Перед театром Маргарита Петровна особенно тщательно выбирала наряд и дольше обычного прихорашивалась перед зеркалом. Она решила подчеркнуть благородную бледность своего лица алой, как капля крови, помадой. Глаза же оставила, как есть: легкое природное затемнение под нижними веками само по себе придавало ее взгляду особой томности, чему позавидовала бы не одна актриса немого кино.
На входе как всегда ее встретила билетерша Клава, радуясь, будто закадычной подруге, однако не преминув выхватить объективом цепких зрачков прямоугольник пригласительного.
- Душа моя, проходите, проходите.
Маргарита Петровна самодовольно улыбнулась, обнаружив на правой щеке преочаровательную ямочку, которая, несмотря на внушительные формы своей владелицы, все еще проклевывалась. При этом второй подбородок подался вперед, спеша вместе со всеми частями тела поприветствовать служительницу высокому искусству.
В зал еще не пускали. Поэтому наша героиня принялась плавно дефилировать от одной колонны к другой, в тысячный раз изучать фото актеров, хотя ее, по сути, интересовал лишь один объект. Но Его портрет висел в дальнем конце фойе; и она не спеша продвигалась к цели, смакуя предчувствие от встречи с любимым образом.
И как в прошлый раз, ее вновь захлестнуло пенной волной счастья. Этот неповторимый профиль с эффектным длинным носом сводил ее с ума. Определенно, сегодня все решится. Так дальше быть не может, не должно. Они изъяснятся, проговорив друг другу все, о чем каждый спектакль шептались их глаза.
- Марго, привет. Ты это видела? Каков! Мой-то совсем возгордился! Я для него все. А он накричал на меня за то, что я провела фанаток за кулисы. Да что бы они делали без них? Кто бы заполнял этот полупустой зал?
Маргарита Петровна сочувственно поцокала, почти не глядя на Веронику, суетливого админа сайта одной высокомерной звезды. Она боялась пропустить момент, когда пустую еще сцену мог внезапно пересечь Он. Возможно, именно тогда передать Ему цветы и записку? Но зал неумолимо заполнялся; музыканты из оркестровой ямы подавали признаки жизни терзанием настраиваемых инструментов; свет стал медленно угасать. А встречи с ним так и не случилось. Спектакль начался.
Она с цепкостью снайпера ловила каждый Его жест, вслушивалась в каждое Его слово. Сегодня он был особенно хорош и выкладывался сильнее прежнего. Хотя, куда уж больше? Он должен был подать ей знак. И главное, не пропустить его.
- Иногда люди спят на ходу, так вот я говорю с тобою, а сам… - внезапно Он обернулся к Маргарите Петровне и произнес фразу, глядя на нее в упор. Да-да, ей это не показалось! Из всего зала он смотрел лишь на нее одну! – Будто сплю и вижу ее во сне… - она замерла, не смея вспугнуть удачу одним неловким движением. - Мною овладели слаааадкие, дииивные мечтыыыы...
Зачем же так? Марго почувствовала, как пламенеет. Ей стало затруднительно дышать; лоб покрыло ожерелье мелких капель пота; губы разлепились. В руках раскрылся веер, как спасительный запасной парашют.
До конца представления без перерыва на антракты она качалась на волнах блаженства. Пухлые пальцы, крепко державшие массивный букет, устали и побелели в области соединения фаланг. Перед окончанием, спохватившись, Маргарита Петровна вызволила из плотно сидящих под оберткой бутонов сложенный в несколько раз листок бумаги и торопливо приписала: «С любовью». Затем затолкала записку поглубже и приготовилась к встрече с судьбой.
Когда, после нескольких вызовов «на бис» и закрытия занавеса, Он легко, как эльф, слетел со сцены в зрительный зал и направился к ней, Маргарита Петровна не удивилась. Она ждала этого. И вот он все ближе, ближе. Он устал, но он разгорячен. Улыбается, преодолевая ступень за ступенью. Марго поднялась навстречу и чрезмерно резко от волнения толкнула к нему букет.
- Это вам!
Он принял цветы и… побежал дальше. С угасающей, но еще не успевшей покинуть полное лицо, улыбкой Марго растерянно оглянулась. В тот миг он передавал ее букет толстухе и одновременно галантно целовал той руку. Сквозь пелену несчастья, обрушившегося на Маргариту Петровну с той же лютой силой, с какой секунды назад ею владела эйфория, дама узнала в толстухе жалкого режиссеришку, неудачницу, снимавшую дешевые детективные фильмы для ТВ. Земля разверзлась под ногами; Марго осела в кресло.
- Да что с тобой? Тебе нехорошо? Идем скорей на воздух, здесь слишком душно! – Неугомонная Вероника потянула ее за собой, и обе влились в вытекающий поток зрителей.
Марго Петровне не спалось. Как добралась до дома, не ведала. Опомнилась лишь у себя на кухне. Поставив перед собой свое любимое большое зеркало в деревянной оправе, задумчиво смотрелась и тихонько плакала, то и дело с мазохистским интересом отслеживая каждую кривую, проделанную очередной слезой. На скатерти в розочках удобно расположились вазочка варенья, созданного пухлой ручкой Марго, усыпанный семечками кирпичик белого из хлебопечки, брус сливочного в масленке, сырная нарезка и коробка любимого «Осеннего вальса». Отправляя в рот очередную конфетку, Маргарита Петровна горестно хрустела орешком, не забывая его, тем не менее, предварительно отправить язычком в сторону крепких еще жевательных зубов. Помада съелась почти вся, мигрировав частично на крупные уверенные резцы. Передние пряди длинных волос отчаянно спутались. От этого зрелища даме становилось себя еще жальче, и сердце сжималось от сладостной боли.
- Как можно? – рассеянный мазок подтаявшего масла по кусочку воздушнейшего хлеба.
- Да неужели все мне показалось? – и половина бутерброда скользнула за глотком остывшего чая.
- Все эти взгляды, объяснения в любви глазами… Игра лишь для меня одной. Как он хорош в этой игре… А как стеснялся, принимая розы в прошлый раз. Неужто променял меня на Эту?
Так продолжалось бы до самого утра. Однако когда заесть печаль оказалось больше нечем, Маргарита Петровна будто бы очнулась от кошмарного тягостного сна.
- Какая же я глупая! Конечно, нет! Все это ради роли! О, бедный, он так несчастен! Он вынужден оказывать Ей знаки внимания только потому, что эта толстуха-режиссеришко снимает его в своей кошмарной картине! А он не может отказать; великое искусство театра, увы, не кормит; приходится опускаться до сериалов… А я… - Марго пошарила по столу в поисках еще чего съестного, но наткнулась лишь на ворох пустых оберток и рассыпанные крошки хлеба. – Наверное, сейчас он так страдает, вспоминая, как я, не попрощавшись с ним, ушла…
Жизнь вдруг вновь обрела смысл, а мягким светом освещенная кухня показалась еще более милой и уютной. Розочки на скатерти затрепетали и тихонько захихикали – так, как только могут смеяться лишь самые беззаботные создания на свете. Маргарита Петровна порывисто вздохнула и улыбнулась своему отражению: глаза покраснели, но сияли, а припухшая от соленых слез верхняя губка выглядела особенно сексуально. С усилием оторвавшись от созерцания теперь уже своего счастья, Марго раскрыла ноутбук и накидала администратору Веронике просьбу: «Дорогая, мне как всегда на «Чайку» пригласительный на 1 лицо. Премного благодарна!».