Аннушка была стройной, красивой и остроумной. Когда мы познакомились на ноябрьской демонстрации семьдесят четвертого , она была больше похожа на школьницу, которой хочется казаться намного старше.
-Милик! Быстро идём к тем девчонкам,- скомандовал Сашка Серебринский - большой специалист по новым знакомствам с прекрасной половиной человечества
- Там экономфак! Для мужиков, настоящий рай. У них в группе, знаю точно, всего один парень. И тот никакой. Просто, староста
- Меня зовут Анна,- девушка произнесла это так церемонно, что я , увидев протянутую вперёд руку, невольно поцеловал
- А я, Людочка. И я, Людочка. Ко мне протянулись сразу две нежные ручки. Поцеловать их я был уже просто обязан.
- Назвался груздем, полезай в кузов. Я , Нонна,- От ее руки пахло чем-то косметически неотразимым
- Танечка. Томочка. Аллочка,- от такого изобилия молодого задора и красоты , голова пошла кругом
- Чур, та, что с задницей, будет моя,- громко выдохнул в ухо Сашка. Я кивнул, не понимая, кого он имеет ввиду. Те наиважнейшие для него части прелестниц, я рассмотреть не успел.
Только глаза. Очи у всех были, что надо. Игривые, веселые, карие, голубые и серо-буро-малиновые. А ещё, очень и очень молодые и жадные до жизни.
Кто-то, в это время, вздумал нас щелкнуть. И долгое время, фотография со старой кишинёвской улицы Щусева, где мы тогда собирались на демонстрацию, радовала глаз.
- Слободзея-Душка ,- Аннушка произнесла название села, где проходили бесконечные учебные практики, с такой интонацией и прононсом , что ей сразу ответил гром смеха. Все вспомнили массу забавных историй, связанных с экзотическим местом, процветавшим в Криулянском районе Молдавии.
- Душок в Душке был ещё тот,- подшутил кто-то
- Это там, где побил себя сам,- своим повествованием я немедленно вызвал к жизни смешной эпизод. Испробовав местного винца сомнительного качества и в неимоверных пропорциях, оказался в довольно плачевной ситуации. Затем стал хлестать себя по щекам, приговаривая,
- Зачем пил, скотина?
- Бей сильнее,- советовали опытные комсомольцы-отличники Крачун и Грицкул,- лучше запомнишь. Говорили тебе, не пить это гавно. Это же чистый штапель!
Сначала, надо было старших товарищей спросить. Мои родители, например, вино из чистого виноградного сока, всегда оставляют себе. А штапель , где в жмых добавляют воду и много сахара, оставляют на продажу. От него, на следующий день, голова просто раскалывается. Ужасная отрава. Так, что можешь себя больше не бить. Завтра, ещё и от головной боли достанется
- И что? ,- иронично спросила Аннушка,- Головка бо-бо?
- Какая головка?,- немедленно включился я
- Вот эта!,- грозно ответила девчонка и, еле дотянувшись до моего лба, чувствительно постучала острым ноготком,- учиться не мешает?
- Он отличник,- вступился за меня Сашка
- Круглый?,- продолжала издеваться Аннушка,- очень-очень жаль, что в Слободзее-Душшшке , нам с Вами встретиться не довелось
- А то, что? Слушали бы Вивальди?
- Это имя председателя местного колхоза?,- этим невинным вопросом Аннушка вызвала настоящий обвал смеха
- Ладно, так и быть, приходите ко мне в гости. Живем на Докучаева, по дороге к Телецентру. Там и вина попьём, и Вивальди послушаем
Тем вечером, перед сном, я вспоминал Аннушку, а днём. Днём уже вовсю целовался с Танечкой из этой же замечательной кампании экономфака. Она жила совсем рядом. В том же общежитии. Можно сказать, под боком.
- Ничего страшного,- успокоила она,- у меня тоже есть парень. А у тебя и бывшая одноклассница, о которой мечтаешь, и Сильва, с которой переписываешься, и Аннушка, которой ты, вроде как, нравишься.
- А мы?
- Мы, просто, побалуемся. Немного. Чуть-чуть
Так и повелось. С Танечкой мы каждый день целовались, а с Аннушкой - дружили.
Как-то раз , был у неё дома. Болтали, слушали Вивальди. К креслу, где я сидел, она пододвинула стул, установила початую бутылку вина, разлила по бокалам.
Но тут, как в плохом спектакле, с работы вернулась мама. Картина предполагаемой выпивки, которая , вот-вот, должна была начаться, настроения ей не прибавила.
Хотя ничего страшного не произошло. Однако я немедленно стал пунцово-красным, как рак. Тогда был период, когда краснел я быстро, по любому поводу. Не помню, как попрощался, как вышел.
Представить себе, что ещё раз на меня посмотрят так укоризненно, я не мог. Поэтому, о непонятно-дружеских встречах, пришлось позабыть.
Но Аннушка с подругами заскочила сама. Здесь, в комнате студенческого общежития, присутствовали все персонажи той самой первой встречи, кроме Нонны, уехавшей в Израиль. Только на лицах была серьезность и , несвойственная прежде, печаль.
- Все ясно, - побелев и напрягшись, Аня еле выговорила два слова. Она все смотрела и смотрела на мою руку, в которой спряталась ледяная ладошка Танечки
- Вот! ,- Аннушка попыталась, было, взять себя в руки,- письмо от Нонны получила. Пишет из Израиля, что все хорошо. Чего и нам желает. Пока! Она решительно выскочила за дверь и исчезла
- Вот мы и побаловались,- Танечка истово прильнула к моей груди и горько заплакала...