Вот и утро наступило. Устал сэнсей, но довольным вышел из своих покоев. Свитки в сумку уложил. К князю пойдет, отнесет. Вот только умоется, позавтракает, да чаю попьет. Поднялся старый Хамбэй, захрустели кости старые, похромал умываться. А в бане с самого утра – Оцуя, обрадовалась, помогла умыться, воды полила, утереться подала. Что-то не так здесь, подумалось старому Хамбэю, нахмурился сэнсей. Когда утирался старик Хамбэй, не увидел он, как сузились глаза у девушки, да как губы в линию сжались.
Вернул полотенце сэнсей, быстро огляделся, заметил только две странности: чашечка с краской, тасмой черной для волос, да чуть заметную седую прядь, что на макушке у девушки. Что-то ведь помнил старик, эх, голова старая, после ночи бессонной и не вспомнить уже.
Потом позавтракал плотно камбалой, чаю попил, да вместе со старым привратником пошел в княжьи покои – трактат передавать. Решил через канцелярию отдать – не праздник же в честь этого устраивать. А князю-то через его труд и польза будет.
Тук-ток, тук-ток – идет Хамбэй, прихрамывает.
Так-так-так-так – поспешает за ним привратник.
Остановился Хамбэй – что-то плохо стало ему, бессонные ночи в его возрасте на пользу уже не идут. Да нет, в животе что-то. Камбала несвежая что ли? Эк, как резануло-то! Стоп, что-то… Ох. Ноги отказывают, не чувствуются, только в пятки – как иглами калеными.
Погоди-погоди! Тело горит, а голова – яснее ясного, только в ушах – как прибой шумит, штормом надвигается. Вспомнил! Как есть вспомнил – после совершеннолетия у водяников, оборотней-Каппа, на голове, на маковке самой – прядь седая. Там, где в истинном обличье у них ямочка с водой, с той водой, что по поверью если суметь выплеснуть, то тебе оборотень любое желание исполнить обязан!
Эта самая девица - она оборотень! А водяные они в кого хочешь оборотиться умеют! Лазутчик она!
К Сакамате надо быстро! Водица в ямочке, на самой маковке! Разгадал, да не выплеснул.
Когда тело, словно куль с рисом на землю валилось, душа Хамбэя уже к Небу поднялась.
Вот и прошел свой Путь старый сэнсей. С честью. В смерти нет стыда.