На днях вновь перечитал «Тихий Дон» Михаила Александровича Шолохова. И опять, переживая бурные чувства, волнующие, до сердечных болей мысли, сосредотачиваюсь на самом стрежне сюжетного развития гениального романа.
Жили-были донские казаки хутора Татарского. Согласно образу жизни своего казачьего сословия, несли службу по защите Отечества, создавали семьи, выращивали хлеб, пасли стада, ловили белорыбицу в Дону, вели, в общем, свои хозяйства, и жили все в довольстве и достатке. Имелись ли проблемы? Имелись. И в отдельных семьях, и в самом хуторе. Но при какой жизни, при какой власти этих проблем нет? Кроме того, проблема проблеме рознь. Тем более если она, проблема, так сказать, нетипична. В частности, мне по сей день непонятно, откуда и для чего среди всех других казаков-хуторян в Татарском оказался якобы "классово угнетённый" казак Мишка Кошевой. Наделённый всеми казачьими правами, льготами, возможностями, он как бы противоестественно ждал своего дня. И дождался.
В хуторе появляется приезжая, прошу прощения, инородная гнида, по фамилии Иосиф Штокман. Воровски, исподволь, она начинает нести свою пропагандистскую заразу в умы и души казаков. Разумеется, Мишка Кошевой, «угнетённый и обиженный проклятым Царизмом», быстрее других подхватывает инородную заразу и оказывается подельником Штокмана. Слесаря-большевика Штокмана однако через какое-то время арестовывает полиция, но марксистско-ленинская революционная, классовая зараза уже запущена. Она углубляется, расползается вширь. Начавшаяся же Мировая война, с её бедами-невзгодами, усугубляет болезнь. И тут, в трудный для Державы и удобный для заговорщиков-большевиков момент, последние устраивают октябрьский переворот. Затем развязывается давно готовящаяся Ульяновым-Лениным и его подручными гражданская война: сын на отца, брат на брата, сосед на соседа…
Ну и что в итоге имеем? Что, к примеру, остаётся от крепкого, живущего в достатке многолюдного казачьего Православного хутора Татарского? А остаётся жуткая малолюдная, материальная и духовно-нравственная пустыня. К примеру, из рода Мелеховых - лишь сохранившаяся рядом с убийцей своего брата Петра , Михаилом Кошевым, Дуняша, с ней - малолетний сын Григория Мелехова Мишатка, да сам, обречённый на смерть Григорий.
Такая же картина - по всему Дону, Кубани, Тереку, Уралу, Амуру, по всей бывшей Российской империи, превратившейся за несколько лет в куцую, лоскутную Республику Советов. А начать эту реплику можно было бы и так: жила-была великая Держава, с которой считался весь мир... И вот в ней появляется, из опечатанного коробка, приезжая, прошу прощения, плешивая заразная вошь...
После первого прочтения романа, в четырнадцать лет, я стал весьма критически относиться к тому, что слышал о советской власти в школе. И наоборот, начал испытывать сочувствие, даже симпатии к Белому казачеству, и к Белому движению, в целом. Тому же способствовали и другие обстоятельства. В общем же, как прежде, так и сегодня, я против даже самих намёков на новые революции и бунты. Но одновременно и против властей, которые своими преступными действиями или бездействиями доводят свой народ до стихийных революций и гражданских войн.