Шесть тридцать шесть Спартака Баширова

               
     Тыря фотку наилюбимейшей психиатрички, много лет взад назад подсказавшей мне мудрую мысль о енотах, в папочку  " Остров сокровищ " с пребывающей там в трусиках Машкой Шараповой, я глубоко проникся и ощутил, что. Что жиблилось. Изнутри и звонко, как голосок другой Лизки, поменьше годами, но столь же секси ; я уже писал как - то о своих представлениях по шотландскому романтику, ну, там Реджинальд Фрон де Беф, Аллен из Долины Шелудивого Осла, брат Тук и ясное чоткое понимание, чем и как Ревекка брала за кахонес жестоких и решительных феодалов, между прочим, Криська это тоже умеет, как и Витухновская, по - ходу, секрет жизнеспособности еврейского племени именно в их бабах и лежит поверхностно, просто никто не впирается, будучи занятым кромешностью, дрочат на высказывания Луки де Бомануара или мыслят о возвращающемся из австрийского узилища кота Леопольда львиносердечном мудаке, самом глупом и вздорном из Платангенетов, прошлявшимся из одиннадцати лет правления десять с половиной за гранью внутренних дел, а евонный же младший братец почему - то опущен историцкой наукой, преподнесен гадом и персики с пивом, а ведь он дал Хартию. Мог и не дать. Мог просто погибнуть на пустошах пиктов или свалить на другой берег, в конце концов, мог повторить судьбу Стефана, ничего не давшего, кроме стабильности, пока жил.
     - Бляяя, - проныл я, грозя ехидной жонке, убившей на х...й все инстаграмы хитрым глазом и вкусными грудками, - о чем я думаю ? Какие, в манду всех революций, Стефаны и Ричарды ? На Урале два завода стоят.
     Я прислушался и махом вкурил, что уже лежат. Выходит на хладный брег Невы любой башкир в лисьем малахае, пахнет от него салом и конями, просом и кумысом, азям, дурнорастущая бороденка, дурь в кармане и чекан на плече, зырит в производственность Несмияна и видит, что лежат. Бабченко и Мужабоев. В одной постели лежат, ерзают, жмутся долгими телами друг к дружке и деньги в кружку, кишат, так сказать. Обертывается в другую сторону башкир. Ё...й в рот ! Два завода лежат. Разместились впродоль на отрогах Урала, оборудование сдали на чермет и пропили, акции спулили московскому бизнесу и пропили, народишко поувольняли, на зарплатах сэкономили и пропили сэкономленное, провели перевыборы и получился Путин снова. А его хер пропьешь, он сам кого хочешь пропьет за бесконечные двадцать лет стратегицкого направления в Изабеллу Кларк, пусть и непьющий, дзюдоист и летчик, морской житель и тактический дурень.
     Снова политика получается. Странные мы люди, что русские, что хохлы, вот стоит собраться паре русских и они организуют через час три партии о муэрте, вышибив зубы окружающим, а хохлы из двух тут же вырулят пяток гетьманов и поскачут бухать самогон и жениться. Вот отчего так пошло от старозаветности, можно, конечно, свалить все шишки на Ключевского климатически и национально характером, можно упомянуть авралы погодных условий и медвежью спячку коал на пляжах Флориды в объятиях Бэйли Джей, много можно, еще больше нельзя.
     - Противозаконно это, товарищи, думать о своей родине, - внятно писал на военных крест - накрестных бумажках тогда еще молодой мужчина в пальто, бегая у демобилизованных окон фронтовой продразверстки, - необходимо сначала определиться с понятийным аппаратом, а он - тяжельше воздуху.
     Суслов, а это был именно он, устало присел ватиновым задом идеологических галифе на дощатый табурет и задумался, сурово трогая себя за яйца. Он подумал, что очень скоро появятся хоккеисты Суслопаров и Балдерис, народятся кошмарной плесенью Сурков и Надька Толокно, все никак не осознающая требовательность потребителей к сиськам и хер на вашу феминизму, гражданочка лошадь, скакнет на шест стриптиза маленькая косоглазая девочка с косичками и тут же обосрется, войдя в анналы величайшей писательницей из неприостановленных мандобунтящих кошелок, вовремя ухвативших СМИ за мыльные пузыри, отвеку заменяющие всем им, сукам рваным, те самые кахонес, что и трогал Суслов. А в первом абзаце за них же бралась Ревекка, ласково, но резко и плотно, бралась и вела мужичьего в нужную сторону. В гарну дивчину Хоткинкиджо, стал быть.
     - А как же Рокси ?! - возопил я патетически, словно Эдвард Радзинский сто лет назад, пришедший бухнуть к Растроповичу и услышавший там впервые в жизни ненашенскую музыку рокнролла. Глупый поляк. Не знал, что после Балдерисов явятся Ники Рокнроллы, ужасные и из говна, не умеющие ни хрена вообще, кроме вторяковых повторений тысячи раз повторенного. Как Линда хренова, умом жиртреста Фадеева напомнившая всем людям доброй воли о существовании где - то там северной и нордической Бьорк.