В которой мы с Элен видим одинаковые сны.
***
Проводив Элен до дверей женского корпуса, я отправился к себе. Шел девятый час; недавние события требовали осмысления. Как меня учил в свое время Лин Чжо, сильный эмоциональный всплеск требовал немедленного очищения ума и последующего вхождения в транс: лишь так возможно было избежать прогрессивной генерации ошибок, могущих привести к трудноисправимым последствиям..
Зайдя к себе, я переключил навигатор на прием и выпустил его в нишу над изголовьем. Теперь ментапроцессор моего спутника был настроен на воспроизведение музыки. Порывшись в памяти, я нашел, пожалуй, самую подходящую вещь для данного случая: довольно древнюю, но с недавних пор вошедшую в молодежную среду Себастополиса самым естественным образом. Случилось это с легкой руки Збигнева Войцеховского, с которым мы частенько музицировали вечерами в Жемчужном Зале двенадцатого сектора. Это был вальс для фортепиано, написанный, кажется, в девятнадцатом веке одним из польских композиторов… *
В конце концов попытки переложить вещь на современный лад увенчались некоторым успехом: введя синтезированную басовую партию в первую часть, мы дополнили вторую звучанием симфонического оркестра. Эйдогенератор композиции давал устойчивые тона индиго с вертикальными светло-фиолетовыми вкраплениями, мерцающими на каждой третьей доле ритма. Несмотря на кажущийся примитивизм, древний вальс завораживал настолько, что через несколько минут воспроизведения вы теряли нить сосредоточенного размышления и погружались в восхитительное безмолвие, полное ожидания внутреннего огня. Так бывало каждый раз, когда я слушал эту вещь.
Конечный экстаз для меня обычно выплескивался в восхитительные наброски ультрацветом. Мне никогда не надоедало рисовать подобные вещи: это было сродни виртуальным путешествиям в Дальнем Космосе с той только разницей, что потрясающие галактические цвета рождались не в нейрогенных мозгах, а в моем собственном сознании…
***
Проснулся я посреди ночи. Тело понемногу возвращалось из трансового небытия и, не открывая глаз, я спешил зафиксировать в памяти все детали сна: Чжо Лин в свое время потратил немало нервов, обучая меня этому искусству.
Первой мыслью было жгучее сожаление: подушка под головой была мокрой от слез. Мне снилось, как мы с Элен упоенно целовались на поляне среди огромных, в человеческий рост, цветов. Тонкий аромат ее волос смешивался с сильным запахом роз. Мы лежали на необыкновенно упругой и шелковистой траве … глаза Элен были закрыты и, прикасаясь к губам, я осторожно положил руки ей на талию. Волшебно! Нежная кожа спины под подрагивала под пальцами : Элен вздохнула чуть слышно и прижалась ко мне всем телом: кожей груди я ощущал ее затвердевшие соски сквозь ткань хитона: спазм внизу живота и сладостное, всепоглощающее головокружение почти лишили меня разума. Руки скользнули вниз, но меня вернула в сознание мысль Элен:
-- Ник, милый, я так люблю тебя. Не надо, я не готова пока. Нам ведь и так хорошо вместе…
Опомнившись, я поцеловал закрытые глаза и прижал ее к себе. Волна забытья схлынула и тут, к немалому своему удивлению, я обнаружил, что мы не единственные мыслящие существа на этой полянке, поросшей изумрудно-зеленой травой. В голове раздалось странное жужжание. Оно было похоже на пчелиное и в то же время какой-то трудноуловимой частью тембра отличалось от него : это было похоже на видение и слышание одновременно -- венчик из сложнопереплетенных разноцветных светящихся нитей вращался у меня в голове: пятно на периферии венчика, выделяющееся пониженной интенсивностью свечения, понижало тон жужжания, проходя через область, близкую к правому уху, тогда, как на противоположной точке звук повышался на несколько тонов. Через несколько мгновений жужжание исчезло, и я услышал голоса, явственно звучащие у меня в мозгу.
-- Посмотрите-ка, они тоже излучают, -- хрустальный голосок, похоже, принадлежал темно-красной розе, склонившейся в нашу сторону в двух шагах от нас. Я готов был поклясться, что взгляд ее полон любопытства: так воспитанный ребенок смотрит на диковинную игрушку, до которой ему не разрешают дотронуться. Я затаил дыхание и осторожно уселся на колени.
-- Да, излучают и сильно. Интересный запах, -- голос принадлежал розе справа, окрашенной немного светлее и -- не похоже на тех зверей, которые приходили пять мелл назад. Те были пушистые и … тут она произнесла какое-то слово, значение которого я не мог уловить.
Элен смущенно улыбнулась мне ( чопорная йоркширская леди! ) и устроилась рядом , прислонившись к моему правому плечу.
-- Да, но принюхивают друг друга, как те, -- тут Элен покраснела и спрятала лицо.
… Голос принадлежал задумчивой розе с едва различимой сеткой кремовых прожилок на темно- красных лепестках, окаймленных по краям дымчато –голубым. Она покачивала головой, как бы осуждая наше поведение. Плечи Элен вздрагивали от едва сдерживаемого смеха. Я с интересом слушал, что же такого еще про нас скажут эти любопытные создания. Жеманная роза с зеленоватыми искорками на краях лепестков протянула нерешительно:
-- Послушайте, а если они тоже умеют СЛИВАТЬСЯ?
Мы с Элен переглянулись. Этого я не ожидал. Элен состроила рожицу и схватила меня за руку.
-- Постой, так они же про общение! -- она хлопнула в ладоши и закружилась на полянке, как одна из древних фей: бело- красное одеяние делало ее похожей на один из этих цветов, только, может быть, не такой чопорный. Я поймал себя на том, что слышу какую-то странную, очень мягкую музыку: мужской голос пел на древнеанглийском языке что-то про солнце, за которым стоило бы пробежаться завтрашним утром .. . И -- про любовь. Меня разобрало любопытство: розы вдруг показались мне совсем не такими надменными, как вначале; я устроился поудобнее и спросил: -
-- Как называется ваша планета?
Явное недоумение. Цветы, похоже, не ожидали подобного вопроса.
-- Планета? Что это? Мы не знаем планету. Мы излучаем. Мы сливаемся. Здесь трава и мы, больше никого . Приходили другие.
-- Какие другие?
… Я наклонился вперед и прикоснулся ладонями к траве.
– Другие?
Бутоны вопросительно качнулись, как бы переглядываясь.
… Дальше я не мог ничего вспомнить и стал собираться на тренировку.
***
Встретив Элен в гравизале, я с ходу рассказал ей о своем сне. Она глянула на меня, наморщив лоб. Мы сидели в холле на диванчике возле входа и наблюдали за немногочисленными посетителями. Наконец, после продолжительного молчания Элен спросила:
-- А как мы попали туда, не помнишь?
.. Я отрицательно покачал головой. Момента прибытия я не помнил совершенно.
Тогда она начала рассказывать. По ее словам, мы опустились на Планету Цветов с большой высоты, держась за руки, плавно пронизав многокилометровую толщу красноватой сверху и голубой в нижних слоях атмосферы. Огромные, в человеческий рост, тюльпаны, окружали нас: мы явно были им в диковинку и они поворачивали свои бутоны вслед за нами, когда мы проходили мимо них. Пройдя несколько полей с разными цветами, мы попали в царство красных роз. Элен в этом месте опять покраснела; осторожно прикоснувшись губами к волосам, я прошептал:
-- Подумать только.. даже не верится, что все это правда.
… Она вздохнула тихонько и прижалась ко мне:
-- Я не помню, о чем ты с ними разговаривал. Но когда проснулась, в комнате стоял сильный аромат роз...
Примечания:
* Вероятно, Ник имеет в виду вальс "До-диез-минор" Фредерика Шопена