Хочу

               
     - Схавали устриц, - устало махнул рукой Володя Шарапов, внедрившись в банду,  и пребывая временно за богатым столом Горбатого, - папаша. С концами, - весомо и веско добавил щетинистый оперативник, щедро наливая всем внимавшим бандитам по стакану ледяной водки, еще той, настоящей, чугунной, по три рубли в одни руки, когда эшелоны и мир содрогался под тяжкой поступью шинельного Командора, рыжеусого и сухорукого.
     Горбатый настороженно оглянулся на убийцу Диомидова, спокойно откушивавшего володинских ерлов с блюдца прибора, и тот пару раз моргнул напряженным веком, прикрывая стеклянный глаз, опасно блеснувший в полыхающих отсветах лампы - " молнии ", без лимита и , можно сказать, беспредельно разливавшей даровое освещение в ту тяжкую годину недостач и фронтовой разрухи, особенно проявившихся после великой победы, конечно, и до войны с победой разрухи было до х...я, но в сорок шестом сгустилась разруха концентрированно, будто американский пшенный концертрат по ленд - лизу тоненькой красоточки из ВК Тицкой, единым экземпляром и держащей меня в сети почвенности и в орбите притяжения как мыслящую и любящую красивых и умных единицу пространства мужского пола, озарила высотами народонаселение, асоциальной частицей присутствующее за столом пахана Горбатого, несколько отличающегося по экстерьеру и идеологицки от бездуховного Майера Лански, чей портрет был скромно наколот сизой китайской тушью на широкой груди родимопятного Абдулова не Севы.
     - Складно гонишь, - усмехнулся Горбатый, накладая недрожащей рукой квашеной капустки с погребицы малой, притараненной на деревянном подносе Клашей, кинематографической, конечно, на х...я нам страшная старуха, похожая на колдунью ? Смешно и говорить. Поэтому Клаша запела.
     - Горит и кружится планета, - навзрыд пропела Клаша и вынюхачила добрую понюшку боливийского, прияв точеными пальчиками в щепоть продукт из лакированной коробочки, в которой в войну лежали продуктовые карточки и студийно - театральная фотография Чонкина в летчицкой форме с дарственной надписью смешливого седастого Войновича, отмучившегося среди нас, дураков, и теперь попивающего чаек в совсем иных местах потусторонней Вселенной, что и ожидает всех в самом конце пути вчерашнего чорного Илая, так и оставшегося неразгаданным Лесей Цуренко, в чем крылась, думаю, уже все и вся объясняющая тупость спортсменов и спортсменок, не думающих и не умеющих думать изначально и априори. " Смотри на мой портрет, товарищ Дуся, и не забудь голосовать, как Путин, я еще вернуся, чтоб вам мозги е...ть ", - написал плотный, как сыр, Войнович при жизни, так и не открыв секрета : что ж он имел в виду, мать его так, написав такие кощунственные строки ?!
     - Глохни, - попросил Клашу Иван Бортник, перепутавший съемочные площадки. Вместо придурковатых высказываний Промокашки весь вечер в горнице раздавались дикие выкрики  " Маруся ! Маруся, я твой рот е...л ", клубились по углам тени танцующего под играемого на пианине Гершвина Юрка Богатырева и мелькнула в зеркале титястая Мордюкова, втюхивающая русскому скинхэду генеалогицкие секреты потерявшегося на просторах Москвы геолога Борисова, и породившего в конце времен овцу Олю, так меня бесящую, что положил я на Машеньку Алехину, хотя и помню и люблю. - Чо устрицы - то ?
    - Схавали, говорю, - раздраженно откликнулся Шарапов, доставая из внутреннего кармана шинели с малиновыми петлицами сложенный в треугольник фронтовой наказ. Развернул, шурша пожелтевшей бумагой, и вгул зачел, повергнув граждан бандитов ниц : - Прошу считать нас коммунистами.
    Оглядел приникших к осиновым половицам дубового пола уголовников и усмехнулся, как до того Горбатый ( см. выше, курсив мой ) :
    - Печать прострелена в бою, но конь оставил заместо подписи отпечаток копыта.
    - Ё...й в рот, - стонал на полу Горбатый, утратив весь свой авторитет с доверием, - снова конь.
    А какая сказочка без коня ? Смешно и говорить. Потому песня. Ширли Менсон, но не про лошадей.