Все тело ноет, пульсирует. С трудом открываю глаза. Темнота. Без границ, дна, надежды… Впрочем, с этой мыслью можно поспорить: понимаю, что я в скафандре и он цел, – уже неплохо. Чувствую спиной некую опору, а периферийным зрением слабый источник света. Наконец, взгляд на нем удается сфокусировать. Это биосветильник из нашего вездехода, стоит сбоку, в трех шагах от меня. Вместе с концентрацией боль перетекает из членов, туловища, позвоночника прямо в голову. Адская звенящая сирена. На левую руку наложена шина. Значит, мне кто-то помог и я не единственный выживший. Лежу на чьей-то куртке, под шею подложен подголовник от сиденья из вездехода; вокруг – сырость, тишина и беспроглядная тьма. Я в пещере. Удается собраться с силами, встать и взять в руку светильник. Насколько хватает голоса, зову команду: «Командир! Семенов! Звягин!» – хрипловато вопрошаю в темноту. Получилось не очень громко, но эхо пещеры вернуло мои слова вязкими волнами, а внутреннее ухо передало их боем кузнечного молота о наковальню, коей в данный момент служила моя голова… В ответ – ни шороха. Осматриваюсь получше. Я в огромной ячейке диаметром метров в шестьдесят, не меньше. Стены крутые, по большому счету гладкие, переходящие в огромный купол, в пиковой точке которого, шагах в сорока от меня, – зияет дыра. Ясно. В нее-то мы и упали. Иду в сторону провала. Так и есть: передо мной насыпь из каменной породы и искореженного вездехода. Чуть в стороне два накрытых тела. Подхожу вплотную. Из-под запорошенного осевшей пылью брезента торчит рука. Не вижу смысла приподнимать его у изголовья – это тело капитана. Его форма и часы с разбитым коммуникатором. Откидываю брезент второго и наблюдаю: со свёрнутой шеей в жуткой, неестественной позе, лежит наш биолог Семенов. Так. Значит, выжил наш второй пилот. Это он меня спас, отволок к краю и наложил шину. А сейчас, видимо, отправился на поиски выхода из этого гиблого места.
Чертова планета… у нее даже нормального названия нет. Набор из букв и цифр. Вечно серое небо, азотистая атмосфера. Дышать человеку можно только в компенсаторном скафандре, очищающим и насыщающим кислородом местный «кисель». Нашу группу направили сюда в поисках ценных ископаемых. За двое суток ни одной достойной пробы. Камень, немного железа, минимум руд. Серый унылый обелиск, болтающийся на задворках Новой галактики. Один лишь биолог скакал козликом, найдя окаменелости древней флоры. По его заверениям здесь когда-то росли деревья, и уже одно это, – ценная находка. А мне что… Думал, еще годика два пробатрачу планетарным геологом, и тогда хватит кредитов, чтобы осесть на одной из колониальных планет. А сейчас все эти мыльные перспективы… того… лопнули. Пылинки с потревоженного полотна мерцали в свете моей лампы, оседали на недвижимых зрачках Семенова. Он ведь, тоже, наверняка о чем-то подобном думал, строил планы. Завести девушку второго, а если повезет, – третьего поколения пионеров.
Вдали какие-то синие огоньки. «Звягин! Сергей!», – кричу я, сколько ни есть мочи. В ответ – тишина. Однако, огоньки становятся плотнее, сливаются в яркое единое пятно, маяком призывая меня ближе. Неустойчивой походкой иду на этот свет. Две, может, три минуты. Пятно снова разбивается на мириады обособленных «светляков». М-да… вот бы Семенов обрадовался: По стенам ползут местные обитатели – слизни. Самые маленькие с пол ладони, а крупные – до локтя. Абсолютно все излучают темно-синее аквамариновое свечение. И ползут не куда-нибудь, а в гладкий, в полтора человеческих роста тоннель. Ставлю все свои кредиты, что Звягин там. Прохожу этим синим коридором, будто под светом сканера. Свет лампы в руке при таком количестве слизняков ощущается более чем скромным. Сколько же их тут. Тысячи; десятки тысяч…
Коридор приводит меня в некий карман. Датчики дают понять, что атмосферы здесь и того меньше. Значит, это, все-таки, не выход. «Звягин! Звягин!», – кричу фигуре в таком же скафандре, обращенной ко мне спиной. Не реагирует. Подхожу вплотную, заглядываю в лицо. У шлема отсутствует стекло. Кожа покрыта какой-то тонкой пленкой, стеклянные глаза широко раскрыты. Ну, вот и долетались… Вдруг зрачки пилота приходят в движение, впериваются в меня. «Серега, – кричу, тряся за грудки, – Что с тобой? Очнись!». С полминуты он, как бы вымученно, смотрит мне в глаза, потом со странным щелчком откидывает нижнюю челюсть и мычит: «Беги-и-и-и». Гортань наливается все тем же ультрамарином и изо рта начинают вылезать один за другим слизняки. Стена за спиной приходит в шевеление, я оборачиваюсь и вижу: вовсе не стена это. Гигантский слизень метров десяти в ширину, пульсируя внутрь своего тела синим светом, возносит надо мной переднюю часть туловища. Мгновение-другое и мантия чарующего света морской волной накрывает все мое естество, и сознание последним пучком энергии отчаянно бросается в этот круговорот пульсации света и тьмы.
2 ноября 2019 г.