Когда я пришёл к своему инспектору кадровой службы, он с сожалением посмотрел на меня и куда-то позвонил. Через минуту в кабинет вошёл другой пожилой кадровик, поздоровался и, кровожадно глядя на меня, забрал папку с моим личным делом, пригласив пройти вместе с ним. Как выяснилось, меня перевели в другую группу судов, куда входили ледоколы и суда ЭО АСПТР (экспедиционный отряд аварийно-спасательных, подводных и технических работ). Я уже был наслышан об этой группе. Здесь всё было не так уж и плохо. Хотя считалось, что на ледоколы и спасатели посылают проштрафившихся моряков, но и здесь были свои плюсы.
Во-первых: среди ледоколов была отдельная атомная группа. В неё входили атомные ледоколы «Ленин», «Арктика» и «Сибирь». Двое ребят из нашего выпуска мореходки были распределены на атомный ледокол и никуда не собирались переводиться из этой группы. Денег они зарабатывали столько, что им была не нужна никакая заграница.
Во-вторых: Экспедиционный Отряд АСПТР тоже имел свои плюсы. Мой товарищ по мореходке, с которым мы вместе приехали в Мурманск, работал на спасательном буксире. Он обычно бывал в длительных командировках за границей. Например, когда их буксир самой малой скоростью тащил через всю Атлантику в другое полушарие нашей Земли-матушки какую-нибудь буровую платформу или плавучий док. Денег в валюте у них набегало столько, сколько другим морякам пароходства и не снилось. Покидать свою группу мой товарищ тоже не собирался.
В-третьих: ледокольная группа имела в своём составе дизельные ледоколы, которые тоже имели различия между собой. Одни ледоколы были советской постройки, и условия жизни там были «советского» уровня. Другие ледоколы были совсем новые, строили их финны. Поэтому и условия жизни для экипажа на них были гораздо комфортабельнее. Мой инспектор отдела кадров решил не впадать в крайности и отправил меня работать на дизельный ледокол «Капитан Драницын». Это был новый ледокол финской постройки. Но сейчас он находился не в Мурманске, а в районе Новой Земли, обеспечивая бесперебойную навигацию на трассе Северного морского пути в составе целой ледокольной группы. Для обеспечения смены экипажей ледоколов было выделено пассажирское судно «Клавдия Еланская». Его временно сняли с линии пассажирских перевозок между советскими портами Заполярья и отправили в служебный рейс для развозки сменных экипажей ледоколов.
Отход «Еланской» был намечен через несколько дней. Эти дни я коротал в четырёхместном номере ДМО (дома междурейсового отдыха моряков). Настроение было поганое, будущее не ясное, а перспективы выбраться из этой ситуации – никакие. На ум приходила притча о птичке. Звучала она так:
Летела как-то маленькая птичка в сильнейший мороз вдоль деревенской улицы. Мороз был такой сильный, что птичка замёрзла налету и упала на дорогу. Тут бы ей и конец, но на её счастье по улице гнали корову. Корова прошла над замёрзшей в снегу птичкой и накакала на неё. Накрыла птичку тёплая навозная лепёшка. Птичка согрелась, стало ей тепло, высунула она голову из лепёшки и начала весело чирикать. А тут кошка услышала чириканье, подошла к птичке и своим коготком вытащила её из коровьего дерьма. И съела! Отсюда мораль: не всякий твой враг тот, кто дерьма на тебя навалил. Не всякий твой друг тот, кто тебя из дерьма вытащил. А раз попал в дерьмо, то сиди и не чирикай!
Вот под такие невесёлые мысли и родились в моей голове первые строчки моей новой песни:
Между небом и водою
Лёд сплошною пеленою.
Заполярье, ты такое
Десять месяцев в году.
Крепки зимние оковы,
Но проводят ледоколы
Караваны в край суровый,
Пробивая путь во льду.
Увидеть воочию всё, что содержалась в этих строчках, мне предстояло совсем скоро.
Теплоход «Клавдия Еланская» отошёл от причала Мурманского морского вокзала точно в установленное время. Прощальный гудок оповестил город Мурманск, что моряки сменных экипажей не скоро вернуться сюда обратно. С таким настроением, какое было у меня тогда, вероятно, декабристы отправлялись на царскую каторгу. Фильм «Звезда пленительного счастья», просмотренный мною по телевизору накануне, только добавил ассоциаций и усилил моё гнетущее восприятие окружающей обстановки, хотя на борту этого «белого теплохода» было совсем не скучно. Народ развлекался, как мог. В баре можно было выпить пива, купить жетоны для парочки игровых автоматов, которые находились в помещении салона отдыха. Послушать там записи входящего в моду Александра Розенбаума или все хиты «Машины Времени» и других популярных музыкальных групп. Пообщаться с большим количеством коллег из состава своего будущего экипажа и экипажей других ледоколов. Я заходил в каюту к своему будущему начальнику радиостанции, который возвращался на ледокол «Капитан Драницын» после очередного отпуска. Он проживал вместе с нашим навигатором. Мы пообщались. Начальник услышал мою невесёлую историю и глубокомысленно промолчал, не высказывая своего мнения о рассказанном мною. Сказал лишь, что дальше видно будет: работа покажет, на что я гожусь.
Через несколько дней нашего плавания мы приблизились к зоне, где уже начинались льды. Тут мы встречались с ледоколами, швартовались борт к борту, и моряки переходили с судна на судно. Каждая такая швартовка продолжалась около часа. За это время члены экипажей успевали смениться и передать дела друг другу. Одновременно с этим с «Клавдии Еланской» забирали почту и перегружали кое-какое снабжение. И вот уже швартовка закончена, и «Еланская» следует в следующую точку встречи с очередным ледоколом. Настал и наш черёд перейти на борт ледокола «Капитан Драницын». Когда я вышел со своим чемоданом на палубу, то увидел, как посреди ледяного поля к нам подходит огромный ледокол, надстройка которого гораздо выше мачты «Клавдии Еланской». На этой громадине мне и предстояло теперь трудиться.
Первым из членов экипажа, которого я увидел у перекинутых между судами сходней, был … Александр Сергеевич Пушкин! Матрос, который нас встречал, носил бакенбарды и был как две капли воды похож на известный портрет великого поэта! Позади этого Александра Сергеевича во плоти, были видны радостные лица членов экипажа ледокола «Капитан Драницын». Среди небольшой толпы нас с начальником радиостанции и навигатором встречала радиослужба ледокола в полном составе. Меня подхватили под руки оба радиооператора ледокола (на ледоколе радиовахта несётся круглосуточно, поэтому здесь два радиооператора и один начальник радиостанции), и повели показывать моё новое место жительства. Мы поднялись на лифте на пятый этаж (на ледоколе есть лифт!) и прошли по длинному коридору, застланному ковровым покрытием. По левой переборке тянулась череда дверей кают, одна из которых была теперь моей. На ледоколе у каждого члена экипажа имелась своя каюта. Она напоминала однокомнатный номер в трёх звёздной гостинице. У начальника радиостанции каюта была двухкомнатной. В каждой каюте были: санузел с душевой кабиной и умывальником, кровать с пологом, диван, шкаф для одежды, столик, вешалка, кресло и мягкий табурет (баночка). На переборке над столом висели книжные полки. Вместо круглого иллюминатора было большое квадратное окно. «Ну, как тебе?» - спросили ребята моё мнение о каюте. «Санаторий!» - ответил я. Радист, которого я менял, быстренько рассказал мне, что меня ждёт на моей новой работе, и через десять минут уже убежал на «Клавдию Еланскую», радуясь грядущему отпуску. Я поймал себя на мысли, что у него был такой вид, с которым, наверное, люди выходят на свободу из мест заключения после отбытия срока. Для меня же, этот срок только начинался. Лицо второго радиста было мне зрительно знакомо. И, действительно, он тоже окончил ЛМУ, но на год раньше меня! Так что, с напарником мне повезло. Он проживал в Ленинграде, поэтому мы были ещё и земляками!
Земляк повёл меня в радиорубку, знакомить с моим новым местом работы. По сравнению с теплоходами, на которых мне приходилось побывать, помещение радиорубки было просто огромным! Телетайп и факсимильный аппарат находились в её отдельной части. Была так же небольшая мастерская с инструментами и радиотехнической литературой, где располагался столик, на котором стояли электрический чайник и чашки. В шкафчике на переборке хранился запас кофе и чая. Рабочее место радиста было за столом, с двух сторон от которого располагались приёмники «Шторм-3». Над столом помещались пульты управления передатчиками. Ещё здесь были: катушечный магнитофон, пишущая машинка и даже маленький телевизор! На ледоколе можно было смотреть российское спутниковое телевидение или фильмы, транслируемые с видеомагнитофона по местной сети. Сам видеомагнитофон находился в каюте начальника радиостанции. Этот магнитофон, вообще-то, предназначался для записи и показа выпусков программы «Время» для экипажа ледокола, но у нас были так же и видеокассеты с некоторыми фильмами. Позывной ледокола «Капитан Драницын» был URNN. Через два часа мне надо было заступать на вахту. А пока мой напарник провёл для меня экскурсию по ледоколу.
Ледокол «Капитан Драницын» был спущен на воду 2 декабря 1980 года на верфи Вяртсиля в Финляндии. Его водоизмещение 15000 тонн. Длина 133 метра, ширина 26,5 метра, осадка 8,5 метра. Мощность дизельных двигателей 24 тысячи лошадиных сил.
Скорость на открытой воде 19 узлов. Экипаж 60 человек.
Мы с напарником побывали на ходовом мостике, в столовой, в актовом и спортивном залах, помещении сауны с бассейном, в помещении главного пульта управления в машинном отделении. Всё было новым, уютным и огромным. Да, условия жизни здесь были на высоте! А если учесть, что здесь люди в среднем проводят по полгода, то ледокол был самой «комфортабельной тюрьмой» (шучу!) которую я когда-либо видел! Сходство с тюрьмой придавало то обстоятельство, что ледокол мог находиться в автономном плавании без захода в порт очень долго. Всё необходимое, начиная от топлива и продуктов и заканчивая сменой экипажа в море, поступало на ледоколы с проходящих судов, во время осуществления ледокольной проводки.
Ледокол – это не просто судно, это огромный многофункциональный комплекс, способный выполнять поставленные перед ним задачи в суровых условиях Арктики. Основное назначение ледокола – проводка судов с народнохозяйственными грузами по Северному морскому пути через встречающиеся здесь ледовые поля и перемычки. Помимо этого, ледокол ещё и спасательное судно. На нём имеется всё необходимое оборудование и специалисты для того, чтобы обеспечить безопасность мореплавания в северных широтах. Ещё одно предназначение ледоколов – это постоянный сбор метеорологических данных, с помощью которых составляются прогнозы погоды, так как Арктика – это кухня погоды в северном полушарии нашей планеты. Помимо всего этого, наш ледокол мог осуществлять и ещё одну функцию. В короткий промежуток времени он мог быть переоборудован в военный корабль, который мог выполнять боевые задачи в условиях Арктики. Для этого на ледоколе имелись специальные шахты и площадки для установки различных видов вооружения. Так же, на корме располагалась вертолётная площадка и закрытый ангар для хранения и обслуживания вертолётной техники. Всё это использовалось и в мирных целях, но, в случае необходимости, наш ледокол превращался в мощную боевую единицу Военно-Морского Флота СССР.