С утра, подойдя к зеркалу, он взъерошив свои жидкие, поседевшие когда-то русые волосы, глубокомысленно произнёс:
- Постричься что-ли?
Покрутив головой, и состроив напоследок самому себе смешную рожу, решительно тряхнул головой:
- Да, пора!
Этот процесс с недавних пор, стал для него особенно приятным. В парикмахерской неподалеку, появился новый мастер, который очень ему нравился.
Она всегда встречала его с одной и той же доброй и искренней улыбкой, не улыбнуться в ответ на которую было совершено невозможно.
Зайдя внутрь убогого темного помещения, он даже любил когда ему нужно было подождать.
Основными клиентами здесь были ребятишки из соседних домов, которым перед праздниками пробовали усмирить непокорные вихры.
Зайдя внутрь, и устоившись на старом облезлом кресле в углу, они начинали неспешную беседу.
Она была очень интересным собеседником, прекрасно разбиралась в людях, много и интересно рассказывала.
Он же почти всегда молчал, и лишь изредка удивившись чему-то совсем уж диковенному, с удивлением качал головой, и лишь глубокомысленно произносил:
- Ишь ты...
Полчаса пролетали незаметно для него, они говорили об истории, религии, воспитании детей, и ещё чёрт знает о чем.
Всё было бы замечательно, если бы не одно но.
Мастер совершенно не умела стричь.
Поначалу он думал, что она просто не понимает, что ему нужно, пытался объяснить как мог, где сколько состричь, сколько где оставить...
Но вскоре он понял, что это бесполезно, и окончательно махнул рукой на свою шевелюру.
У нее был какой-то одной ей известный секрет как превратить человека в чучело.
То ли дело в детских причёсках, на которых она собаку съела, то ли в особом взгляде, на своё искусство, но результат её стараний над ним всегда был одинаков.
По окончании работы, он смотрел на себя в зеркало, и бодрым голосом благодаря свою подругу-мучительницу, думал, что ничего в общем то страшного, ну похожу в кепке с недельку.
Иногда желание хорошо выглядеть всё же брало верх, и он шел в другую цирюльню.
Но постригшись там, он чувствовал себя одновременно и обделённым, и виноватым. И хотя выйдя от туда, он и выглядел прекрасно: помолодевшим, с тщательно уложенными волосами, с прической делавшей почти незаметной его внушительную лысину.
Но придя домой, и глядя на себя в зеркало, он вдруг ехидно морщился и недовольно вздыхал:
- Красавец блин.