Оставляя разводы облаков, утро смывает с неба одну краску за другой.
Ночь брезгливо подобрала тяжёлые юбки свои. Ближе к тёмным простуженным заиленным водам. Прячет их там, опасаясь намочить.
И вот уже можно разобрать, как чрезмерно украшенные огнями дома кажут ущербность свою, обнаруживая изломанные ветром времени крыши. Наигрался он ими и бросил. Пустоты пугают, белёсые бестелесные рёбра отвращают от того, чтобы глядеть на них. Любоваться прилично не таким, не грустным.
Негде укрыться и птицам. И стремятся они прочь. Туда, где туманом выкипает река, да кипельно-белые облака сладкой горстью вырываются из замаранных ладоней земли. И сдувает их. Выпускает на простор. Навстречу скалам, что нарочито мрачнеют халвой по берегам морей.
А там, где оставлено всё... Осыпались тучи. Пудра снега на припёке листопада. И властный окрик вОрона, что празднует сурово одиночество своё, тесно сдвигая кубки хрустальных зорь. Одну за другой. И швыряет их об пол зимы. Которая уже здесь, минут пять тому, как. Раньше, чем ожидали.
Но полно! Прилично ли нам так-то?! Ждать...