Номинанты литературной премии
«Золотое перо Алтая 2018»,
«Поэзия»
2. Бацунов Александр (г.Рубцовск)
Бацунов Александр
(г.Рубцовск)
https://www.stihi.ru/avtor/makar12
Родился на Алтае, село Титовка.
Член Российского Союза Писателей. Номинант национальной литературной премии «Поэт года – 2018» (лирика). Номинант литературной премии «Наследие» – 2019 г.
Награжден: памятной медалью, нагрудным знаком Всероссийского конкурса «Великая Победа – 2018». Почетной грамотой и медалью «За заслуги в Военно патриотическом движении России». За вклад в развитие русской культуры и литературы Постановлением Президиума Российского союза писателей награжден медалью Владимира Маяковского.
Издавался в сборнике членов Российского Союза Писателей (том II 2018 года), в сборнике «Поэт года. Лирика» 2018 года, том II, журнал «Огни над Бией», № 47, № 49. Литературно-исторический журнал «Великороссъ», № 114, № 116. Сетевой Литературный и Исторический журнал «Камертон», № 109, № 112. Альманах РСП «Наследие». Финалист поэтического фестиваля «Словенское поле – 2018» в номинации «Профи». Номинант поэтического конкурса «Платиновый век – 2018» (проза, поэзия).
Пугачёв
I
Над Волгой догорал закат,
Остатки снега латками белели
От кручи, где речной покат,
До берега, до водной мели.
В Иргизском* подавали свет.
Следил за этим строго в вечер
Суровый старец Филарет.
По кельям зажигали свечи.
К вратам опального монастыря
Две тени тихо промелькнули,
Покой нарушил стук поводыря,
Петельный скрип, монахи проскользнули.
В засаленной, невзрачной келье
Их старец ждал, мольбой благоволя.
Он ждал того, кто с подземелья
Бежал на свет, он ждал царя.
«Отец, он здесь, – сказал Василий,
Едва переступив порог. –
Мы много верст околесили,
Минуя страж больших дорог.
С Казани нас преследовали псы.
Сейчас он в келье моей постится.
Прошли через Сорочие мысы,
Озяб – и надо бы немного осушиться».
«Воздастся, сын, – сказал в ответ,
Двуперстием своим перекрестившись,
Суровый старец Филарет,
Всевышнему в угоду поклонившись. –
Мои мольбы услышал ты, Отец!
Привел того, кто даст свободу,
И веру праведную наконец
Мы можем даровать народу».
Уткнувшись в каменку плечом,
Впервые сладко, безмятежно,
Лежал и спал хорунжий Пугачёв,
А лик его лучи ласкали нежно.
«Вставай! Толкнул его Василий. –
Отведай, брат, что бог послал.
Чтоб ноги лучше нас носили,
И голод сны не отнимал.
А во дворе дымок струится,
Велели баньку накалить,
Простуду выгнать да помыться.
С тобой про жизнь оговорить.
Проворней ешь, игумен ждёт,
И баня, знаешь, брат, не лето.
Хоть не мороз и снег идет,
Но крепче пар, пока нагрето».
Жар бани полыхал к виску,
С дубовых веников листва летела.
«А ну-ка, брат, плесни кваску
На каменку, да чтоб душа гудела».
Душа в раю, с холодной чан
Подняв рукой над головою,
Напаренный и красный Емельян
Омыл себя студеною водою.
«Ну как, напарился, намылся? –
Промолвил тихо Филарет. –
Прознав побег, не удивился,
Аль сразу знал про всё ответ?» –
«Спасибо всем, святой отец,
За кров, за хлеб и крепкий пар.
За то, что снова, наконец,
Обрел свободы сладкий дар».
«Всевышний нам тебя послал. –
Погладив бороду, сказал он Емельяну,
– Народ устал и обнищал,
Но режет двор** людскую рану.
Казачий круг на Яике готов
В поход до трех полков поставить.
Тархан Юлай*** на первый зов,
Башкир к Московии направить.
На Яик с староверами пройдешь,
Но это позже, к середине лета,
Ивана Почиталина найдешь,
Он знает, жди его совета.
А ноне наречёшь себя Петром,
Бежавшим от мучителей блудницы,****
В монастыре побудешь, за бугром.
Пока молва сия не разлетится.
Пойдешь под знаменем Петровского полка.
С тебя же царь – как из меня епископ,
Да будет, не грусти пока,
Под этим стягом у Петра приписка.
Не посрами вселенского креста!
Полки же с ходу двинешь на Москву,
Повсюду недовольные места.
А мы навеем царскую молву.
Когда ж Московию возьмешь,
Не станет боле в мире тьмы.
Тогда ж свет истинного царства
Даруем всем народам мы.
Указы о свободе не жалей,
Всех жалуй и землёй, и волей,
Да действуй понапористей, смелей,
Теперь с тобой повязаны мы долей».
«Могу, отец, услышать от тебя:
Ты веришь в то, что путь мой наречён?» –
Наложив крест двуперстный на себя,
Спросил у старовера Пугачёв.
«Знамение послал Всевышний, –
Во тьме сердитый хохот прозвучал,
И лапою своей чуть слышно
В окошко кельи филин***** постучал. –
Ты избран им проложить путь,
Рассеять мрак и дать свободу,
Что б хоть глоток ее глотнуть,
Дать веру и любовь народу.
Ступай на битву с тьмою смело,
Тебя на это сам Отец призвал.
Вступай! Верши святое дело,
Тебе его Всевышний указал!»
* Староверческий монастырь.
** Дворяне.
*** Салават Юлаев.
**** Императрица Екатерина Вторая.
***** Филин (Пугач)
Сон поручика Лыкова
В провинции поручик отставной
С безделья в запой ушел от скуки.
Да так ушел, что после с головой
Испытывал ужаснейшие муки.
Вот спит поручик, снится ему диво:
Он у крыльца на службе состоит.
Вокруг темно и так тоскливо,
А с неба мерзкий дождик моросит.
Во двор шагнул, скрипя затворкой,
Услышал вдруг людскую суету.
Три бабы в трусиках с оборкой
Неслись, ругаясь матом за версту.
В руках дубины, и косые лица,
А мысли явно не добротные у них.
И захотелось вдруг уединится,
Рванул что было силы от благих.
Его гоняли вокруг дома и по полю,
Но впопыхах ломая лопухи,
Он убежал и вырвался на волю,
Хоть на мундир налипли репехи.
Тут наш поручик на момент очнулся:
«Фу! Надо же присниться ерунде».
И сразу в сон глубокий окунулся,
Но снова оказался вдруг в беде.
Стоит на поле он в кругу девичьем,
Шесть девушек кружась, создали круг.
В прозрачном беленьком обличье,
Как хор поют: «Не покидай нас, друг!»
Седьмая же, лицом холодно белым,
Черна, красива, продолжая хохотать,
С Марго в один, наваливалась телом,
Пыталась круг девичий разорвать.
Когда же разрывала, то зверела,
А ближняя девица из шести
Рукой толкала быстро в тело,
Крича, что было сил: «Быстрей беги!»
Бежал поручик прочь, что было прыти,
Но шестеро обратно его в круг.
И он кричал: «Отстаньте, отпустите!»
А хор поет: «Не покидай нас, друг!»
И так гоняли бедного по полю.
Под дикий хохот и напевы шестерых.
Такая злость возникла к алкоголю,
Что вспомнил матом всех святых.
Вдруг слышит: «Кто тут матерится?»
Поручик огляделся – никого.
Исчезли все, и голос певчих удалился.
Исчезла с хохотом холодная Марго.
– Ты кто? – Спросил его поручик.
– А ты допился, Бога не признал?
– Отец, прости. Скажи, кто мучил,
Кто в ночку тёмную меня гонял?
– От трёх, что бегом стал спасаться,
То пьянка, похоть, лень твоя.
Я их послал с тобою повстречаться,
Но ты смекнул и прытью устоял.
Те шестеро, священным кругом
Боролись, боли жуткие терпя,
Ты был для них любимым другом.
Тебя спасали, искренне любя.
И это – честность, храбрость, верность,
Дар вечный спутниц избранных твоих.
Добавь добро любезность, щедрость –
Вот будут имена всех шестерых.
– Ну ладно, с этим рассудили.
А этой, в чёрном, надо-то чего?
Понятно мне, мы с этими дружили.
Что в круг летела к нам Марго?
И тут Всевышний рассмеялся.
«Пятьдесят годков на свете жил,
Но так уменья не набрался». –
Как гром сквозь смех проговорил.
От хохота или от слов проснулся,
Зевнул, качая головой.
За кончик носа пальцем дотянулся.
«Фу! Слава Богу, вроде бы живой».