"... Добровольцев в команду самоубийц
не было даже в последние часы войны”.
Кайус Беккер
“Немецкие морские диверсанты"
Собака — друг человека.
Народная мудрость
Журналист Денни Уистл распечатал плотный па-
кет с иностранным штемпелем. Первые же строки убористого машинописного
текста привели его в необычайное волнение. Да, несомненно, это о нем... Когда исчезла последняя надежда найти разгадку!? Сколько времени и труда ухлопано!?
Денни вспомнил, как целыми днями он и другие репортеры слонялись по Кон-
ститьюшн-авеню. Они безучастно проходили мимо телефонных кабин
и подолгу кружили у подъезда морского Министерства. Морские пе-
хотинцы, охранявшие вход, смотрели на них насмешливо. Еще бы! В
воздухе таял дым небывалой сенсации, а бюро информации при мор-
ском Министерстве отказывалось выдать хотя бы строчку. Взволно-
ванные репортеры обменивались отрывистыми фразами,
непроизвольно облекая их в привычную форму газетных заголовков.
— ... Величайшая загадка нашего времени!
— ... Новейший корабль!
—... Рекордная стоимость!
— ... Спуск в присутствии президента!
— ... Фото во всех газетах!
— ... И пропал без вести!
— ... Со всем экипажем!
— ... Не дал даже радио, подумайте!
— ... Издатель вне себя!
— ... Читатели тоже!
— ... А эта скотина из бюро информации мямлит, что ему, видите
ли, “нечего добавить к ранее сказанному!” А что, спрашивается, было
ранее сказано?
Действительно, исчезновение “Рэдиэнта” не комментировалось.
Единственная официальная сводка неопределенно сообщала, что ко-
рабль" ... по-видимому погиб со всем экипажем" и что “причины вы-
ясняются”.
Неудивительно, что Денни Уистл поднялся со своего кресла и гром-
ко свистнул, когда, пробегая глазами письмо, дошел до следующего
места: “...а потому Денни, дружище, я хочу раскрыть тебе тайну ’’Рэ-
диэнта", которая, как ты выражаешься, не дает тебе спокойно спать.
Впрочем, я сомневаюсь, чтобы тебе удалось использовать это для пе-
чати, — почему, тебе станет ясно, когда ознакомишься с содержанием,
но, по крайней мере, твое собственное любопытство будет удовлетво-
рено. Впрочем, не прошу тебя о сохранении тайны: я прочно обосно-
вался вне досягаемости ФБР. Мои примечания на прилагаемых
документах помогут тебе разобраться..." Письмо заканчивалось сте-
реотипными приветами. Прочитав письмо, Денни извлек из пакета
три пачки печатных листов, отличающихся и шрифтом, и, видимо,
написанных в разное время. На первом документе была приписка ав-
тора: “Копия стенограммы заседания, снятая мной (разумеется, без
ведома шефа), когда я служил в отделе адмирала Стимфорда. Опуще-
на малоинтересная часть до выступления адмирала”. И далее — текст.
Стимфорд: — За последнее время мы неоднократно получали све-
дения о высоком развитии техники волновых помех в ряде стран. В
связи с этим успех использования торпед и других снарядов с наведе-
нием и самонаведением радиотехнического и акустического типов
ставится под сомнение. Остается метод автономного самонаведения
неволнового типа, как наиболее застрахованных от помех противни-
ка. В этой области мы имеем ценные предложения, которые реализо-
вались в наших лабораториях, как по линии создания самонаводящего
устройства нового типа, так и по линии постройки специального сна-
ряда. Я счастлив доложить, джентльмены, что обе части разработок
по созданию торпеды нового образца завершены и что наступило вре-
мя начать испытания. Предоставим слово нашему специалисту по воп-
росам ... э ... управления. Мистер Фуртони, прошу вас!
(Встает штатский, крашеный под жгучего брюнета. По модуляци-
ям хорошо поставленного голоса смахивает на проповедника или ко-
мивояжера).
Фуртони: — Должен уведомить, джентльмены, что мне раньше
приходилось иметь делос воспитанием, или как говорят, дрессировкой
животных. Во время мировой войны в армии я попал в команду мо-
рального обеспечения. Здесь-то мне и пришла в голову мысль исполь-
зовать дрессированных собак для управления торпедами. Опыты
применения человеко-торпед или камикадзе в Японии показали, что
у людей не всегда достаточно активен боевой дух. Кроме того, приме-
нение человеко-торпед возбуждает отрицательную реакцию в обще-
ственном мнении.
Джентльмены! Я не случайно упомянул о собаке. Собака с одной
стороны самое понятливое, а с другой — самое послушное животное.
Ум ее поистине удивителен. Уверен, что эта славная собачка (поклон
в сторону адмиральской овчарки) могла бы показать образцы сообра-
зительности и повиновения кое-кому в наших Вооруженных Силах.
Итак, моральные качества собак, с мобилизационной, так сказать,
точки зрения, — превосходны! Мы должны признать, что в некоторых
отношениях они выше, чем у наших солдат и матросов. Я прошу про-
щения, джентльмены, но это так! У людей — по крайней мере у боль-
шинства из них — нервная система гораздо сложнее, чем у собак, что
является совершенно лишним с военно-психологической точки зре-
ния, так как в силу этой сложности появляется целый ряд совершенно
не нужных на войне эмоций.
Прибавьте к этому, что собаку никогда не заразят никакие красные
идеи: собака по самой природе консервативна и неспособна увлечься
демократическим духом, кстати, как и дать какие-нибудь показания,
если попадет в плен. Учтя все это, вы, джентльмены, несомненно ста-
нете союзниками собак!
(Торжественным тоном) — И вот, джентльмены, у меня возникла
мысль: поручить собаке управление торпедой! Главное — научить со-
баку непрерывно смотреть на один и тот же предмет. В этом смысл
всего изобретения. Сейчас у меня уже есть шесть превосходных псов.
Они приучены к езде на быстроходных катерах и к фиксированию вни-
мания на определенном предмете. Это качество доведено у них до со-
вершенства. Я добился этого тем, что выдавал собаке поощрительную
порцию сахара всякий раз, когда она весь рейс катера смотрела на
указанный ей корабль, до самого подхода к нему. После этого я закре-
пил рефлекс, пытаясь отвлечь внимание собаки приманкой и жестоко
наказывал ее, если она уступала соблазну. Особое внимание обращено
на то, чтобы приучить собак ни в коем случае не возвращаться на свой
корабль. Для усиления надежности в залповой стрельбе, на головной
торпеде идет наиболее подготовленная собака-вожак. Остальные
строго следуют ее движению. Теперь остается посадить моих собак в
боевые торпеды и дать им возможность управлять рулями. Мы выпу-
скаем водяной снаряд с собакой в сторону противника, собака замечает
корабль и поворачивает морду в его сторону, а так как намордник со-
единен, заметьте, джентльмены, с рулевым приводом, то торпеда на-
водится абсолютно точно. Как бы не маневрировал корабль, он
обречен. Наши собаки затравят его, как зайца. (Докладчик устремил
взор на висящую под потолком карту американских военно-морских
баз и перевел голос на нижний регистр). — Видит бог, мне нелегко
обрекать на смерть божьи создания — этих умных собачек. Но да про-
стит мне мой грех всемогущий Господь и общество защиты животных,
этого требуют интересы Америки!
Сенатор М.: — Все это чрезвычайно заманчиво, но не могут ли ва-
ши собаки, мистер Фру... Фор...
Фуртони (встает): — Фуртони, сэр!
Сенатор: — ... обратить свое ... гм... внимание на собственное суд-
но?
Фуртони (взволнованно): — Это совершенно исключено, сэр! Моя
школа дрессировки, осмелюсь доложить, дает подготовку не хуже, чем
Вест-Пойнт! Я вас уверяю, собака и смотреть не захочет на свое судно.
У нее, так сказать, эффект слюнных желез возникает только при виде
того объекта, который ей указан перед пуском торпеды.
Адмирал: — Нет сомнения, что мы все эти важные вопросы должны
тщательно проверить на испытаниях. А сейчас, джентльмены, я с ва-
шего разрешения, представлю вам нашего конструктора, которому
было поручено техническое оформление идеи мистера Фуртони. Дол-
жен отметить, господа, что это специалист, имеющий ценный опыт
работы над созданием подводных снарядов “Зеехунд” под руководст-
вом адмирала Гельмута Гейе, а также опыт участия в испытаниях
итальянского подводного оружия под руководством принца Боргезе.
Прошу вас, мистер Унтермайер! (Встал высокий пожилой немец. Де-
ржится, не обращая внимания на присутствующих. Голос отчетли-
вый, но невыразительный).
Унтермайер: — Мы получили от нашего шефа (кивок в сторону
адмирала) задание обеспечить собак мистера Фуртони плавучим са-
модвижущимся управляемым снарядом. Задание нами выполнено.
Предлагаемый снаряд или торпеда состоит из зарядной части, двига-
теля газотурбинного типа,смонтированного в корме, и камеры управ-
ления, где помещается собака и проходят тяги управления рулями.
(Указка в руках докладчика скользит по составляющим частям боль-
шого чертежа торпеды.) Собака помещается в камере, снабженной
колпаком из органического стекла. Это обеспечивает необходимый
сектор обзора. На собаку надевается специальный намордник, кото-
рый через вот эти тяги управляет рулем поворота торпеды. Таким об-
разом, торпеда направляется точно в ту сторону, куда повернута морда
собаки. Торпеда движется так, что на поверхности моря виден только
стеклянный колпак. Первые пятьсот ярдов торпеда проходит по пря-
мой, чтобы зафиксировать внимание собаки, а затем начинает подчи-
няться движению намордника. (Изобретатель ответил на вопросы и
удалился в сопровождении мистера Фуртони. Слово снова взял адми-
рал).
Стимфорд: — Джентльмены! Не касаясь весьма богатых чисто во-
енных перспектив нового оружия, позволю себе обратить ваше вни-
мание на политический и экономический эффект, который может
быЧ-ь достигнут при его внедрении. Для вас не является секретом, что
за последнее время мы обеспокоены тенденцией некоторых экономи-
стов и даже политических деятелей, направленной к дискредитации
в общественном мнении идеи наращивания ассигнований на развитие
военного флота. Нашей пропаганде трудно противостоять так назы-
ваемой идее мира, опирающейся на широкие круги, как вне, так, к
сожалению, и внутри нашей страны. Эти голоса возможно нейтрали-
зовать только активными действиями для восстановления доверия к
военному флоту в общественном мнении. Новое оружие дает нам та-
кую возможность.
В настоящее время мы подошли к необходимости провести прак-
тические испытания торпед. При обсуждении этого вопроса в Пента-
гоне нам предложили сочетать испытания с первым пробным походом
нового корабля “Рэдиэнт”. Надеюсь, уважаемая комиссия одобрит на-
ше решение. Поход будет совершен в район Индийского океана. Вам
известно, джентльмены, что наше командование склонно ожидать от
Вьетконга... э... агрессивных действий в ответ на благоразумное бом-
бардирование нашими самолетами их территории. В этих условиях
боевые испытания торпед по кораблям... э..., пытающимся агрессивно
нарушить нашу блокаду вьетнамских портов, будут вполне уместны-
ми. Разумеется, прежде пройдет тщательная проверка безопасности
оружия для нашего корабля. Вы понимаете, господа, что при умелом
освещении победы, достигнутой с помощью нового оружия, можно
рассчитывать заглушить нежелательные высказывания при обсужде-
нии ассигнований на флот. Это значит — облегчить размещение новых
заказов промышленности.
Я счастлив, джентльмены, что мне поручено выполнение этой за-
дачи. Я считаю, что мы стоим на пороге новой эпохи в искусстве мор-
ской войны. Наша новая техника и тактика помогут Америке в ее ...
э... исторической миссии. Я предлагаю назвать новое оружие Т.Ф.У.
— торпеда Фуртони-Унтермайера.
(После речи адмирала комиссия отпустила секретаря и дальней-
шее заседание шло без стенограммы).
На этом обрывалась первая пачка листков. Дэнни нетерпеливо
схватил следующую. Это был совсем маленький документ, всего на
двух страничках. Сверху от руки было написано: “Копия донесения
капитана польского грузового судна ’Трюнвальд" Збигнева Шимань-
ского".
Уистл пробежал глазами начало рапорта, где содержались обыч-
ные сведения о судне и рейсе. Дойдя до интересовавшего его места, он
стал внимательно вчитываться в текст, то и дело останавливаясь и пе-
речитывая особенно заинтересовавшие его места.
“... в 4 часа 15 минут Л. Т., находясь в 5° 12' северной широты и
87° 05' восточной долготы, обнаружил по пеленгу зюйд-вест неопоз-
нанное военное судно, догоняющее нас параллельным курсом. Пола-
гая, что это один из американских кораблей, осуществляющих
блокаду вьетнамских портов, я приказал дать форсированный ход,
около пяти часов корабль обогнал нас и лег на пересекающий курс. В
этот момент расстояние между нами сократилось до трех миль и на
фоне рассвета стал хорошо виден крупный военный корабль водоиз-
мещением не менее 15 тысяч тонн. Сигналов нам никаких не посту-
пило и я, отменив форсирование, продолжал идти полным ходом, не
меняя курса, как требуют правила предупреждения столкновений. В
это время радист доложил, что установить связь с портом и другими
судами не удается, так как на всех рабочих и запасных волнах дейст-
вуют сильные радиопомехи. Ровно в 5 часов мой помощник, наблю-
давший за военным судном в бинокль, закричал: ’’Капитан! Они
выпустили торпеды!" — и указал на корабль, находившийся слева под
курсовым углом 30°. Помощник кричал: “Капитан, я знаю эти вспыш-
ки, я служил в военном флоте! Нужно уклоняться, капитан!” Я наме-
ревался отдать команду отворачивать и пытался рассмотреть следы
торпед, но в это время у борта военного корабля поднялись высокие
столбы воды и донеслось три-четыре сильных глухих взрыва, за кото-
рыми последовал очень сильный взрыв, сопровождавшийся таким вы-
соким столбом пламени, что море было освещено на несколько миль.
Вероятно, взорвалось большое количество боеприпасов. Корабль оп-
рокинулся и очень быстро затонул. Некоторое время на воде горела
разлившаяся нефть, а затем погасла. Я осмотрел район аварии, но сре-
ди многочисленных обломков не было ни одного человека. Возможно,
судно было радиоуправляемой мишенью. В 6 часов 15 минут я продол-
жил следовать по назначению и дальнейший рейс прошел без проис-
шествий.
Капитан Збигнев Шиманьский".
Третий документ начинался с примечания:
Совсем недавно мне посчастливилось узнать, как это было.
В Сингапуре, в маленьком паршивом баре я разговорился с барме-
ном по имени Снайвлз. По произношению я понял, что это америка-
нец, причем совсем недавно из Штатов. Похоже было, что он совсем
не в восторге от Сингапура и от своего бара, но вместе с тем у него,
по-видимому, не было никакой охоты возвратиться на родину. Внача-
ле я подумал, что имею дело с заурядным беглым преступником, но
что-то подсказало мне, что из этого парня можно выудить нечто ин-
тересное. Я не ошибся. Других посетителей в баре не было — час был
ранний и после хорошего угощения с моей стороны, Снайвлз разгово-
рился. Я незаметно включил диктофон и, клянусь, мне не пришлось
жалеть о потраченной пленке! Снайвлз пришел в доверительное на-
строение. Он вдругухмыльнулся, потом снова помрачнел, стукнул ла-
донью по своему стакану и начал. Вот его рассказ полностью, как его
записал аппарат:
— “Да, я служил на ’’Рэдиэнте". С самого начала до самого конца.
Я был на нем в то самое время, когда прибыл адмирал Стимфорд со
своим собачьим штабом. Да, да, сэр! У него была целая свора собак и
мы очень скоро узнали, для чего их привезли на корабль... Самого
Стимфорда, должно быть, потому и назначили руководить всем этим
делом, что он сам был любитель собак. Была, например, у него своя
шотландская овчарка, Минни ее звали, так он с ней ни на минуту не
разлучался. Ну, к нашему брату, скажем прямо, он таких чувств не
питал! Говорили, что всю войну этот Стимфорд околачивался в тылах,
теперь же изо всех сил лез в герои и гонял команду хуже собак... С ним
было еще два штатских типа: Унтермайер, длинный такой немец, и
второй — Фуртони. Этот все больше с собаками возился. Добрую по-
ловину дня проводил внизу у клеток. Вот эти трое, да еще кэп — наш
командир — все время о чем-то шептались. Вскоре мы узнали в чем
дело: этих собак сажали в специальные торпеды, и они ими правили
не хуже рулевых! Право, сэр, я правда, выпил немного, но говорю
истинную правду!
Как раз в то время, когда начали испытывать эти самые собачьи
торпеды, меня угораздило проштрафиться. Я вам уже говорил, что ад-
мирал души не чаял в своей собаке. Она и ела с ним вместе за столом,
и на мостике постоянно при нем торчала. Так вот, эта самая Минни
не умела лазать по трапам. Сидит, бывало, под трапом и скулит, пока
кто-нибудь из матросов не доставит ее наверх к хозяину. Ну, а мне,
как вестовому, чаще всех доставалось таскать ее. Презлющая бестия
была, я вам доложу! Несешь ее, а она так и норовит в шею тебе вце-
питься. Вот я однажды и не выдержал. Нес ее, а она, проклятая, хвать
меня за ухо. Я и выронил чертовую суку да так, что она пересчитала
ребрами все ступеньки и взвыла почище судовой сирены! Адмирал
только засопел, а наш кэп под козырек и говорит старшему офицеру:
“Мистер Вайнботл, спишите этого болвана на зарядку, пусть поучится
обращению с животными!” А надо вам сказать, сэр, что в это время
мы ежедневно стреляли практические стрельбы собаками. Да, да, сэр,
собаками! В отсеке, где стояли их клетки, были прорезаны в борту
специальные отверстия, откуда эти торпеды и выпускались. Собаки,
должнобыть, нелюбили, когда ими стреляли, просто терпеть не могли,
и самое что ни на есть трудное было — посадить, или как у нас гово-
рили, — “зарядить” собаку в камеру. А потом торпеды выпускались
по эсминцу, который служил мишенью. Вы можете мне не поверить,
сэр, но эти твари точнехонько наводили торпеду на цель.
Адмирал и его банда только ручки потирали после каждого опыта.
А когда наши затеяли это гадкое дело во Вьетнаме — большие бомбар-
дировки, они одни из всей команды ходили именинниками.
Вот меня и списали ко псам. Их было всего шесть: Снайк, Блэк,
Хапс, Джип, Хэски и Вулф. Самым смышленным был Хапс. Его всегда
выпускали на первой торпеде. Сколько мы таким образом ни стреляли,
ТФУ действовали безотказно. В последний раз, помню, зашли мы на
заправку не то в Тайбэй, не то а Маниллу. Говорили, будто осталось
провести последнее, самое главное испытание — боевыми торпедами.
Командирский стюард Слоттер, тот что вместо меня назначен весто-
вым, сбивал в буфетной коктейли и слышал, как весь синклит возму-
щался, когда договорились кончать войну. Вся команда тогда
радовалась, а адмирал шипел: “Только мы приготовились, как эти
слюнтяи из Конгресса сорвали все планы! ” Дальше они говорили тихо
и Слоттеру ничего не удалось разобрать, пока адмирал снова не повы-
сил голос: “...тогда придется торговое судно кого-нибудь из этих крас-
ных...” Больше он ничего не услышал, но мы поняли, что затевается
какая-то пакость и нам волей-неволей придется в этом участвовать.
Что поделаешь, нас то ведь не спрашивают, не так ли?
С вечера мы вышли в море, а эсминец остался в гавани. Сутки хо-
дили разными курсами, а с наступлением темноты на следующий ве-
чер сыграли боевую тревогу и все разбежались по местам. В отсек
подали боевые торпеды и этот тип в больших очках... Унтермайер всю
ночь колдовал над ними. Перед рассветом объявили повышенную го-
товность к бою. По трансляционной сети выступил адмирал и объявил,
что корабль идет выполнять боевую операцию под шифром “Морской
пес” и пообещал всем денежную награду и отпуск, если операция
пройдет успешно.
Я прибежал в свой отсек и получил по телефону приказание заря-
дить четыре торпеды: Хапса, Джипа, Снайка и Блэка.
В отсек заглянул мой друг Слоттер:
— Будем стрелять по какому-то транспорту, — прошептал он, —
адмирал приказал заглушить все радиосигналы!
И он убежал. Мешкать было некогда, и я принялся заряжать. Со-
баки были злы, как черти, должно быть, от того, что их не вовремя
разбудили. Все они рычали и огрызались. Как только я вытащил Хапса
из клетки, он так рванулся, что чуть было не сбил меня с ног. Гляжу,
а тут, оказывается, эта проклятая адмиральская собака Минни, из-за
которой меня выгнали из салона. Она, должно быть, проскользнула в
отсек, когда Слоттер открывал двери. Псы, как по команде, стали
рваться из своих клеток, а Хапс, когда я хотел надеть на него намор-
дник, вцепился мне в руку. Тут и я обозлился и двинул его как следует
сапогом. И надо же было случиться, чтобы этот... Унтермайер стал в
это время проверять с мостика, как открываются заслонки торпедных
аппаратов. Заслонка бесшумно отворилась, а пес от моего пинка вы-
летел сквозь дырку за борт. И пикнуть не успел! Я оторопел. Как же
быть, думаю? И тут меня будто осенило: гляжу, стоит рядом эта ско-
тина Минни и хвостом помахивает. Я вытащил из кармана кусок “по-
ощрительного” сахара, — это чтобы после опытов угощать собак, —
и поманил суку. Та, ничего не подозревая, подошла. Я ее мигом сгреб,
сунул в камеру на место бедняги Хапса, натянул на нее намордник с
рулевыми тягами и захлопнул стеклянный колпак. Затем я быстрень-
ко посадил в соседние торпеды Джипа, Снайка и Блэка. Псы вертелись
в своих кабинах и поворачивали морды в сторону Минни. Ладно, ду-
маю, недолго вам осталось вертеться!
Оставаться в отсеке после того, как я выполнил свое дело, по инс-
трукции не полагалось. Я нажал кнопку сигнала, что у меня все готово,
и вышел на палубу. Мое дело было сделано, и я тихонько взобрался на
сигнальный мостик. Отсюда было видно и слышно все, что делалось
на командном пункте. Был уже рассвет. В нескольких милях от нас
шло крупное торговое судно. Флаг еще не поднимали, да и расстояние
было большое, но ясно, что это был кто-то из “демократов”.
Зазвучал ревун и — раз! раз! раз! раз! — четыре торпеды — Минни,
Джип, Снайк и Блэк понеслись к цели. И тут-то, сэр, все и произошло.
Пятьсот ярдов торпеды прошли, как на учении, а потом с ними стало
твориться что-то неладное. Первая торпеда описала циркуляцию и по-
мчалась прямо на нас. Другие, как будто поколебались немного, а за-
тем повернули за своим вожаком.
Все на мостике остолбенели.
— В чем дело, — завопил Стимфорд, — Фуртони! Сейчас же...
А Фуртони только лязгал зубами и шептал:
— Боже мой! Хапс... Джип... что с вами!?..
На мостике был сущий бедлам. Но я то раньше всех сообразил, в
чем дело! Не дожидаясь, чем кончится эта собачья кибернетика, я бро-
сился к противоположному борту и перемахнул через поручни. Когда
раздались взрывы, я уже плыл во всю мочь в своем пневматическом
жилете. В полдень меня подобрали малайские рыбаки.
Вот и все, сэр. Большое спасибо за угощение, сэр! И за сигареты
спасибо. Не часто здесь можешь позволить себе курить порядочные
сигареты!
На этом обрывалась запись рассказа. А Уистл пробормотал со вздо-
хом: для сенсации это не подойдет. А жаль!
1956 г.