16
-Слушай себя. Слушай Мир… - голос матери был теплым и солнечным. Казалось, она улыбалась, и ямочки на ее щеках всегда рождали улыбку в ответ, с кем бы она ни общалась. Малыш Гром любил сидеть с закрытыми глазами и слушать звуки вокруг. Его воображение дорисовывало все, чего не увидишь глазами: тонкие нити паутинки, связывающей небо и землю, на которой играл маэстро паук, и силовые линии, пульсирующие под ногами, и серебристый ажур чистых мыслей, и теплое сияние непритворной любви… Мама… Она научила его самому главному – слушать себя и Мир. Когда мамы не стало, Мир обнял его, баюкал и успокаивал, и мальчик никогда не чувствовал себя сиротой. Это ощущение безопасности, защищенности и любви помогло ему остаться добрым и не зачерстветь в многочисленных испытаниях.
С тех пор Мир всегда был добр к адмиралу, Его дороги сами стелились ему под ноги, и тогда все удавалось, словно в сказке. Многие дивились его удачливости и фантастическому везению, а еще – предчувствию опасности, а Гром просто внимательно слушал Мир. Иногда он подолгу сидел неподвижно в безмолвии, пока тишина не заполняла его всего, вытесняя сумбурные мысли-скакуны, и не начинала переполнять его солнечной легкостью и бесконечным счастьем. Вот тогда он с сияющими глазами шел, как частенько они шутили с другом, «спасать Мир». И правда, Мир подсказывал, где нужна их помощь, где нарушена гармония. Это было ощутимо слышно, по крайней мере, ему. Он чуял ложь и фальшь как диссонанс в симфонии звуков Мироздания, поэтому безошибочно попадал туда, где его помощь была нужнее всего.
Адмирал ощутил изменение фона матрицы Мира так, словно Мир стонал и жаловался. Это было тем более непривычно, что никогда раньше такого не было. Этот стон словно звучал одновременно отовсюду: стонали деревья, рыдал ветер, всхлипывали бабочки, утирая крыльями мокрые глаза. Все живое тосковало и оплакивало потерянный покой, как будто и не было никогда счастливых дней, словно все хорошее вдруг закончилось, будто Мир разбудили из чудесного сна, и все внезапно поняли, что все хорошее с ними уже произошло, и не здесь, а впереди – лишь боль и разочарование…
Адмирал стоял у окна во всю стену и смотрел вперед. Там, где когда-то на закате небо целовало землю, сейчас бугрилось нечто невообразимое. Что-то ворочалось за полотном Мира, и волны пробегали по картине с изнанки. Что бы там ни притаилось, ждать хорошего не приходилось. Смутная печаль накрывала с головой, а еще ощущение, что в этот раз счастливого конца не будет. Слезы катились по словно высеченным из камня чертам его лица, но ни один мускул не исказил выражения обреченной решительности идти до конца, каким бы тот ни был.
-Адмирал, - чей-то голос заставил его очнуться. Гром провел рукой по мокрым глазам и повернулся на звук. Снова эта девчушка!
-Чего тебе?
-Отца Круа убили…
-Вот и отлично, на одного поганца меньше, - входя следом, заявил Стром.
-Как вы можете! Вы же ничего не знаете о нем!
-Я знаю, что самый лучший хабб - это мертвый хабб. Жаль, что сыночка на тот свет не прихватил, - криво ухмыльнулся капитан черной стражи. Близняшка только удивилась про себя: еще недавно за его взгляд, улыбку, возможность находиться рядом она отдала бы все, что угодно, а сейчас этот самоуверенный красавчик ее бесил.
-Как он умер? – спросил адмирал.
-Да, любопытно, чем его можно уничтожить, - докинул Стром.
-Вам не понравится этот способ, - с долей злорадства констатировала девушка.
- Я весь внимание, - продолжал кривляться капитан. Девушка повернулась к главнокомандующему:
-Он защищал сына. Просто вытолкнул его в наш мир, а сам погиб… Огромная тень, чернее черного, мрачное ничто, поглотила его, и поверьте, лучше бы иметь дело с хаббом, чем с этим существом.
-Какое потрясающее описание! – восхитился Стром. – Теперь я точно его узнаю при встрече!
-Не успеете, - устало вздохнула Близняшка. – Вот хабб, великий и могучий, учит сына уму-разуму, а через миг уже он – жертва, и голос, от которого стынет кровь в жилах, обещает скорую встречу… Меня до сих пор потряхивает. Может, оно и есть то чудовище, которое так упорно ломится в наш мир? Хуже всего, что мы не знаем, с кем имеем дело, а значит, как с ним сражаться, тоже не имеем понятия.
-Есть один способ, - отозвался от двери печальный голос. На пороге, пошатываясь, стоял Круа. Он был бледен, и синяки и кровоподтеки на его человеческом лице просто ужасали. Хотелось стыдливо отвести взгляд и опустить голову. Но фиалковые глаза держали все внимание на себе. На их дне плескалась отчаянная решимость.
-Интересно, какой? – ухмыльнулся Стром. – Неужто принести тебя в жертву? Авось чудовище загнется от несварения, а мы сделаем тебя героем. Посмертно.
-Прекрати! – рявкнул Гром. – Нашел время измываться! Какой способ? – спросил он уже спокойнее.
-Я могу провести кого-то из вас к убийце, - сказал хабб так просто, словно речь шла об обычной прогулке.
-Я пойду, - посерьезнел Стром.
-Нет, не получится. Ты слишком громко дребезжишь. Тебя он услышит за километр.
-Я что? – начал было капитан, но Гром кивнул:
-Он прав. Ты не гармонируешь.
-Так, я не понял, мы к врагу на концерт собираемся или где? – вспылил Стром. Даже в гневе он оставался мужественно-симпатичным, и Близняшка с усилием отвела взгляд от его глаз.
-Я пойду, - сказала она, - и открою портал в точку, где находится убийца. Мы убьем врага на его территории и не пустим в наш Мир.
Казалось, в этот миг Мир облегченно вздохнул: занавески на окне колыхнулись, а волосы Близняшки взметнулись вверх, вопреки всем законам физики.
-Мир одобрил этот план,- удивился Гром.
-И я, и я пойду! – завопил Кабыздохлик, до этого мирно посапывающий на изгибе локтя хабба. Все вздрогнули, а Круа посмотрел в печальные круглые глаза странного создания:
-Нет, тебе нельзя. Ты будешь только мешать.
-Я? Да я! – задохнулся от возмущения зверёк.
-Иди сюда, - подхватил пушистое тельце адмирал. – Хабб прав. Девушка будет волноваться о тебе, станет невнимательной и погибнет. Ты этого хочешь?
Пушистик быстро затряс головой.
-Вот то-то же, - сказал адмирал и щелчком открыл портал. Не успела девушка пикнуть, как оказалась в темном месте. Она не сразу сообразила, что в этом месте сейчас ночь – яркая, с крупнокалиберными холодными звездами и сонной тишиной. Она оглянулась. Хабб стоял спиной к ней. Его фигура отбрасывала огромную густую тень на стене. Он изящно склонился в поклоне перед невидимым властолюбцем.
-Я привел ее, господин, - тихо сказал хабб. – Можно ли мне уйти?
17
Я словно проснулась. Вот я в кабинете Грома, а вот - в темном месте, где сейчас ночь – яркая, с крупнокалиберными холодными звездами и сонной тишиной. Я оглянулась. Хабб стоял спиной. Его фигура отбрасывала огромную густую тень на стене. Он изящно склонился в поклоне перед невидимым властолюбцем.
-Я привел ее, господин, - тихо сказал Круа. – Можно ли мне уйти?
-Нет, - последовало в ответ. – Сейчас начнется все самое интересное…
-Тогда отпустите отца, уверен, ему тоже будет интересно!
-Пожалуй, ты прав… - тень на стене стала четче и темнее, приобретая контуры фигуры в длинном плаще и капюшоне. Единственное различие – у тени были глаза с зияющими вертикалями зрачков. Откуда-то я знала, что смотреть в них опасно.
-Ты права, - сказала тень. – Смотреть мне в глаза небезопасно - провалишься в Межмирье или навеки застрянешь зрителем в одном из чужих миров, наблюдая, как другие проживают свои безумно интересные, полные приключений жизни, в то время как твое существование покажется пресным и скучным. Однажды найдут твой хладный труп с застывшим взглядом, никому и в голову не придет, что ты не умерла, а всего лишь застряла на просмотре…
-Это страшно, - прошелестел хабб.
-Тебе ли не знать, - ухмыльнулся Тень. – Твой отец сейчас как раз смотрит увлекательнейшие путешествия, полные опасностей и смертей, и эти приключения для него гораздо интереснее всего того, что когда-либо происходило с ним самим. Поэтому вряд ли он обрадуется возвращению…
-У нас был уговор, - сказал Круа. – Я привел девчонку в обмен на отца. Исполняй свою часть!
-Да помню я, помню, - скривился Тень. – Поспешил я с обещанием, ну, да ладно…
Он прикрыл глаза – и на миг наступила кромешная тьма. Но в следующий миг его глаза снова распахнулись, и стало светлее. В темном углу кто-то застонал.
-Папа! – бросился к телу Круа.
-Ты! – возмущенно воскликнул старший хабб.-Негодный мальчишка! Что ты сделал? Я так сладко спал! Мне снилось что-то чудесное, безумно увлекательное, но ты, как обычно, все испортил!
-Что ты видел, отец?
-Не помню, - удивленно произнес хабб после паузы. – Но знаю точно, что за это я отдал бы что угодно, потому что вся моя предыдущая жизнь, все прожитые столетия не стоят и пяти минут этих грез…
-Что угодно? – вкрадчиво поинтересовался Тень.
-Да! – без раздумий выкрикнул хабб.
-И даже своего сына?
-Он мне не сын, а всего лишь мутант, превращенный мной в порыве непонятной слабости. Пожалел смертничка на свою голову… - проворчал хабб-старший. Круа дернулся от его слов, как от пощечины. Ага, так тебе, предатель! Будешь знать, как обманывать слабую девушку!
-Кстати, о птичках, - вдруг вспомнил обо мне Тень. Его глаза упорно пытались поймать мой взгляд, но я упорно смотрела на предателя. Розочки он дарил, душещипательной историей купил… х и дурища! Сама же всегда высмеивала розовые сопли, а тут на такое купилась, как первогодка в Академии! Все во мне клокотало от ярости, сейчас даже самовлюбленный Стром казался милым зайчиком с ямочками на щечках, а уж мой Кабыздохлик – вообще лапочка и няшка! – Любопытно… - протянул Тень, и не успела я отстроиться, как картинки замелькали перед внутренним взором, словно кто-то листал альбом на большой скорости. Отчасти так все и было – Тень пролистал все мои воспоминания и замолчал. Его задумчивость насторожила меня больше, чем перед этим - неуемная разговорчивость. Пакость задумал, не иначе!
-А знаешь, ты забавная, - пробормотал наконец Тень. –Пожалуй, я тебя отпущу, наблюдать за тобой куда приятнее, чем слушать этот дикий хаос мыслей в твоей голове.
-Давно пора, - покладисто согласилась я. – Так я пошла домой?
-Не спеши, - ухмыльнулся Тень. Хотя как он мог ухмыляться – непонятно, рта у него я не наблюдала, просто ощущение, что сейчас все именно так, а не иначе. – И ты даже не попросишь освободить хаббов?
-Делайте с ними что угодно, мне нет дела до этих предателей, - заявила я и отвернулась.
-Я и так делаю, что хочу, и не только с ними…-сказал Тень. – Но сначала мне нужно закончить одно дельце.
И он разорвал меня надвое. По крайней мере, так казалось в первый миг. Я опустила глаза, ожидая увидеть море крови, но ничего подобного не наблюдалось.
- Хм, не сработало, - удивился Тень. Сейчас он походил на профессора, доказывающего теорему в сто миллионный раз и вдруг обнаружившего, что она не действует. - Попробуем иначе…
Меня подхватил вихрь, закружил и утащил в мрачную воронку. Чернота и тьма окружали меня, сплетаясь в чудный рисунок. Свет и тень, серое и золотое… Слишком яркие блики, слишком ослепительно…Я зажмурилась и тут же получила тычок под ребра.
-Эй, смотри, куда падаешь, - послышался недовольный девичий голос. Глубокий низкий тембр был теплым и знакомым, несмотря на неприязненные нотки. Я открыла глаза. На меня уставилась…я, но только другая. Я бы ни за что в жизни не покрасилась в блондинку, да еще с розовыми прядями. Жуткое каре-ассиметрия, фиалковые глаза и костюм-вырвиглаз: короткий фиолетовый топ и зеленые брючки в оранжевую полосочку. Кошмар, короче, - мечта Серждио ди Зверьё, нашего эксцентричного кутюрье. При всем при этом девчонка походила на меня, как две капли воды.
-Что ты с собой сделала? – ее рука с полусотней разноцветных браслетиков с побрякушками потянулась к моим волосам. А что с ними не так? Обычное каре, выбритый висок и косичка колоском над ухом. Ушко, кстати, все в дырочках и мелких стразиках, в ноздре тоже камушек, - ну, нравятся мне блестяшки, что поделаешь! Может, потому и обожаю одежки с замочками и кармашками, цепочки и кожу. Мрачновастенько, согласна, но красиво же! И золотые пряди в каштановых волосах – классика, но мне идет, особенно когда солнышко подсвечивает. И глаза у меня янтарные, кошачьи, как говорил один из бывших. Собственно, потому и бывший, что сравнивал мои глаза то с дубовой настойкой, то с недонастоянным чаем. Досравнивался, короче. Ну, да речь сейчас не о нем.
-Ты кто, чудо? – спросила я.
-Я Ника, а вот ты кто такая? – гордо ответила незнакомка. Кажись, наша бабушка согрешила с водолазом, то бишь с путешественником по мирам, иначе чем объяснить такое сходство?
-Тори, - представилась я. – Будем знакомы?
Ника хмыкнула, но все же выпендриваться не стала. У нее вообще оказался очень покладистый характер, почти как мой. Мне вообще было с ней легко и просто, словно знала я ее триста лет, еще с младых ногтей, просто потом мы потеряли ненадолго друг друга из вида, а затем снова нашлись. Наш смех сплетался в чудесной гармонии, нам столько надо было рассказать друг дружке, но…
-Тори! Тори, открой глаза! Тори, это я! Не покидай меня, слышишь! – завывал кто-то над ухом и то облизывал мое лицо, то орошал чем-то мелким и мокрым. Голос был знакомым.
-Кабыздохлик? – наконец я нашла силы удивиться и открыть глаза. Смеющийся образ сестренки померк и отдалился. Как не вовремя!
-Тори, ты что, не рада меня видеть? Я еле нашел тебя, думал, с ума сойду, пока твой хабб подаст сигнал… Когда он включил маячок, Гром проложил портал. Они не хотели меня брать с собой, но я настоял на своем, и вот нашел тебя, а ты такая бледная и молчаливая, я думал, что все…хана…не успел… - пушистик залился слезами, а потом потряс мягкой лапкой: - Повезло этому Теню, что удрал, а то бы я не знаю, что с ним сделал…
Я с трудом переваривала информацию. Хаббы, Тень, сестренка – все лица слились в причудливый калейдоскоп. Ника… мне стало так тепло на душе. Внутренняя улыбка согрела меня в этом подземелье. Я обняла Кабыздохлика и прошептала в никуда: «Не волнуйся, близняшка. Мы с тобой обязательно встретимся…»
18
-Тори или Ника… Ника или Тори? Кого из них тебе не жаль, жалкий хабб? – Тень в раздумье развел руки, и его тонкие пальцы шевелились на стене, как ветви дерева от ветра. Круа смотрел, как зачарованный, пока голос Тени не прозвучал над самым ухом: - Хабб!
-Простите, господин…Что вы сказали?
-Какой глупый хабб из тебя получился! Не удивительно, что твой отец не хочет называть тебя сыном! Ну да ладно, я сам решу. Просто понаблюдаю немного, и решу. В таком деле можно полагаться разве что на себя.
Тень протер стену пещеры невидимым рукавом, и появилось овальное широкое зеркало в старинной раме. Тень дохнул на его поверхность, протер еще раз. За стеклом замелькали различные уголки мира, удивительные и мрачные, то днем, то ночью… Тень листал их, как страницы книги, пока не нашел желаемое.
-А вот и наша малышка… - пробормотал Тень, соорудил себе кресло и плюхнулся в него. – Садись, тебе понравится, - повел рукой хозяин пещеры. Круа огляделся и заметил валун. Камень был теплым и податливым, поэтому хабб с комфортом умостился в камнекресле и приготовился смотреть. Близняшка спала, подложив под голову подушку. Она улыбалась во сне, и от этого лицо ее было милым и беззащитным. Хабб протянул было руку, чтобы коснуться ее волос, но вспомнил, что он всего лишь зритель. А вот Тень это заинтересовало:
- Так-так-так… Тори, значит… Хорошо, займусь пока Никой…
Он коснулся зеркала и словно втянулся сквозь него. Неяркий свет погас, и хабб погрузился во тьму.
Круа метался по пещере, расположенной Тень знает где. Как предупредить Близняшку, что ее близнецу грозит опасность? Он не мог выбраться отсюда без позволения хозяина. Тут не было двери, но было зеркало – окно в другие миры. И правда, как он мог о нем забыть! Хабб хлопнул себя по лбу, а затем бросился протирать все стены подряд, как делал это Тень. Только вот ничего не менялось. Ни окон, ни зеркал. Что происходит? Почему у него ничего не получается? Ответ пришел изнутри: без разрешения хозяина он ничего не увидит и не услышит. Круа сел на пол, обхватив колени, и горько заплакал.
…Мне снился странный сон: Круа сидел на полу, обхватив колени, и горько плакал. В том месте, где он находился, было темно, но я ни на миг не сомневалась, что это именно хаббенок.
-Эй, Круа, - позвала я. – Чего раскис?
Он встрепенулся и поднял мокрое от слез лицо.
-Тори? Ты меня слышишь?
-Слышу, слышу… Ты рыдаешь в моем сне, а мне это не нравится. Того и гляди, проснусь, а это уже ни в какие ворота!
-Тори, Тори! Послушай! Тень пошел к твоей близняшке, не знаю, зачем, но вряд ли с добрыми намерениями… Поспеши, пока не случилось чего непоправимого!
-Так ты из-за этого расстроился? Это так мило! Спасибо, дорогой! – прощебетала я и отключилась от хабба. А что? Мой сон, что хочу, то ворочу! А теперь я желаю найти Нику… Не знаю, где она, но хочу, и все тут!
Ника сидела под странным корявым деревом, отбрасывающим корявую же тень, и увлеченно рисовала. Надо же, она еще и это умеет! Хотя, что я знаю о своей близняшке? Я заглянула ей через плечо. Сквозь карандашное плетение ветвей проглядывало острое лицо со знакомыми чертами Теня. Надо же, какая талантливая!
-Похоже, - сказала я. Ника вздрогнула, и карандаш прочертил грубую линию по диагонали. На миг мне показалось, что лицо Теня исказилось в гримасе, но художница быстро заштриховала что-то, и линия потерялась в творческом задуме. Только потом она повернулась ко мне, просияла и сжала в объятиях.
- Тори! Это и правда ты! Я так рада тебя видеть! Мне показалось, ты мне приснилась, и было грустно снова оказаться одной в целой мире…
- Подожди, дорогая, не тарахти… Я тоже счастлива тебя видеть, но времени у нас в обрез. Ты мне снишься, и нас могут прервать в любую минуту. Слушай: Тень помог нам найти друг друга, но зачем – я не знаю. Вполне возможно, чтобы убить кого-то из нас и сделать несчастной на всю оставшуюся жизнь…
-Хуже и не придумаешь! – воскликнула Ника и сжала мою ладонь. Нас словно током ударило. Мы отдернули руки и удивленно уставились друг на друга.
- А может, все обстоит совсем иначе… - воскликнула я. – Может, он помог нам найти друг друга, потому что вместе мы усиливаем способности друг друга?
-А какие у тебя способности? – заинтересовалась Ника.
-Пока не уверена, что знаю, - вздохнула я. – Одна из них – устраивать нескучную жизнь всем вокруг, и себе в том числе.
-Так это же здорово! – восхитилась близняшка, а меня вдруг осенило. Я схватила карандаш, которым рисовала сестренка, перевернула рисунок и начала быстро-быстро штриховать на чистой стороне листа, стараясь ни о чем не думать. Сначала это было похоже на каляки-маляки ребенка, который может штриховать в одну сторону, до дыр, но чуть позже из этого хаоса начали проступать черты хаббенка: его глаз, изгиб улыбки, кисть с розой… Я удивленно уставилась на рисунок: с тех пор, как я в детстве разрисовывала угольком семейную галерею, прошло много лет. Да и мама была не в восторге от моих художеств, а слуги и вовсе скрежетали зубами, оттирая мои первые творческие изыскания, а придворный художник…
-Стоп! Придворный художник? Ты жила во дворце? – удивилась Ника.
-Не помню, - смутилась я. Меня поразило другое: она что же, мысли мои читает?
-Я не нарочно, - смутилась моя близняшка. – Просто ты слишком громко думаешь!
Ну, ничего себе! Если мы усиливаем способности друг друга, то страшно подумать, чем это чревато!
-Вот именно, - подал голос Тень, устав прикидываться корявым деревом на рисунке. Он отодвинул ветви и шагнул к нам с листа. – Поэтому вас в детстве не просто разделили, а закинули в разные миры, чтобы вы никак не общались, до поры до времени. А то бы этот прекрасный Мир давно стал бы развалинами ваших детских игр…
-Так ты не будешь нас убивать? – ошалело переспросила я.
-Еще чего, - возмутился Тень. – Обойдешься! Зря я, что ли, столько лет присматривал за вами?
И тут меня разбудили…