Ох, и тоскливо же зимнее утро похмельного понедельника после обильно отмеченного вчера Дня рождения приятеля, и как столь же обилен был ночной снегопад с присоединившейся затем метелью. Ведь с хмурого утра и без того недовольному, отравленному спиртным организму, каждая, даже и маленькая, совсем не значащая мелочь, тебя не удовлетворяет, выпячиваясь целым бугром, и противно раздражая изнутри. Не зря же есть крылатое народное выражение, что с большого бодуна «буквально все трубы и шланги организма поистине «горят».
А тут еще, совсем некстати, эта зима, не ко времени выпавший снег, который затем с помощью поднявшейся ужасной бури, полностью засыпал абсолютно все дорожки и дороги. Но идти на остановку, чтобы оттуда ехать на пахоту и там «рогом упираться», один хрен придется. Да, и было бы на работу на чем порядочном доехать: ибо удобнее можно было доехать лишь в холодном, покрытом инеем, и очень редко отапливаемом, грохочущем всеми железками, металлическом трамвае.
Но куда, куда было от пахоты деваться? Кормиться же надо, правильно? Почти уже экипировался на выход, но тут вдруг половинка тормознула с предложением, требующим неукоснительного исполнения, ибо она встала на дороге, держа в охапке белый шарф невероятной длины. Ну, а как шею не подставишь, если она целый месяц с лишком терпеливо подарок мне, мужу своему, вязала и только вчера вечером закончила с ним? И именно поэтому ее ручное изделие требовало немедленного «обновления». К тому же, наконец, создались и наиболее «благоприятные» погодные условия для испытания шикарного шарфа.
Мохеровый подарок, что и говорить, конечно же, бесподобный: кипенно белый, на ощупь мягкий-мягкий, а поэтому он, наверное, и в действительности должен быть невероятно теплым. Только вот одно жаль, слишком уж он длинный. Допустим, жена сейчас даст вокруг меня с пяток кругов, обертывая им мою мощную, поистине волОвью шею, эту закономерную «отрыжку», оставшуюся от многолетних спортивных тренировок. Как-никак, некогда даже мастером спорта был. Жена, значит, обмотает меня дома, а кто же после, когда придется с работы уходить, «танцевать» вокруг меня с шарфом-шлейфом будет, а?
В кабинете-то я один-одинешенек, помощи ждать неоткуда, а я сам вряд ли с длиннотой такой управлюсь…Или что? Привязать конец к дверной ручке и со словами «каравай, каравай, кого хочешь, выбирай», прикрутиться, наматываясь, самому? Поэтому, чтобы как-то и чем-то припугнуть супругу от дальнейших действий с навязыванием мне шарфа, напомнил я ей о трагической судьбе любимой женщины Сергея Есенина. Да. Об Айседоре Дункан. А помнит ли, мол, жена, как сия часть одёжки иностранки, и тоже в виде немалой длины шарфика, случайно вырвалась в окно из салона едущей машины, где она имела честь восседать, и на горе великого русского поэта, намоталась на колесо, в один миг удавив им необыкновенно красивую, и стройную танцовщицу?
И в курсе ли дорогая жена, по какой такой причине подобное произошло? А все ведь из-за модной в то время длинноты. Макси. Вот если был бы шарфик чуть короче - тогда и жизнь красавицы оказалась бы, возможно, намного длиннее…И вопросил ее. Мол, а согласна ли жена с поведанной информацией? Может, прямо сейчас, так сказать, не отходя от кассы, и укоротить его, шарф, пока еще не поздно?
Пока с ее благоверным, который, кстати, сейчас с тяжелейшего бодуна, ничего плохого не случилось? Между прочим, укорочение даже и выгодно будет, так как из одного шарфа ровно парочка очень даже великолепных изделий получится? Мол, в плане на будущее. Для меня, мол, мужа. И почему его милая женушка столь резко отвечает «нет»? Хотя, как и предчувствовалось, ответ ее мною был ожидаемый почти «на все сто». Вот он.
«Не каркай, идиОтина! А то и вправду чего накличешь на свою лысую голову! Знаю я эту басню о пассии поэта, поэтому и укрепляю шарф булавкой намертво. А на работе перед зеркалом, дурень ты этакий, просто возьмешь и отцепишь. Зато никакой холод и ангина к тебе, к пеньку похмельному, уже не привяжутся, понял? Так что чуток постой на месте, а я пробегусь-покручусь вокруг тебя. Как ты на это?
Но если от моего вальса у тебя головка с бодуна закружится, тогда, если хочешь, сам на месте покружись и постепенно заматывайся. А я просто конец шарфа подержу. Ну, вот и все, чудо ты морское! Давай, топай теперь на свою «пахоту». Только для моей радости чуток притормози-ка перед уходом, и хотя бы на секунду глянь в зеркало, как здорово ты с подарком моим смотришься! Ты же сейчас на настоящего средневекового рыцаря похож, только что не в доспехах железных!».
Уже начиная заводиться от ее чересчур длинной и бестолковой тирады, я поспешил поскорее распрощаться, но в душе поклялся: для удобства и экономии, придя домой с работы, шарф нужно сегодня же уполовинить. И обязательно. Но - только после кружки пивка. И будет у меня их два. Что? А разве плохо? Разнервничавшись от излишних дум, наконец, выскочил за дверь, а там ожидаемой мной «темы» и нет. Ну, в том смысле, чтобы к чему либо, или к кому-нибудь, придраться и накопившийся пар раздражения «на гора» выпустить. Однако, ведь как назло, несмотря на обычно похмельный «для истинных мужчин» русский понедельник и в самом подъезде, и у мусоропровода, и в лифте - удивительная чистота, и порядок прямо-таки полнейший.
Да, и на улице мне «не повезло» с придирками, потому что раздосадованному, отравленному алкоголем, обескураженному взгляду моему тоже абсолютно не на чем было остановиться. И даже постоянно путающихся под ногами бездельников голубей ненасытных, которых безбоязненно было бы можно разогнать, и тех не видно. Ну, чтоб хоть их, птичек, напугать и тем душу чуток отвести. И даже сам тротуар на удивление аж до самого бетона старательно кем-то прямо только что от снега очищен. Топая к остановке и злясь на себя за недовольство мной всем окружающим миром, сегодня почему-то слишком уж нормальным, с досады нервно позевывая, прохожу я мимо шевелящейся широченной желтой спины «работника метлы» в казенной униформе.
Ну, да, этого «зимнего» труженика-дворника. Удивительно! Прямо заметно, как без обычной утренней лени, а с настоящим трудолюбивым ожесточением, как та пчелка летом, «пашет» он. Вот поэтому и здесь я получил полное фиаско, ибо придраться мне было также не к чему. И только подумав о чересчур уж снежной зиме, самом ненавидимом времени года исключительно всеми-всеми работниками ЖКХ, а особенно дворниками, совершенно неожиданно получаю вдруг от самозабвенно «орудующего» лопатой товарища весьма и весьма чувствительный тычок оконечностью длиннющего черенка широкой его лопаты.
И самая главная незадача: произведенным ударом дворник, знаете ли, удивительно метко, совсем ведь и не оглядываясь назад, и поэтому, значит, вроде бы, даже и не целясь, но, тем не менее, он каким-то непостижимым образом … попадает прямиком в центр моего пылающего с похмелья лба! И меня, вполне понятно, сразу же и обида взяла: да он же ведь ни за что, ни про что ахнул по лбу аж до появления искр. Ну, прямо хоть прикуривай, блин!
Ладно, думаю, можно было бы ещё и «спустить удар прицельный на тормозах», если бы проходящий мимо дворника народ пачками бы, гуртом, мимо него тасовался и многолюдством мешал бы ему работать. Вот тогда бы другое дело. Ибо в таком случае и его удар по центру моего лба был бы еще простителен. Но в данное время на очищаемой им от снега дорожке, ни спереди, ни сзади, вообще ведь нет ни одного человека! Он, да я - и все, более никого!
И я мысленно прикинул: ну, если, допустим, сделал работник ЖКХ выпад длинным своим черенком лопаты назад просто случайно, то все равно возникает вполне естественное подозрение. Ведь один хрен что-то, блин, слишком уж подозрительно прицельным у него удар прямо точно в центр лба моего получился… И он, гад, вне всякого сомнения, почувствовал некое препятствие сзади, а также попросту не мог же не услышать характерный костяной звук от жесткого удара о встретившееся в чистом поле некое твёрдое препятствия. Стен-то нет.
По черепу ли он черенком уродливой длинной лопатой от души врезал, по носу ли, колену ли, но этот пашущий на благо Отчизны дворник, тварь такая, ведь даже нисколечко и не встревожился, и не оглянулся, чей же костный орган сзади себя рукоятью своей лопаты долбанул?! Лично меня данный факт очень удивил и оскорбил. Да, этот козёл из ЖКХ, он что? На дальнем Севере, или в непролазной чащобе тайги находится, где снег раскидывает, и чересчур длинным, несуразным черенком своим то и дело на бесчисленные стволы, урод, натыкается?!
Но лично я, к примеру, совсем о другом деле подумал, и в чем уверен полностью: этот хитроумный дворник попросту обычным «шлангом прикидывается», и на вопрос «за что же ты меня, гад, прямо в лоб!», любому гражданину, находящемуся сзади, нагло и с ядовитым вызовом не по-людски ответит. Мол, извини, господин хороший. А нет у него на затылке «глаза третьего», поэтому идущие сзади него бестолочи-люди пускай лично сами дистанцию соблюдают, тем более, что по правилам дорожного движения они-то сами и считаются настоящими виновниками любого возможного столкновения с ним, с лучшим жЕковским дворовым тружеником, дорожки от снега очищающем! Да и, мол, вообще. Нечего им без дела туда-сюда шататься попусту и мешать трудягам настоящим!
Но вопрос-то, однако, ребром стоит: а почему, гад ты эдакий, не оглянулся и не извинился перед безвинным человеком, которого ты по лобной кости столь немилосердно черенком жахнул? А если бы вдруг ребенок был бы сзади и ты, беспардонный и глухой, его до смерти зашиб? И для чего тебе, «работнику метлы», самодельный черенок лопаты, путем даже и не ошкуренный, и длины почти двухметровой? Или ты что? К лету вместо огромной лопаты к концу рукояти вилы присобачишь, и в деревню наймешься, чтобы с помощью их высокие стога сена метать? Поэтому-то и напрашивается логичный вопрос: а на кой хрен, скажи мне, этакой снежной зимой черенок столь большой длины тебе, тупоумному, на узенькой дорожке понадобился?
Чтобы идущих сзади ни в чем неповинных людей уродовать?! И еще одна очень важная тема высвечивается. А ну-ка ответь, почему ты, пахарь, даже не соизволишь оглянуться, кого ты там рукоятью огрел так, что твое орудие, встретив некое препятствие сзади, чуть, было, из рук, возможно, тоже дрожащих и похмельных в русский понедельник, не вылетело? Вот поэтому-то и еще одна, но уже крамольная, мысль напрашивается. Ведь, вполне возможно, что вовсе и не случайно ты свершил подлое свое дело с ударом по лбу, а сделал мерзость оную специально, преднамеренно, и со злым умыслом?!
Есть, к сожалению, еще встречаются в нашей многострадальной России уроды, действия которых с твоим бесчеловечным поведением схожи! Сей работник метлы прекрасно понимает, чувствует, что ткнул кого-то сзади себя – но упёрто молчит и вида ни хрена не подает. Короче говоря, этаким умным дурачком прикидывается. Вроде бы, он вовсе ничего и не почувствовал, и ничегошеньки особенного позади него не случилось. Во, дает, скотина такая! И почему это мы молчим, а?
Или за свою долгую жизнь ты так никем и не приучен был ошибки свои не только признавать, но затем еще и пытаться хотя бы иногда исправлять их? Может быть, никто заставить тебя, наглеца, не удосужился и не осмелился? Ведь сам-то ты вовсе и не ученый какой-нибудь, а всего лишь дворник, то есть, «работник метлы»! Но вОт что, родной мой, меня настораживает! Вы только поглядите, люди добрые, на его профессорскую внешность! С какой он представительной седой бородой неимоверной длины с обыкновенным снегом расправляется?
И она у него, к тому же, на зависть священникам, вон, какая широкая, густая и длинная. Прямо ни дать, ни взять, самая настоящая окладистая бородища, которая прямо-таки в унисон импонирует с громадной лопатой его! Поэтому-то сам собой поневоле и вопрос возникает: а на кой, извини, хрен, тебе, простому труженику лопаты и метлы нужна борода длинная и столь презентабельная? А? Не можешь ответить, работничек ты наш интеллигентный?
Скорее всего, труженик ЖКХ из себя этакого необыкновенного умника, большого ученого корчит. Ну, да. Чтобы из толпы ярче волосатой мордой своей выделиться… Однако, данный нахальный деятель, наверное, совсем-совсем запамятовал о до сих пор еще существующем русском «тяжелом понедельнике», например, как вот сегодняшний, когда с утречка раннего без особого дела лучше всего не толкать никого, ибо любой случайно, или нет задетый тобой господин может вчерашним именинником ведь оказаться, мучаясь с похмелья жуткого… Как вот я.
Ну, а уж коли кто случайно, ненароком, обидел, толкнул и тебя самого, господин дворник, так сей грубый товарищ непременно, и прямо тотчас же, по закону человеческому извиниться обязан. Или даже прощения попросить. И это должен и ты сделать, если кого по светлому лбу деревяшкой своей ахнул. Иначе ведь иной обиженный тобой крупногабаритный дяденька со спортивной комплекцией, хотя бы наподобие вот моей, да если он еще и с бодуна большого, отделает тебя, обнаглевшего товарища, как будь. И даже молча, без лишних слов, и будет прав... Ведь пару раз - да, со мной уже случались подобные минутные инциденты со специально толкнувшими непочтительными людьми, окончившиеся, естественно, крепким мордобитием виновников.
Но в этот раз я предельно аккуратно, пока еще интеллигентно, не дергая провинившегося дворника за грудки, попросту повернул его к себе, для порядка решив вначале заглянуть в зенки его бесстыжие. Но сразу же, откровенно говоря, и обалдел. Почему? А потому что в них прямо-таки открытым текстом читалось и без психолога: раскаяния не наблюдается вообще никакого. Даже и близко! Одно лишь неимоверное упрямство, извечная непокорность и открыто готовящееся буйство. Что ж, думаю…Знать, так тому и быть, и пришла пора начать перевоспитание. Но вначале хотя бы словесную попытку сделаю… Мы же люди, ё-моё!
И я со словами, «что же ты, гад ползучий, творишь!», быстро выдернув из его мозолистых дланей лопату, (как несомненное орудие «уродования безвинных»), этим его самодельным черенком дважды так хрястнул об очищенный упрямым дворником бетонный бордюр, что от несчастного древа одни только щепки полетели. А за следом добавил проникновенным, вразумляющим, отеческим и пока спокойным, голосом.
«Ну, вот на хрен, скажи-ка ты мне, нужен тебе в столь людном городе этакий неудобный, излишне длинный, к тому же, к стыду твоему, недоработанный и корявый самодельный черенок? Или что, родной мой? Ты и вправду с ним летом в деревню поехать намылился к родне? Вот к этому корявому, длинному черенку приделаешь вилы, и на сенокосе стога высоченные помогать метать будешь, да? Но ведь сейчас, зимой, ты уродливой рукоятью лопаты случайно (а, может, и не совсем нечаянно, а и специально?!), во время махания им, кроме меня еще кого-нибудь, гад, покалечишь?
Да и в транспорт с ним, непомерно длинным, тебя не пустят. Дошло, работничек ты наш дорогой? Нет?». И воззрился я на него вопрошающе, стараясь все же наставить упертого в себя дворника на путь истинный осуждающим взглядом, и вразумляющими словами. И почти еще мирно, так как по внешним габаритам сей труженик ЖКХ намного проигрывал мне в случае явного неповиновения, и возможной настоящей стычки с ним.
И я как предчувствовал, ибо предполагаемый мной нонсенс таки произошел. Вместо положенных в данном случае слов извинения за произведенный им удар концом рукоятки лопаты в самый центр лобной кости моей черепушки, и выразить мне искреннюю благодарность за настолько четкое, моментальное приведение мной его орудия труда в должное соответствие с положенными нормами длины, обидевшийся товарищ повел себя совершенно неадекватно.
Да-да. Вместо похвалы за вон, какое быстрое, эффективное и весьма значительное укорочение мной древка его лопаты совершенно бесплатно, «старик Хоттабыч» с окладистой бородой, откровенно говоря, вдруг в полном смысле взъярился. В один миг войдя в бешеный экстаз от причиненного ему мной материального ущерба, он, видать, совсем и не заметил ссадину, кровоподтек, и прямо на глазах расползающуюся вширь шишку на моем до того кристально чистом, интеллигентном, и высоком лбу. Вдобавок ко всему, наглец тут же, открытым текстом, без соблюдения должного словесного этикета, пошел на меня настоящим «буром», применил блатной сленг и вскричал.
«А твое ли это дело, отродье ты собачье, какой длины черенок мне насаживать?! Или что? У тебя, козла вонючего, и урода тупоголового, совета мне спросить?! Да, ведь я, падаль ты этакая, за сломанную тобой новенькую рукоять моей лопаты прямо здесь, и прямо сейчас же, кадык твой поганый с корнем вырву, и вон той дворняге, на тебя, кстати, похожей, на съедение кину! А потом и в снегу тебя, гниду, прямо тут же до весны и урою! Понял, дохлятина ты безмозглая?!».
И, вдобавок к словесным оскорблениям, работник метлы сходу начал действовать уже физически. Этак эффектно, небрежно, наподобие характерного жеста головой Андрея Миронова из фильма «Бриллиантовая рука», дерзко и резко отмахнув за желтую спину колдовскую бороду «дядьки Черномора», могущую помешать ему в предстоящей схватке, он с вытянутыми наизготовку крючковатыми пальцами шустро полез ко мне в ближний бой. Так сказать, в атаку штыковую. И я почему-то сразу же врубился, с какой именно целью.
Затрясшийся от злобы товарищ за утерю древка самого нужного зимой рабочего инвентаря, пошел «ва-банк», дабы тотчас же, немедленно осуществить задуманную и озвученную им самим жуткую, поистине хирургическую, операцию. Очумевший работник ЖКХ ведь и вправду решил вот взять, и «с корнем» выдрать своими мозолистыми трудовыми «крючьями» важнейшую часть дыхательного, и речевого аппаратов - мою гортань бедную, анатомически называемую «адамовым яблоком». То есть, если по-простому - то кадык. И в спешке он, видимо, мог вырвать вместе с ним еще и другие близлежащие к гортани органы. Он же не хирург, и ему не до каких-то там мелочей. Ибо вырвать кадык сей жестокий дворник намеревался ведь прямо «с корнем»...
И уготовил он эту страшную, поистине жуткую кару мне, гражданину Российской Федерации, собственно говоря, за не настолько уж и сильно провинившемуся перед ним. Всего-то лишь черенок сломал. И, что самое главное, чересчур смелый дворник бесшабашно и дерзко собрался пойти на это настоящее кровавое преступление, осмеливаясь свершить данное злодеяние, настоящий самосуд, вообще безо всякого суда и следствия, даже не подумав вот о каких весьма необходимых ему вещах.
Во-первых, сложнейшая процедура чрезвычайно болезненного для любого живого индивида вырывания его глотки прямо на улице этаким поистине изуверским, попросту лютым, бесчеловечным способом, и совершенно без обезболивания, наверняка сопряжена с определенными трудностями. Ведь описываемый страшный по своей сути зверский акт происходить будет вовсе и не на какой-то там городской птицефабрике, где кур, гусей и уток одним махом разделывают, запросто удаляя им любые органы, а на улице. Правильно же?
А во-вторых, не так-то просто свершить настолько варварский, свирепый, настоящий людоедский, акт насилия над не настолько уж сильно провинившимся человеком. Допустим, опытному садисту, давно набившему руку на подобных кровавых делах вырывания кадыков, это по силам, а простому работнику ЖКХ сделать это, скорее всего, думается, довольно сложно. Тем более, содеять подобную силовую операцию надо мной, здоровяком, со столь незавидными, вовсе и не богатырскими, внешними своими данными…И даже если бы я, к примеру, и не имел бы на своей шее защитную «кольчугу» в виде намотанного женой спасительного чуда аж в шесть слоев, у хилого телом работника ЖКХ вряд ли бы что получилось с его «вырыванием».
Ну, да, речь идет о шарфе. Видать, заранее опасность чуяла моя пророчица! Но, с другой стороны, нужно прикинуть все «за и против». Уж если пригрозил жуткий товарищ «изъять кадык», значит, видимо, у агрессивного «работника метлы» все-таки имеется некий определенный, а, может быть, даже и практический опыт по отрыванию этих самых глоток-кадыков?! Ведь кто его знает, кто он есть на самом деле? Верно?
А иначе, зачем ему во весь голос всерьёз трубить о своих зверских навыках совсем и не хилерского удаления глоток? Или этому российскому дворнику «потрошителю» захотелось уподобиться своему американскому «собрату», всем известному Джеку-потрошителю? И кто? Кто, господа хорошие, поручится, что сей работник ЖКХ с окладистой бородой и усами попросту не прикрывает свою последнюю отсидку на зоне за подобные дела «кадычные», а разросшимся на физии диким волосом он не маскируется под добропорядочного красавца-ученого?!
Ну, кто может это гарантировать? Никто! Кстати сказать, вначале я ведь и вправду, было, чуток даже забеспокоился. Ибо лишать меня единственного в своем роде кадыка практически, да еще и прямо белым днем, собирались впервые в жизни. Притом создавшаяся ситуация и вправду максимально приближалась к настоящему боевому столкновению уже и с моей стороны. Да-да. Из-за нанесенной мне пока что моральной, словесной обиды. Сейчас поясню. Перед началом физического эксцесса, бородач для чего-то ведь аж четырежды незаслуженно оскорбил меня, унизив буквально «до самого плинтуса»!
А вы прикиньте, господа, и вспомните его «обвинительную» речь. Вначале взбесившийся дворник сравнил меня с домашним животным семейства «псовые», назвав «отродьем собачьим». Но этого ему, верно, показалось, мало, и он решил унизить меня окончательно, причислив к скотине парнокопытной, к омерзительно пахнущему животному, попросту обозвав «козлом вонючим», еще и сравнив с бродячей дворнягой. А потом, решил, видимо, добить, назвав меня, в относительно недавнем прошлом целого «мастера спорта по метанию молота», для чего-то еще и «уродом тупоголовым». А в итоге дополнительно обругал, сравнив с «падалью, гнидой», пригрозив похоронить меня, зарыв прямо здесь же, поблизости от своей родной квартиры, в снегу…
Помнится, во времена дикой молодости я был крепко «отфутболен» ногами за подобное, но случайное, по собственному незнанию, сравнение группы серьезных парней с бессловесными четвероногими тварями. Да. С «козлами». А на блатном сленге «неудачное фильтрование базара» означало очень плохое, чего я не знал, и именно поэтому немедленно и поплатился за своё недомыслие. Ведь надо же было мне так пролететь и «братков», побывавших на зоне, назвать «по-скотски»! И обозвал я их козлами не простыми, а ещё и «кривоногими». Вот поэтому меня и попинали тогда весьма нехило… Зато запомнил, как говорить нельзя…
Сам же главный герой повествования, дворник и «специалист по вырыванию глоток», и в самом деле прямо-таки явно напрашивался на пинкИ, нетерпеливо ожидая приключений на настырную попу. Видать, он не удовлетворился достигнутым. Мало, ох, видно, мало ему показалось словесных оскорблений в мой адрес, и он дубьЁ этакое, еще и к чужому горлу, к самому дыхательному кадыку своими ухватистыми ручищами потянулся уже практическим образом…
Поэтому-то в мою похмельную голову и пришла неожиданная, и дерзкая мысль: а не использовать ли мои некогда совсем ведь и неплохие спортивные достижения мастера по метанию тяжёлого молота практически? И этим привычным для меня лихим «броском» несколько «укоротить» верхние конечности противника-дворника, столь упрямо тянущиеся к «вожделенному кадыку», сбив с дворника показную спесь? Кстати, на его же, в дальнейшей его жизни, более светлое будущее? Но «работник метлы» тем временем вовсе и не бездействовал, а упорно шёл на сближение. Воспользовавшись моей некоторой медлительностью, длиннобородый седой «аксакал» во внезапном стремительном прыжке и в самом деле сумел ведь, негодяй этакий, почти дотянуться до им намеченного дыхательно-глотательного органа моего!
Но, как вы уже догадались, потерпел, к счастью, полный крах. И оная первая победа произошла лишь благодаря стараниям моей благоверной супруги-защитницы. Да-да, её! И пусть спасла она своего мужа от физического посягательства на его единственную жизнь совершенно случайно, экспромтом, потому что вязанное мохеровое изделие-шарф направлено было сугубо лишь для противодействия холоду. Но в судьбоносный момент попытки хватания врагом-дворником меня за горло, шарф-подарок сыграл роль много более важную. Спасительную!
Наткнувшись своими «крючьями» на неприступный шарф, аппетит противника заметно умерился, но зато и сам я понял всю серьезность его поистине людоедских замыслов относительно моего кадыка. Ибо враг, оказывается, совсем ведь и не шутил. Поэтому я вынужден был сделать повторный вывод, но теперь вывод был окончательным и бесповоротным: придется и впрямь более крепко наказать бестолкового работника ЖКХ. А заодно в обязательном порядке нужно доказать ему, неразумному, еще и о совершении им весьма крупной ошибки. Спросите, какой же именно? А это легко пояснить!
Вот для какого, спрашивается, рожнА отпустил он столь длинную, и этакую широкую бороду, да еще и с усами? Конечно, кинувшийся на абордаж дворник, совсем уже чокнувшийся, никогда бы не позволил себе напасть, если бы знал, каким видом спорта я долго занимался ранее, заработав звание мастера спорта, что не так-то просто. И пускай не специалиста модных в настоящее время боевых искусств, или бокса, а, как я уже упоминал выше, профиля совершенно мирного, и для многих не особо-то интересного. Мол, подумаешь, всего лишь метателя какого-то там молота спортивного?
Но зато, господа, снаряда железного, и отнюдь не легкого! И знай об этом труженик ЖКХ, он, скорее всего, вообще бы не стал связываться со мной, а просто вспомнил бы прекрасное русское слово. Извинительное. И на том бы мы и разошлись. Но, к сожалению, враг мой оказался из этих, из «упёртых». И я, уже «заведясь» своей идеей, с удовлетворением подумал о весьма «благоприятном» для меня внешнем виде доставшегося мне бородатого противника в образе окончательно разошедшегося дворника, решил начать действовать. А кого ждать?
«Видимо, все-таки исключительно ради меня он отпустил такую длинную и раскидистую бороду, очень и очень удобную для захвата её сразу обеими руками…». И в тот же миг все мои десять «сосисок», как мне показалось, вроде бы, даже этак сами собой «вспомнили» тяжелый спортивный молот. Затем аккуратно и удобно схватили бороду, зажав ее мёртвой хваткой, с силой притянув поближе к себе пытающегося воспротивиться обладателя густого волоса. Интересуетесь, для чего это было нужно? Ну, разумеется, уж не с целью дружеского объятия врага.
А чтобы привычно сделать мощный рывок упирающегося тела противника в сторону, этим маневром подготовляя недоумевающего товарища из ЖКХ к ведению по кругу. Ну, примерно так, как когда-то в свое время я жестко брал в руки нелегкий спортивный снаряд и начинал с ним всё более ускоряющееся вращение, а через 3-4 поворота делал замах, и метал его как можно выше, и как можно дальше. Вот и вся премудрость бросания спортивного молота.
Итак, держа бороду вытянутыми руками, поначалу медленно, и, Конечно же, против желания дворника, но используя дикий волос со своей определенной целью, я силой все-таки «повёл» его по часовой стрелке вокруг себя. Он, естественно, не хотел и с первых, пока еще неуверенных шажков, дворник, было, снова попытался воспрепятствовать, упираться, еще плохо понимая, чего же от него хотят. Но из-за набирающего темп ускорения, он постепенно вынужден был «пойти и затем шустренько бежать по кругу сам». Вначале быстрыми шагами, а после уже и со всех ног побежал. Да-да! Понёсся как миленький!
А куда ему было деваться от моего напора и законов физики?! И нам с «живым молотом» нужно было набрать скорость, необходимую для совершения им предстоящего «полёта». И все делалось для того, чтобы он в жесткой волосяной сцепке как можно быстрее взял достойный разбег. Словом, он должен был с помощью меня дойти до той определенной законом физики точки, когда его «копыта» уже сами собой оторвутся от обетованной Земли-матушки, и работник ЖКХ на краткое время даже и «воспарИт»! Ну, откуда дворнику было знать о моей неожиданно возникшей молото-метательной задумке? Правильно?
Вот если бы не было настолько длинной, широкой и окладистой привлекательной бороды у обозленного работника ЖКХ – тогда не появилось бы и у меня подобной шикарной идеи. Да, я ведь и сам предположить не мог, и мыслей таких не было, чтобы мои прежние спортивные достижения когда-нибудь придется применить с полезной защитительной целью себя! И хотя импровизированный «живой молот» несколько тяжеловатым оказался, однако до необходимой для «полета» космической скорости «отрывания от сил тяготения планеты» раскрутить его мне все-таки удалось.
А потому что ведь я, как никак, когда-то виртуозом и мастером этого дела был…Ну, а сумев оторвать «седобородого Хоттабыча» от земной тверди, тогда я уже запустил, как говорится, попросту «метнул» взявшего вынужденный старт работника метлы в его собственный «свободный полет», который, правда, получился не совсем удачным… И отнюдь не для него одного, а, к сожалению, для нас обоих. Но больше всего не повезло «метателю», то есть, мне самому… Видимо, в связи со спешкой и другими факторами, не рассчитал я немножко, и с первой попытки не сумел попасть оным карАемым «биообъектом» в запланированное мною место его конечного приземления, а поэтому мысленно готовился прямо сразу же перейти «на повторный полёт». Но уже более точный.
А неувязка, собственно говоря, произошла не по моей вине, а из-за неожиданно встретившегося на его «лётном пути» некоего серьезного препятствия. Вернее, по счету даже трёх. Собственно говоря, что мне было перед кем-то особо оправдываться?! Если уж в России у таких опытнейших профи летчиков, (вы только посмотрите!), какие курьёзы с самолетами случаются?! А я что? Исключение? Ведь я впервые в жизни произвёл бросок «живого молота»! И ещё нужно принять во внимание то обстоятельство, сколько лет я уже не тренировался!
Вот потому-то, господа, сей огрех и получился. Да, и сам оный «молот» в образе дворника, между прочим, чересчур уж увесистым оказался… Хотя тело низкорослого дворника, пускай и хилое, но все равно не сравнишь его со спортивным снарядом-молотом весом всего лишь 7 кг, 265 граммов? Верно же? Так что сравнения тут никакого… К тому же, очень хотелось этого «любителя рвать кадыки» метнуть, как можно выше и дальше от себя, но, в то же время, рассчитывая сильно и не покалечить его при падении-приземлении. Словом, более всего я на только что выпавший снег надеялся, который и смягчит «посадку».
Но, к сожалению, как уже упомянуто выше, всё дело подпортили, помешав успешному приземлению дворника три ничего не подозревающих ничего плохого мужичка, появившиеся совершенно неожиданно «на воздушной трассе». Они из-за угла прямо вынырнули и сразу опешили, так как стремительно летящий по заданной «штурманом» воздушной орбите дворник с развевающейся седой бородой показался им, как они рассказали после, прямо-таки настоящим злодеем-волшебником «дядькой Черномором» из чудесной поэмы А. С. Пушкина «Руслан и Людмила».
И «злодей» подлинным ураганом несся прямо на них, и в один момент легко смёл оторопевших мужиков, словно шахматные фигуры с доски. Опрокинутые «живым молотом» ребятки поначалу ничего толком не поняли, но немедленно крепко и обиделись. И все правильно. Ну, а кому, скажите на милость, понравится наглое, бесшабашное, поистине орлиное воздушное нападение одного и сразу на троих? Шли, шли, себе, никого не трогали… И вдруг, как снег на голову, налетает бородатый дядька Черномор, и бесцеремонно сшибает зараз их всех!
Поэтому, чуток опомнившись и быстро вскочив на резвые ножки, ребятки, разумеется, сразу же кинулись «футболить» налетевшего, а сейчас барахтающегося в глубоком снегу «птицы-хищника» в образе дворника. Однако, седобородый «летчик-истребитель», также быстро придя в себя после «налёта» и скорбно держась за невыносимо болящую нижнюю челюсть, немедленно принялся возмущенно орать, оправдываться, и отбиваться от пинающих мужиков. И на меня, на истинного виновника нападения скрюченным пальцем своим указывать начал, скотина такая!
Ведь если бы не «встретившиеся» на пути его воздушного передвижения мужики, прервавшие его свободный лёт, таким образом совершенно случайно спасшие его от неминуемой травмы, товарищ с капитально прореженной бородой неизбежно врезался бы в фундамент дома, и непременно «опробовал» бы его бетонную крепость… А ежели бы еще и прицельно угодил в твердь «своим изредка, лишь временами думающим головным местом» - этот преподанный урок «специалист по вырыванию кадыков-глоток» запомнил сей неудачный метельный денёк бы очень, и очень надолго… Конечно, если от удара о твердь бетона память бедолаге вообще бы не отшибло…Мужички же, понявшие, кто на самом деле является истинным виновником оного самого настоящего пиратского воздушного нападения, моментально переключились на меня. А я ведь, грешник, было, попытался спастись бегом. Но куда там.
Догнали, разумеется. Ребятки-то оказались молодыми и с утреннего холодка «работать» принялись сразу, к тому же, используя все двенадцать конечностей добросовестно, так сказать, от всей души. А тут ещё к ним «на помощь» подоспел-подбежал искренне возликовавший, поистине воспрянувший духом и крепко обиженный мною дворник, жаждущий проведения немедленной сатисфакции-отмщения. Ведь он теперь унижен, а капитально прореженная моими мощными дланями презентабельная борода, дотоле густая и окладистая, (вдобавок, и из-за только что вырванных с корнем еще и усов!), превратилась в неровную, этакими торчащими длинными клочками, смешную бородку-пародию.
Вот поэтому-то донельзя возмущенный работник ЖКХ «трудился» гораздо усерднее всех, неистово пинаясь своими огромными валенками в галошах, и пытаясь улучшить момент, чтобы при свидетелях, да при «помощниках» своих, успеть еще и с мстительным аханьем потоптаться на мне. И «благодаря» этакому рвению доблестной четверки мужиков, на «пахоту» я прилично опоздал, к тому же, еще и явившись туда в истерзанном виде, с многими кровоподтеками на физии, и с удивительно симметричными «фонарями» под глазами.
Но не все так страшно. В том, что меня нещадно побили, имелось немало и положительного, так как совершенно не пострадала лишь одна-единственная, но весьма важная часть её. Да, господа! Это шея! А кому я за сохранность шеи могу выразить искреннюю свою признательность, вы, очевидно, догадались и сами. Супруге, конечно, и её доброму вязаному подарку, «кольчуге-шарфу». Вот так вот!
А буквально через недельку неожиданно вдруг встретился я и с самим Гришкой. Да. Именно так назвал моего недавнего противника его коллега из соседнего двора. Только, кстати, убиравший снег лопатой с нормального размера черенком. А после сотоварищ его с загадочной улыбкой ухмыльнулся и добавил. Мол, просто «Гришкой» его сейчас называть так стали. А всего с неделю назад, когда он с бородой и с длиннющей лопатой с уродливым черенком ходил гоголем и важничал, жековцы на всякий пожарный случай величали его почтительно Григорием Ивановичем. Даже и сама директриса!
И снова ехидно ухмыльнулся. Мол, а теперь, после перенесённых столь значительных для него потерь – его называют просто «Гришка». Ибо ни бороды лопатой у него нет, ни черенка длинного. Да, я бы и сам, встретив его где-нибудь случайно, и вправду не узнал бы, ввиду совершенно изменившегося внешнего вида... И притом, кстати сказать, ведь лишь только в благую сторону. А увиделись мы на уже очищенной им дорожке, и, что отрадно, он в выходной день первым подошел ко мне сам. Но я, как уже упоминалось, еле-еле узнал его.
Да, и не мудрено! Вон ведь, до чего внешне изменился товарищ! Прямо и не признать было в нем того, ранее обросшего диким лицевым волосом дворника, к тому же, еще и «специалиста по вырыванию глоток». Приятное, до синевы побритое лицо, а в руках - зимнее орудие труда. Но только уже с черенком нормальным по размеру и гладким, отполированным, видно, заводским. Зашли, естественно, в кафе. Выпили мы с ним «одну мировую», потом совсем расслабились, развеселились, расщедрились, и заказали еще одну, хорошо закусили, и он искренне исповедался передо мной. Оказывается, директриса ЖЕК-а, начальница Григория, уже давненько попиливает его за столь длинную, широкую и несуразную для его «смешной» должности дворника, бородищу.
А еще она постоянно ругала своего подчинённого и за другое, но это уже касалось орудия труда. Да-да. За лопату его с длиннющим, самодельным, корявым черенком, сделанную им и впрямь просто в унисон столь же длинному дикому волосу, разросшемуся почти на всей широченной физиономии Григория Ивановича. Ну, да. Бородище его величавой с усами длиннющими. И, якобы, он, Гришка, и сам давно прекрасно понимал: этот его лицевой «макси прибор» и самому хозяину доставлял немало хлопот, мешая ему везде и всюду.
И во время еды, и при разговоре, и постоя сыплющейся из бороды ненавистной перхоти, и еще многого другого. А за уродливую, смешную лопату, многие коллеги по ЖЭК частенько подтрунивали над ним. Однако, «до встречи» со мной он артачился специально и орудие свое не менял на нормальное древко принципиально. А просто из-за врожденного, неуступчивого характера, и непонятной даже лично самому гордыни. Словом, «держался своего» Григорий всем коллегам назло.
А вот встретившийся ему на «узкой дорожке» я, выходит, волею самой судьбы оказался той самой «последней каплей в чаше его долгого терпения». И наша судьбоносная для Григория встреча в один момент «помогла» ему устранить оба ведь и самомУ давным-давно надоевших фактора: вначале он лишился черенка, а через минуту - и окладистой бороды, плюс потеряв вместе с ними, и с моей помощью, ещё и свои мощные усы. И сей «знак свыше» в виде появления на его пути меня, мастера по метанию, как оказалось, и не только спортивных молотов, но и зарвавшихся чересчур уж гордых товарищей, воспринял он после ночных раздумий правильно. Да, и не с чего ему особо гордиться-то…
А некоторые «изъяны» поспешил устранить прямо на другой же день. К тому же, куда ему, бедному, было и деваться? Черенок - вдребезги, более половины бороды – нет. А оставшиеся клочки волос по их длине - совершенно не ровные, а потому-то бородёнка и стала просто курам на смех… Но вот за мой столь мощный, ни в коей мере не ожидаемый им, Григорием Ивановичем, «бросок живого молота», он все-таки откровенно укорил меня. Да-да! Мол, подраться он и сам с детства раннего еще какой мастак был.
Но о проведении этакого, в прямом смысле, и впрямь невиданного им доселе «безкулачного» приёма Гриня даже и предположить не мог, так
как, мол, вместе с бородой и усами я ему чуть, было, всю челюсть нижнюю прямо напрочь не оторвал! С неделю она ныла ведь. И Григорий Иванович смущенно, виновато усмехнулся, напомнив и про свою ошибку: угрозу немедленного «отрывания» им моего кадыка…Мол, на самом-то деле, ведь только в криминальных сериалах и слышал он эту страшную по чудовищной сути угрозу ближнему своему...
Короче говоря, объяснились мы с ним, помирились, выпили еще и «на посошок», и расстались, сильно покачиваясь, но весьма довольные друг другом. Да, и сам я некоторые соответствующие выводы из нашей «братской встречи на узкой дорожке» сделал: по собственной глупости чуть, было, не отчекрыжил, дубина стоеросовая, половину защитного шарфа своего! Ведь кто его знает? В этот раз подарок моей жены, вне всякого сомнения, оказал услугу, прикрыв голую шею от чужих лап.
Ну, а вдруг нечто подобное ещё раз произойдет «на тропинке узенькой», и уполовиненный мной шарфик тогда вряд ли сможет столь же качественно оградить своего хозяина? И не окажется ли тогда «кольчуга шейная» чуток коротковатой? Надеюсь, помните замечательный фильм Сергея Эйзенштейна, «Александр Невский», и показанное ледовое побоище на Чудском озере с рыцарями тевтонскими?
И в конце его многим запомнились поистине за душу берущие последние слова русского воина, смертельно раненного в живот, который с невыразимой печалью произнес: «Однако, немного коротка кольчужка… Ох, коротковата чуток…». Вспомнили? И всегда нужно смотреть в сам корень события. А потому что всё из-за бедности. Ведь настоящие, в полный рост кольчуги, могли позволить носить на себе только люди весьма состоятельные. Ах, как жаль бедного русского воина-патриота…