сегодня спутниковый телефон весит в 50 раз меньше, чем очень хорошая для своего времени радиостанция «Север-бис». Но если эта рация весила 2 кг, а анодная батарея БАС-60 к ней тянула 6 кг, то теперь гораздо более емкая и мощная литий-полимерная батарея будет весить грамм 300.
Ну а для современных средств связи достаточно и 50-граммового аккумулятора, заряжаемого при необходимости от компактной солнечной панели. Таким образом, возможности радиосвязи выросли в сотни раз, а ресурсоемкость средств связи снизилась в десятки.
Нанотехнологии обещают повысить эффективность аккумуляторов и солнечных панелей еще на порядок.
Так вот, о Капице. Он не отрицал того, что «зеленая» энергетика способна удовлетворить потребности человечества, он лишь констатировал: «Чтобы это было рентабельно, надо понизить затраты на несколько порядков, и пока даже не видно пути, как это можно осуществить».
Прошло 40 лет – и себестоимость солнечной энергии снизилась в 200 раз! КПД солнечной батареи достиг 44,7% против 1% в 70-х. Да, это рекорд чисто лабораторного характера.
Да, сегодня пластины на арсениде галлия, позволяющие поглощать 40% солнечной энергии, баснословно дороги. Но теперь, говоря словами Капицы, «видны пути, как это осуществить».
Нанотехнологии в очень скором времени позволят собирать из атомов поликристаллы, которые будут эффективно аккумулировать солнечную энергию даже в высоких широтах при пасмурной погоде (монокристаллы эффективнее улавливают прямые солнечные лучи.
Так что, в будущем нефть и газ утратят своё прежнее значение. В лучшем случае промышленную инфраструктуру удастся превратить в музеи и туристические достопримечательности, каковыми в Европе стали ветряные мельницы и фабрики XVIII столетия, работающие на водяной энергии.
РФ – страна, живущая исключительно за счет экономики вчерашнего дня, причем за счет самого примитивного его сегмента – добычи сырья. Развиваются ли в России перспективные технологии, та же нано-индустрия? Да, развивается.
Каким бы "эффективным менеджером" ни был Чубайс, как бы ни воровали на «Сколково», сколь бы уныло ни выглядел «Ростех», но ростки нового технологического уклада у нас есть. Однако проблема та же, что и у дряхлой романовской империи 100 лет назад: да, темпы развития российской экономики были рекордные, однако отставание от передовых стран Запада возрастало по всем направлениям.
Корень проблемы заключался в том, что Российская империя не обладала индустриальным комплексом от добычи сырья до выпуска готовой продукции; практически всё, включая сельхозинвентарь и удобрения, ввозилось из-за границы.
В 1913 г. Россия экспортировала зерно, лес, нефть и нефтепродукты, лён, продукты питания (яйца, масло, сахар), хотя сама недоедала.
Ввозили же из-за границы сельскохозяйственные и электромашины, трактора и запчасти к ним, цветные и чёрные металлы,шерсть, хлопок и чай[1].
От того, что Попов одним из первых изобрел радио, русским было ни тепло, ни холодно, потому что передовая радиопромышленность существовала в Германии, а удел России – поставки немцам меди, которая требовалась радиопромышленности. Даже не медной проволоки, а именно меди, а порой даже медной руды, поскольку технологии обогащения руды в России были примитивные; они и сегодня отстают от западных.
Что нужно для того, чтобы шагнуть в постиндустриализм? Как ни странно – индустрия. Мы привыкли к клише, что на Западе происходит деиндустриализация, под которой мы понимание тотальное уничтожение промышленности.
Термин совершенно не верный. На Западе происходит эффективное разделение труда: в Калифорнии делают дизайн и ПО для айфонов, а индустриальное производство находится в Азии. Это единая производственная цепочка.
Однако азиаты получают малую часть гешефта, а «белые воротнички» в Америке – основную долю прибыли. И вокруг этих «белых воротничков» возникает постиндустриальная экономика услуг. Но сама-то индустрия с миллионами рабочих никуда не делась!
На фабриках Foxconn в Китае, где осуществляется сборка электронного ширпотреба, трудится более 1,2 миллиона работников, которые дают до $5 млрд чистой прибыли в год.
То есть "старая" индустрия на Западе не исчезла, она лишь переместилась, стала более компактной и роботизированной, но владеют гигантскими заводами и металлургическими комбинатами те же лица.
Как известно, крупнейшим собственником Apple является корпорация Vanguard. Одним из владельцев компании Foxconn является все тот же Vanguard. Китайцы производят, но не владеют средствами производства.
А американцы формально почти ничего не производят, однако именно американские инвестиционные корпорации и банковские синдикаты контролируют все ключевые отрасли мировой экономики. Это факт. Очень скоро мы с удивлением обнаружим, что и «российским» ТЭК (и не только ТЭК, конечно) почему-то рулят иностранные менеджеры.
Поэтому американцы могут позволить себе похоронить автоиндустрию в Детройте. Да, для отдельного города это – катастрофа. Но в масштабах страны – всего лишь оптимизация.
Ведь американские компании контролируют большинство мировых автогигантов. И эти автогиганты, так же как заводы Foxconn, производят продукт за небольшую часть прибыли, а главными выгодоприобретателями становятся американские дизайнеры, разработчики ПО для бортовых компьютеров и банкиры, раздающие автокредиты.
На Западе нет и не было деиндустриализации, мировая индустрия все так же контролируется Западом. А вот в России произошла деиндустриализация в чистом виде – то есть была уничтожена экономика индустриального уклада. Индустрия – это та почва, на которой произрастает дерево постинудстриальной экономики.
Представим себе, что в России изобрели супер-инновационный наноматериал – крепкий, как сталь, и легкий, как пластик. Может ли наш авиапром убить всех своих конкурентов, делая самолеты из нового суперматериала? Нет. Потому что российский авиапром – это жутко отсталый, стремительно деградирующий комплекс, не способный конкурировать не то что с американским авиапромом, но даже с бразильским!
Попытка России создания собственного самолёта оказалась неудачной. Судьбу «Суперджета Сухой» SSJ100 во многом предопределила катастрофа 2012 года в Индонезии во время показательного полёта, при которой погибли 45 человек.
Ряд авиакомпаний мира заявляют об убытках, вызванных эксплуатацией самолёта, и о желании отказаться от него (или уже отказались от заказа). Поэтому на сегодняшний день передано заказчикам 153 самолёта (начиная с 2007 г.), летает 118 самолётов. В год выпускается порядка 20-30 самолётов, а когда-то было намерение выпускать по 60 самолётов.
Компания «Гражданские самолеты Сухого» (ГСС) по итогам 2018 года нарастила чистый убыток в 4,5 раза, который достиг 4,94 миллиарда рублей. Выручка за отчетный год рухнула на 14,8 процентов и составила 47,16 миллиарда рублей (или $0,75 млрд).
В то же время американский авиастроитель Boeing в 2018 г. году поставил заказчикам 806 самолетов, а выручка компании за год превысила $100 млрд (сравним с ничтожной выручкой ГСС в $0,75 млрд).
США с легкостью отказались от производства маломаржинального индустриального ширпотреба, типа легковых авто, но даже в мыслях не имели переводить в Азию свой ВПК и аэрокосмический комплекс. Причина в следующем: автомобили в XXI столетии – продукция с минимальной добавленной стоимостью, а вот самолет – совсем другое дело.
Для производства автомобиля, себестоимость которого 9,5 тысяч долларов, а рыночная цена – 10 тысяч, американская рабочая сила слишком дорогая. В цене машины, грубо говоря, 50% - стоимость ресурсов и энергии, а 50% — стоимость труда, поэтому удорожание труда на 10% переводит производство авто в разряд убыточного.
Самолет же продается за 100 миллионов при себестоимости в 50 миллионов. Даже если американский рабочий будет получать в 5 раз больше китайского, производство все равно будет рентабельно. Но китайский рабочий в принципе не может составить конкуренцию американскому, потому что Boeing – мировой монополист, разделивший рынок больших авиалайнеров с Airbus.
Поскольку в США сохраняется и развивается авиапромышленный комплекс, то даже если российские нано-ученые совершат прорывное изобретение в области авиационных материалов, воспользуется этим изобретением именно Boeing.
Сегодня ВСМПО ("Верхнесалдинское металургическое производственное объединение", крупнейший в мире завод про производству титана, который находится в городе Верхняя Салда) штампует для американцев титановые заготовки за условный «1%» от общей прибыли; будут там делать нанокорпуса за тот же «1%» - принципиально схема туземной экономики не изменится.
Гешефт будет доставаться тому, кто контролирует производственную цепочку, а не тому, кто делает в ней одно звено, пусть даже и супер-уникальное.
Что выгоднее – качать дармовой газ из-под земли или делать самолеты? Конечно, делать самолеты, потому что самолёты можно строить каждый год, непрерывно увеличивая выпуск, а природные ресурсы имеют неприятное свойство заканчиваться.
Почему же в РФ самолеты строить нерентабельно, а качать газ – вполне себе выгодно? Да потому что в РФ происходит деиндустриализация, то есть уничтожение высокопередельной индустриальной экономики и возврат к экономике природной ренты, а это уклад, свойственный феодализму!
Специфика рентной экономики в том, что она не признает долгосрочных вложений, требуя максимально быстрой отдачи от инвестиций. Если у вас есть завод, вы не будете вкладывать в его модернизацию 100 миллионов, чтобы через 10 лет отбить затраты и выйти на рентабельность 10% в год.
Вы просто сдадите станки в металлолом, а корпуса продадите под торговый центр, получив таким образом единовременную прибыль в 10 миллионов при нулевых инвестициях. Да, рентабельность будет выше, чем при нормальном хозяйствовании, но лишь до тех пор, пока вы не утилизируете все заводы.
Таким образом, за четверть века советская экономика была уже утилизирована в достаточной степени, чтобы сделать Россию нежизнеспособной страной (хотя и остаются слабые надежды на возрождение экономики).
Для индустриальной экономики низкие цены на энергоносители – благо. Для феодальной рентной экономики – приговор.
Индустриальная экономика – это экономика высокой прибавочной стоимости, когда в цене конечного продукта доминирующую часть занимает стоимость труда.
Постиндустриальная экономика – экономика сверхвысокой прибавочной стоимости, когда в конечной цене основная часть – доля интеллектуального труда. А феодальная экономика ренты – экономика отъема ресурсов у природы. В цене барреля доля труда нефтяника – ну, пусть 10%, остальное – подарок природы.
Смертельная слабость РФ в том, что страна продает не свой труд, а свои ресурсы. Дело даже не в том, что ресурсы стремительно иссякают. Дело в том, что эти ресурсы можно просто отобрать.
Нет, никто не будет оккупировать Сибирь, чтобы забрать нашу нефть (если, конечно, она ещё наша). Чтобы ее забрать, достаточно просто опустить цены на нее – и мы будем отдавать ее не то что за бесценок, а себе в убыток. И никакая оккупация тут не нужна.
Оккупация РФ экономически нецелесообразна, поскольку содержание оккупационного контингента – есть издержки, которые увеличат стоимость изымаемого у туземцев сырья.
Весь экспорт России в 2018 году составил $450 млрд.[2]
На долю газа и нефти, включая нефтепродукты, пришлось 66,7% всего экспорта. Экспорт сельскохозяйственной продукции составил $25,8 млрд или 5,7% от всего экспорта. Кроме того, Россия экспортирует цветной металл, металлопрокат и лес.
Машины и оборудование составили более $29 млрд или 6,05% от общего объёма экспортируемых товаров и услуг. Отсюда можно сделать вывод: до 90% экспорта из РФ – сырьё и низкопередельные полуфабрикаты, влючая сельхозпродукцию.
В 2014 г. цены на углеводородное топливо снизились на 51% – с $115 до $55,27 за баррель нефти. Но снижение цены на нефть марки Brent продолжалось. В январе 2016 г. цена упала до рекордной с начала 2000-х годов отметки в $27. В декабре 2017 года котировки нефти достигли уровня в $66,5 и сегодня составляют $61,60 за баррель.
И в РФ мы наблюдали удивительнейшую картину: добыча и экспорт нефти в те годы (2014 - 2016) росли!
Экспорт нефти в 2014 г составлял 221 млн. т. и достиг уровня 260 млн. т. в 2018 г.
То, что росли цены на АЗС, понятно – население должно из своего кармана компенсировать выпадающие доходы эффективных менеджеров. Но почему рос экспорт при упавших ценах?
Элементарная логика подсказывает, что при этом цены упадут еще ниже. Надо было бы на время и добычу снизить, и вентиль на экспортной трубе слегка подзакрутить. Зачем отдавать за бесценок то, за что завтра можно выручить полновесный нефтедоллар? Ведь мы же верим в светлое завтра?
Это невозможно. Кремль не контролирует экономику РФ несмотря на то, что ТЭК формально находится под контролем государства. Во времена мнимой стабильности и нефтегазовой халявы, длившейся более 10 лет, наши «государственные» нефтегазовые монстры нахватали кредитов на десятки миллиардов долларов. Но эти долги приходилось отдавать. За наш, народный (или государственный) счет.
Сырьевая экономика ущербна тем, что ее принципиально не может контролировать тот, кому она формально принадлежит. Все в руках потребителя сырья. Покупатель назначает туземцам цену на их бананы и баррели. Это правило не имеет исключений, все сырьевые туземные экономики находятся в зависимости от метрополий. Феномены вроде Кувейта или Саудовской Аравии объясняются наличием громадных запасов сырья при маленькой численности населения. Но это временное явление.
Сто лет назад экономика Российской империи стремительно развивалась, однако разрыв между нею и передовыми странами Запада нарастал. Россия шла вперед, но все больше и больше отставала. Россия становилась сильнее, чем была вчера, но слабела по отношению к соседям. В итоге страна полностью утратила внешнеполитическое влияние, потерпела ряд унизительных военных поражений, в том числе от азиатской Японии.
Российская империя настолько утратила суверенитет, что вынуждена была вступить в Первую мировую войну со своим крупнейшим торговым партнером (Германией) исключительно в интересах своих кредиторов. Однако правящий режим оказался неспособным контролировать ситуацию в стране в неблагоприятных военных условиях и рухнул.
Сейчас положение гораздо более катастрофическое: РФ не развивается медленнее, чем соседи, она деградирует. Мы не отстаем в гонке к постиндустриальному обществу, мы скатываемся к рентной экономике феодализма. Рентой стало все.
Власть – тоже рента, система власти в России копирует модель допетровской бюрократии, когда волости и края отдавались «в кормление». РФ стремительно деградирует социально, экономически, технологически, научно и инфраструктурно. Страна умирает. «Вылечить» ее никакими реформами уже невозможно.
В конце XIX века альтернатива была такой: индустриализация или смерть. Для осуществления индустриализации потребовалась смерть романовской империи и революция. Сейчас альтернатива в следующем: «постиндустриализация или смерть».
Ссылки:
1) Импорт/экспорт Российской империи и СССР первой пятилетки
https://burckina-new.livejournal.com/130234.html
2) Экспорт и импорт России в 2018 году