4
Я уже два часа торчу в этом Подготовительном центре, и меня еще до сих пор не показали моему стилисту. Вместо этого вокруг меня суетится команда из пяти человек, хотя людьми их назвать у меня получается с большой натяжкой — все такие яркие, размалеванные… они скорее похожи на абстрактные картинки. У одной девушки синее каре с выглядывающими из волос розовыми перьями, и под цвет им — длиннющие ресницы. У другого волосы, наоборот, зеленые, и такого же цвета губы и ногти, зачем-то отрощенные сантиметров на пятнадцать. Трое остальных выглядят не менее экзотично.
Надо же, я-то думал, что я идеально выгляжу! Такое ощущение, что до этого я был заросшим монстриком, и эти чудики меня все пытаются привести в божеское состояние, но за это время до сих пор не получается. С каждым новым их подступом мне все кажется, что это последняя со мной манипуляция, но они все равно что-то находят и отрывают, отстригают, выдергивают... Черт, я скоро не выдержу и сорвусь! Я точно кого-нибудь сейчас ударю. Достали. Сколько можно? Когда мое терпение уже почти лопнуло, меня наконец переодевают в нечто наподобие свободного халата и оставляют в покое.
Одна из этих расфуфыренных пташек, уходя, чирикает:
— Подожди немного, скоро к тебе придет Сессилия.
Я так и подпрыгнул. Сессилия Форлуд! На пару с братом она один из самых популярных и умелых стилистов Капитолия. Они с Акирой разработали не один потрясающий наряд участников Голодных игр. От волнения я не могу сидеть на месте, то вскакиваю и хожу по комнате, то сажусь и начинаю нетерпеливо дергать ногами. Не знаю, сколько я так прождал, не мне показалось, что очень долго. И вот в коридоре я слышу цокот каблуков. Я весь в нервном, радостном возбуждении — наконец-то я увижу ЕЕ вблизи, рассмотрю ее лицо, буду общаться с ней...
Она входит в комнату. Встреча с ней превосходит все мои ожидания. Яркая, ослепительная... вся в золотом... золотое платье, узоры из золотых браслетов на руках и ногах, даже в черных волосах золотые пряди...
— Здравствуй, Катон! — Она мягко мне улыбается.
От волнения меня слегка потряхивает, но я беру себя в руки, улыбаюсь ей в ответ и говорю:
— Здравствуй!
— Надеюсь, наша команда тебя еще не замучила?
— Что ты... Замучила, конечно... Но так...
— Ты отлично выглядишь! — снова улыбается она.
Конечно, ведь это же я!
— Спасибо! — Кажется, я начинаю справляться со своей робостью перед ней.
— Мы с Акирой видели тебя и Мирту по телевизору на церемонии Жатвы. Вы отлично смотритесь вместе! Знаешь, вы нас вдохновили — мы, как вас увидели, сразу начали разрабатывать для вас костюмы.
Сдержанно улыбаюсь и киваю. Не хочу сейчас ни говорить, ни думать об этой дурочке...
— Я вижу, ты готов обсуждать свой наряд.
— Конечно!
— Второй дистрикт славится ювелирными украшениями. Я хочу, чтобы такой красивый юноша сиял на параде трибутов.
Мне хочется как-то вернуть комплимент.
— Как ты, да?
— Пожалуй, — она самодовольно улыбается. — Так, покажись-ка мне...
Сессилия ходит вокруг меня, рассматривает меня со всех сторон. Щурится, что-то прикидывает, приглядывается... Задумчиво прикасается к моему плечу, разглядывая его. Понимая, что она, должно быть, восхищается моим телом, с полуулыбкой спрашиваю:
— Нравится?
— Неплохо. — Ее прямой взгляд почти смущает меня. — Думаю, таким мышцам нужны золотые доспехи.
— Доспехи?.. — Я представил себя в таком наряде. Супер!
— Мы с Акирой уже позаботились об этом. — Сессилия поворачивается ко мне спиной и открывает в стене шкаф, который я до этого не замечал. Передо мной предстают великолепные доспехи, отливающие золотом. Повернувшись ко мне, она задумчиво говорит:
— Немного не твой размер... А ну-ка, примерь!
Блеск!.. Мне что, снимать с себя халат при ней? По ее виду незаметно, что она собирается выйти, пока я буду переодеваться. Кажется, я покраснел как рак. Наверное, это одно из ее развлечений — издеваться над слюнявыми трибутами, раздевая их донага. Ха, со мной такое не пройдет! Не мешкаю и быстро снимаю с себя халат.
— Я готов. — Стараюсь стоять ровно.
Видно, что ситуация продолжает развлекать Сессилию.
— Ну, герой, ждешь, что я сама подниму эту кучу металла?
Мне приходится сделать два шага к шкафу... Сессилия все с той же улыбкой в глазах следит за мной. Натягиваю на себя доспехи. С трудом — они малы для меня.
— Тесновато...
— Посмотрись в зеркало.
Несмотря на то, что кольчуга настолько коротка, что толком ничего не прикрывает, я выгляжу в этих доспехах великолепно. По крайней мере, я нравлюсь себе, пока рассматриваю себя в зеркале.
Она обходит меня со всех сторон, внимательно осматривает наплечники, ощупывает плечи под ними... Стараюсь держаться прямо, смотрю перед собой, пока она внимательно изучает каждый сантиметр моего тела, облаченного в доспехи. Черт, они настолько короткие, что...
— Да, придется переделать. Слегка.
Кажется, она закончила. Она вынимает из шкафа свободную рубашку как раз на меня и простые черные брюки.
— Можешь переодеваться. Я жду тебя в зале.
Сессилия уходит, и слышно, как она, щелкнув пальцами, зовет слугу, а потом ее распоряжения насчет костюма. Ну хоть сейчас оставила в покое, можно переодеться спокойно. Пока снимаю с себя доспехи, все мысли занимает яркий образ Сессилии. А еще предвкушение моего триумфа на параде трибутов. Переодевшись, иду по узкому коридорчику и сразу же нахожу уютный зал, в котором на диванчике сидит Сессилия. Перед ней на столике — легкий завтрак и шоколадные конфеты в вазочке.
— Положи доспехи вон туда и присаживайся, — делает она приглашающий жест.
Подхожу и сажусь на диван напротив Сессилии. Пытаюсь поймать ее взгляд, чтобы понять, о чем она думает. Но она упорно смотрит на гору шоколадных конфет, словно пытается взглядом проникнуть внутрь их и разобрать на составляющие их содержимое. Если честно, сосредоточенное лицо такой красивой девушки — завораживающее зрелище.
Она молчит. Я тоже. Пытаюсь придумать, что сказать, но слова не приходят в голову.
Наше молчание прерывает безгласая, которая пришла за доспехами. Сессилия наконец переводит взгляд на меня.
— Знаешь, Катон... Я раньше... не встречала таких, как ты. Конечно, иногда ко мне попадали и те, кто оказался здесь по жребию на Жатве, но чаще всего я имела дело с добровольцами. И тем не менее, даже у них — у тех, кто хотел сюда попасть — в глазах стоял страх. Они все боялись. Любой человек здесь боится умереть, даже если его шансы выше, чем у других.
Я слушаю ее, ее голос тихой густой мелодией обволакивает меня, и я, как заколдованный, смотрю на ее полные алые губы, которые продолжают говорить:
— Но в тебе... В тебе я не чувствую этого страха. Первый раз в жизни. Ты светишься изнутри уверенностью и... даже не знаю... непоколебимым желанием победить. Такими я хотела бы видеть всех трибутов, не только тех, с кем работаю — абсолютно всех, кто отправляется на Голодные игры.
Не дав мне обнаружить свое смущение, в комнату входит высокий и с такими же черными, как у Сессилии, волосами, парень, а за ним идет Мирта.
— Ну что, Сессилия, у нас уже почти все получилось!
— У нас тоже. Я уже отдала костюм Катона на переделку — он коротковат.
— Хорошо. Но нам все равно надо обсудить некоторые детали.
— Катон, знакомься — это Акира Форлуд, мой брат.
— Очень приятно! — мы жмем друг другу руки. Его зеленые глаза, улыбаясь, смотрят на меня. В них я вижу безграничное тепло и в то же время холод. Странный у него взгляд.
Мое смущение и волнение вырастает вдвое — теперь в комнате целых две знаменитости, о которых я столько слышал. И Мирта...
Форлуды садятся вместе, я на противоположный диван, а Мирта на кресло рядом.
Акира протягивает Сессилии планшет, который он принес с собой, и они склоняются над ним и начинают вполголоса переговариваться, обсуждая детали наших костюмов.
— Смотри, смотри, Акира, тут надо сделать немного по другому! — быстро говорит Сессилия.
Еще какое-то время слышно их увлеченный разговор вполголоса. Мы с Миртой в разговоре не участвуем, и сидим молча, сверкая друг на друга глазами. Мирта тихонечко таскает со стола конфеты, я потягиваю легкое вино.
Когда Форлуды, вроде, пришли к согласию, Сессилия зовет:
— Аарон, иди сюда!
Развалившись в кресле, я вторю ей:
— Да, Аарон, быстро иди сюда!
На зов Сессилии приходит безгласый.
— Отнеси это в костюмерную, пусть учтут эти детали.
Безгласый кланяется, берет кольчугу и уходит.
— Да, Аарон, живенько, одна нога здесь, другая там! — опять говорю я.
Акира бросает на меня укоризненный взгляд. Он молчит, но я понимаю, что разошелся, и прикусываю язык.
Ожидание наших костюмов проходит в тишине — непринужденной со стороны Акиры и Сессилии, напряженной у меня и Мирты. В том, как мы сидим, стараясь игнорировать друг друга, слышен миллион невысказанных слов, и хочется вскочить и бросить их в лицо, а ты сидишь и молчишь, стараясь не смотреть и все же не выдерживая и поглядывая на того, кого так яростно... ценишь? любишь? презираешь? ненавидишь?
Не знаю, как это делают в Капитолии, но через час наши наряды по эскизам, сделанным на скорую руку Акирой и Сессилией, уже готовы. Переодевает меня все та же стайка ассистентов в той же комнате, где я познакомился с Сессилией, а потом меня выводят в холл, где уже стоит Мирта, и из стены выдвигается зеркало в человеческий рост. Мы выглядим потрясающе. На нас короткие кольчуги, едва прикрывающие колени, на плечах доспехи, на ногах высокие сапоги, у Мирты на каблуках. У меня на голове шлем с искусными узорами, что и символизирует наш дистрикт ювелирных мастеров. У Мирты на голове венок из того же материала, что и мой шлем. И все это сверкает и сияет золотом. Я очень доволен своим отражением, и уже предвкушаю парад трибутов.
— Давно не была так довольна своей работой, — улыбается Сессилия. — Вы произведете оглушительный эффект.
Скоро стилисты ведут нас к лифту, и мы все вместе — я, Мирта, Акира, Сессилия, наши менторы и шайка ассистентов — спускаемся на самый нижний этаж. Выйдя из лифта, я оказываюсь в большом помещении. Кажется, оно растянулось на весь этаж. Нас уже ждет наша запряженная парой серых лошадей колесница. Здесь также все остальные трибуты. Быстро оглядываюсь, мне не терпится увидеть ребят из Академии и разглядеть всех остальных своих врагов.
— Скоро, — говорит мне Акира, похлопывая по плечу. — Ты великолепен.
Я улыбаюсь. Я слегка взволнован, но уверен в себе и готов покорить зрителей. Я знаю, насколько важно произвести первое впечатление, Аделла об этом мне все уши прожужжала.
И вот начинает играть громкая музыка, и мы поспешно поднимаемся на колесницу. Мирта вскользь кидает на меня взгляд, я стараюсь полностью ее игнорировать. Наша колесница поедет второй, так что какое-то время мы стоим в ожидании.
Проходят длиннющие пятнадцать секунд, и вот мы выезжаем в ослепляющее яркими софитами, грохочущее музыкой и ликующее пространство. Я стою с высоко поднятой головой и бросаю горделивые взгляды кругом, пытаясь произвести впечатление и одновременно определить, как принимает меня толпа. Спереди катится колесница с Марвелом и Диадемой, я даже могу увидеть, что они одеты в не менее впечатляющие костюмы, покрытые драгоценными камнями, так что внимание зрителей вроде делится между нашей колесницей и их. В общем-то такой такой расклад меня устраивает.
Мы проезжаем еще несколько метров, и я понимаю, что ситуация изменилась. Все смотрят не на нас, а намного дальше. Кто-то сумел привлечь все внимание толпы. Через секунду мне становится понятно, кто именно — люди в толпе начинают кричать: «Двенадцатый, двенадцатый!». Все равно стараюсь держаться прямо и, несмотря на все искушение, не оборачиваюсь посмотреть, на кого смотрят люди. А вот Мирта не удержалась, обернулась. Если бы я не пытался сохранить лицо, я бы ехидно расхохотался. Через какое-то время капитолийцы начинают выкрикивать имена тех, кого с таким восторгом приняли. Скоро мне даже удается расслышать эти имена. «Китнисс Эвердин, Пит Мелларк» — повторяется снова и снова. В голове проносится мысль: «Надо же, почти в первый раз слышу эти имена, а уже их ненавижу...» Поднимаю глаза чуть выше зрительных трибун и вижу на огромном экране двух молодых людей — парня и девушку, в черных комбинезонах, они полыхают пламенем. Да уж, неудивительно, что все смотрят теперь только на них.
Двенадцатый, значит? В Тренировочном центре я обращу пристальное внимание на тех, кто украл у меня триумф на параде.
Наши колесницы подъезжают к президентскому дворцу. Вполуха слушая официальную речь, смотрю на экран. Камеры показывают по очереди всех трибутов. Президент Сноу закончил приветствие, и начинает играть гимн Капитолия. Теперь нас почти не видно за блеском двенадцатого дистрикта — показывают в основном только их. Когда наши колесницы трогаются с места, чтобы совершить последний круг по площади, я так и не вижу своего лица на экране — только двенадцатые. Безусловными фаворитами парада трибутов стали они, черт бы их побрал!!
Наконец все закончилось. Ни на кого не глядя, спускаюсь с колесницы. Вместо приятного щекочущего чувства славы ощущаю острое разочарование и ярость.
Нахожу вглядом группу наших менторов, стилистов и асистентов, иду к ним. Подхожу к Сессилии. От моего взгляда у нее становится испуганное лицо.
— Ну что, я сиял на параде, да? Наш успех был оглушающим, да?!
— Катон... — начинает она, но за нее тут же заступается Акира:
— Мы не можем предсказать, чей костюм будет наиболее успешным...
— Заткнись!!
— Катон, ты забываешься, — его взгляд становится жестким.
Мое бешенство выплескивается наружу в виде кулака, летящего в лицо Акиры.
Мою руку перехватывает стоящий рядом Важек.
— Ты чего творишь, несмышленыш?! — в его глазах плещется гнев.
Регина испуганно оглядывается вокруг — здесь полно людей, не видел ли кто? К сожалению, кажется, видел — к нам направляется высокий мужчина, по его строгому костюму точно не определить, кто он — наверно, распорядитель. Он подходит ко мне и вкрадчивым голосом сообщает:
— Молодой человек, если вы еще будете буянить, вас исхлестают плетьми перед стартом так, что на Арене вы не сможете даже сползти с пьедестала.
— Вот теперь ты точно герой дня, сопляк, — сплевывает Важек. — Идем отсюда.
5
В мрачном молчании идем к лифту. Кажется, я сумел задать настроение предстоящего ужина по случаю нашего триумфа на параде. Поднимаемся на второй этаж. Тут все сияет простой роскошью. Менторы ведут нас в обеденный зал. Здесь нас уже дожидается богатый ужин. Все, за исключением Регины, садимся за стол — она куда-то выходит.
Начавшаяся внизу тишина царит над нашей дружеской трапезой. Негромко позвякивают приборы, снуют безгласые. Я без особого аппетита расправляюсь с картофельным пюре с котлетой из какого-то очень нежного мяса.
Молчание за столом наконец прерывает вошедшая Регина:
— У нас уже есть трое спонсоров! — объявляет она, присаживаясь к столу.
Я молчу. Если бы не двенадцатые, у нас было бы уже десять спонсоров!
— Кто? — спрашивает Мирта.
Регина называет ничего не значащие для меня имена.
— Они все из сферы политики.
— Это так здорово, что есть спонсоры! — восторженно говорит Мирта. — А у вас было много спонсоров?
— Да, с самого начала достаточно много.
Ну да, в отличие от нас, она не завалила парад, вот и было.
— А я помню ваши Голодные игры! Особенно сильно запомнился момент, когда вы убили мальчика из... не помню, кажется, из шестого дистрикта.
Я молча злюсь. Какого черта она так расчирикалась?
Регина, вставляя в болтовню Мирты уместные реплики, с беспокойством поглядывает на меня.
Важек сидит, уставившись в тарелку. Словом, атмосфера ужина задалась.
— Катон... — начинает было Регина.
— Нет его. — Не доев, встаю из-за стола и выхожу. Нахожу свою спальню. Не в состоянии уже оценить шикарную обстановку, в обуви валюсь на кровать и мгновенно проваливаюсь в сон.
Я проспал намного дольше, чем дома, меня разбудил Важек около девяти часов, велев одеваться к завтраку. Я не очень налегаю на еду, чтобы на тренировках не казаться увальнем. Мирта следует моему примеру, так что оставшееся время до нашей первой тренировки проходит довольно медленно.
Наконец менторы отправляют нас к лифту, и мы спускаемся в подвал, в зал для тренировок.
Почти все трибуты уже здесь. Мирта сразу же отходит от меня. Я осматриваюсь, оглядывая бесконечное количество всевозможного оружия, с которым мне предстоит демонстрировать свою силу. Ко мне подходит человек и прикалывает к рубашке на спину квадрат с написанной на нем двойкой. Какое-то время дожидаемся остальных трибутов. Когда все в сборе, приходит главный тренер, Атала, и рассказывает о структуре тренировок.
Наконец-то оказавшись лицом к лицу со своими соперниками, я расслабляюсь. Я ожидал чего-то большего, если честно. Кроме парня из одиннадцатого дистрикта, все тощие и хилые. Похоже, единственными серьезными моими противниками будут мои товарищи по команде. Перехожу от секции к секции, демонстрируя всем свою ловкость и силу в обращении с самым тяжелым оружием — мечами, копьем, булавами, доказывая, что мне нет равных в обращении с самым тяжелым и опасным оружием. Делаю все не спеша, чуть ли не артистично, моя единственная цель — внушить всем страх перед собой. Показать, что я — победитель.
Тренируясь, разглядываю остальных трибутов. Кроме нашей команды, видно, что все берут оружие первый раз в жизни. Мое внимание все время притягивает одиннадцатый, как его — Цеп, кажется. Он упорно тренируется на мечах. Здоровенный шкаф под два метра ростом. По-моему, я хочу взять его в команду.
— Слышь, Катон, что я узнал, — подходит ко мне Марвел. — Тут, вроде, все этажи изолированы друг от друга. Несмотря на это, со всех этажей есть доступ к крыше. Я на ней был сегодня ночью. Можно по вечерам встречаться там.
— Отлично, Марвел, — хлопаю его по плечу. — Интересно, почему они дали нам возможность встречаться помимо тренировок? Чтобы мы поубивали друг друга?
— Ага, — хмыкает он. — За такое казнят перед всем Панемом.
— Да уж... Знаю, видел...
Один раз такое случилось. В тот год на Голодных играх участвовало 22 человека.
— Кстати, ты уже присмотрел себе жертву? — улыбаюсь я.
— А вон жениха с невестой. Обоих за один раз, — кивает Марвел в сторону двенадцатых, тренирующихся в соседней секции в добывании огня.
Я расхохотался.
— Ну да, они же все время вместе ходят.
— А ты?
— А я — дылду, — показываю на шестого. — Хочу развеселить его немного, больно он хмурый.
Улыбаясь, мы идем в другую секцию. Уходя, замечаю на себе внимательный взгляд двенадцатого.
К обеду нас ведут в соседний зал, тут столовая. Здесь полно еды на тележках и столы. Набираем тарелок и садимся за один стол. Уминая салат, продолжаю рассматривать своих соперников — кроме нас, все из таких дистриктов, что с едой не разгуляешься, вот и наверстывают даже в перерывах между тренировками.
Остальное время тренировок проходит достаточно быстро, и вот уже вечер нашего первого дня в Подготовительном центре.
Попрощавшись с остальными профи, иду к лифту. Мирта опередила меня минут на пять.
За ужином у меня с менторами завязался разговор.
— Ну что, Катон, как прошел сегодняшний день? — спрашивает меня Регина.
— Я тренировался на самых тяжелых орудиях, все время. В общем, делал все по вашим указаниям, сэр! — шутливо отдаю честь Важеку.
— Молодец. Завтра продолжай в том же духе, — говорит ментор.
— Когда я была трибутом, в Тренировочном центре я искала себе команду среди других трибутов, помимо профи, — поддерживает разговор Регина.
— Я уже занялся этим. Думаю насчет Цепа.
— Не всегда надо ориентироваться на мускулы... Я тогда, например, обратила внимание на девочку из шестого дистрикта — она почти не притрагивалась к оружию на тренировках, зато мастерила блестящие ловушки и отлично справлялась в секциях по выживанию. Я сказала про нее Магде, и эта девочка потом сделала для нас сигнализацию из приборов, которые мы нашли в Роге изобилия.
— А кто был в команде главным — вы или Магда?
— Она. Что не помешало мне задушить ее проволокой, — улыбнулась Регина.
Я рассмеялся:
— Уверен, она такого не ожидала.
Мы с Миртой словно поменялись ролями: она за ужином вчерашняя и я. Теперь я отчетливо вспомнил ту Арену Регины и начал оживленно обсуждать с ней подробности. Некоторое время Мирта слушает наш разговор с видом обиженной недотроги, после чего идет спать.
А потом и Регина, поблагодарив за интересную беседу и пожелав спокойной ночи, встает из-за стола и уходит в свой номер.
Я остался один с Важеком.
— Не могу дождаться, когда уже наконец нас отправят на Арену, — улыбаюсь я.
— Я тоже не мог дождаться, когда был таким же глупым мальцом, как ты, и нас привезли в Капитолий, — хмуро пробурчал Важек.
— Глупым?.. Ты считаешь меня глупым?
— И тебя, и всех, кто добровольно идет на Голодные игры.
— Но почему? Для меня это возможность добиться славы, а для неимущих жителей нашего дистрикта — возможность разбогатеть...
— Богатство, почести, — Важек сплюнул на ковер. — Голодные игры, глупыш, это не богатство и слава. Это кровь и издевательство над всеми нами — и над трибутами, и над их семьями, которые переживают за них. А ведь дети не вернутся в двадцать две семьи.
— Я вернусь! И мне плевать на тех, кого я убью ради победы.
— Не сомневаюсь ни в том, ни в другом. Но я бы променял и все эти смерти, и свою победу на свою жизнь до того дня, когда у меня хватило глупости и тщеславия выкрикнуть свое имя на моей злополучной Жатве.
— Глупости, — убежденно говорю я.
Важек усмехается.
— Подожди, малец, ты еще не на Арене.
— Я не изменю своего мнения ни на Арене, ни где-либо еще! — запальчиво заявляю я.
— Я тоже так думал. Знаешь, когда я был на Арене, со мной рядом все Голодные игры был мой друг — Гай. Мы вместе выпустились из Академии и договорились с ним идти плечом к плечу до конца. Уверен, ты тоже так с кем-то из своей команды договорился.
Я промолчал. Вспомнилась Бриджит. Как она там?
— И мы в конце остались с ним вдвоем. Представь себе, распорядители даже не устраивали каких-то дополнительных «спецеффектов», потому что знали — грядет интересное зрелище. Мы спокойно поужинали, а потом договорились отдохнуть, и на следующий день устроить честный поединок. Я лег и притворился спящим, сжимая в руках кинжал, потому что видел перемены в Гае, я видел перемену в его взгляде — из азартного он стал жестоким и жестким, в нем было только одно желание — убивать. Я перестал ему доверять. И он меня не разочаровал — напал не утром, как мы договаривались, а посреди ночи. Он не ожидал, что я не сплю. А я откатился и бросился на него с кинжалом.
Я с удивлением смотрю на ментора. У него дрожит голос. Я вообще не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь он хотя бы изменил интонацию. Важек продолжает:
— И я победил. И расплакался. Я никогда в жизни не плакал до этого. Мне стало страшно. Не потому, что я только что прошел через ад и убил лучшего друга — мне было страшно от того, что Капитолий делает с нами. Ведь он превращает разумных людей в ненавидящий друг друга скот.
Важек замолчал.
Я сижу, пораженный рассказом, и не знаю, что сказать. Да это и не требуется — он резко поднимается и, не попрощавшись, выходит.
Вот и остался я в полном одиночестве. Ужин все равно почти закончен, и я вспоминаю, что договорился встретиться со своей командой на крыше. Встаю из-за стола и выхожу из комнат. Захожу в лифт и жму самую верхнюю кнопку.
Выйдя из лифта, оказываюсь в полутьме и тишине стеклянного купола, только слышен приглушенный толстым стеклом мелодичный звон. Здесь повсюду клумбы с цветами. Никого нет. Замечаю дверь в куполе. Подхожу, она передо мной открывается. Выхожу, глаза не сразу привыкают к темноте. Поплутав в лабиринте из скамеек, нахожу всю команду профи в сборе. Они оказываются в углу, возле стены, тут небольшой сад с двумя деревьями, одно окружено скамьей, а другое свободно стоит в клумбе. Рядом край крыши, по нему протянулся довольно высокий бордюр, на котором вольготно развалился Рэдрик, свесив одну ногу в пропасть. Марвел примостился рядом, Диадема прислонилась к дереву, а Ингрид грациозно сидит на скамейке.
— А где Мирта? — спрашивает Марвел.
— Пошла спать.
— Прынцесса не хочет нас видеть, — смеется Ингрид.
Я промолчал, но мне почему-то захотелось ее ударить.
— Тебя так просто отпустили? — спрашивает меня Диадема.
— Ну да...
— А со мной мои менторы сюсюкаются, как с маленькой, — смеется она. — Отстали от меня, только когда притворилась, что иду спать.
— Вот почему ты в таком виде, — только сейчас я заметил, что она в пижаме. — А у тебя… Твой ментор — Кашмира, да?
Блеск и Кашмира — брат и сестра из первого, победившие в Голодных играх с разницей в один год — известнейшие звезды, кумиры почти всех студентов Академии.
— Ага, — весело улыбается она и переглядывается с Марвелом. — Завидуешь?
— Как тебе сказать… Ну и какие они?
— Классные, — отвечает за нее Марвел. — Что мне в них больше всего нравится — они стоят друг за друга горой.
Пытаюсь представить Блеска и Кашмиру, которые запросто общаются со мной, и у меня не получается.
— Со мной тоже как с ребенком обращаются, — возвращает разговор в прежнее русло Ингрид. — Но как со взрослым, умным ребенком, — она тоже засмеялась.
— Ну так девушки и есть дети, — ехидно говорит Рэдрик.
— Смотри, чтобы тебе горло не перерезал какой-нибудь ребенок, — говорит ему Марвел.
Все засмеялись.
— Ну что, у кого какие впечатления от сегодняшнего дня? — спрашивает Диадема.
— А ощущения такие, что, кажется, у нас нет серьезных противников, — говорит Ингрид.
— Кроме Цепа, — вставляет Рэдрик.
— Ты прав, — говорю я. — Надо взять его в команду.
— Только его? — спрашивает Диадема.
— Ну он такой здоровый... А тут неплохо, — оглядываюсь. Тут тоже полно цветов, кусты с цветами свисают через перила, и много клумб с ними. И на ветвях деревьев повсюду висят музыкальные подвески — это их звон я слышал, выйдя из лифта. От каждого дуновения ветра они создают неумолкающую мелодию. Сейчас она звучит постоянно — ветер здесь дует довольно сильно.
— Кому надо сказать спасибо? — улыбается Марвел.
— Тебе, конечно, а еще мне, — тоже улыбаясь, Диадема достает из тени не замеченный мной раньше поднос с едой. Тут печенье, шоколад, фрукты и какой-то напиток в графине. — Натырила с ужина.
— Вообще-то я уже не хочу есть, — все равно беру яблоко с подноса и начинаю грызть.
— А знаете, мне даже стало немного скучно от того, какие нас ждут Голодные игры, — говорит Ингрид. — Все такие хлипики... Я сегодня весь день наблюдала за тем парнишей из третьего дистрикта.
— Испугалась? — усмехается Марвел.
— Ага, как бы он не порезался — все оружие у него чуть из рук не выпадало.
— Это из какого он дистрикта? — спрашивает Диадема.
— Вроде у них там производство машин и электронные технологии.
Я поднимаю голову. У меня зарождается пока смутная и неоформленная идея. Электронные технологии... Этот парень может нам понадобиться.
— Я хочу убить парня из шестого дистрикта, — говорит Диадема. — Как его, Фрэнк?
Я отвечаю:
— Ага. Он доброволец. Я на него еще в поезде при трансляции Жатвы обратил внимание.
— Какой-то он... — продолжает девушка, — не знаю... Вроде и красивый даже, а неприятный очень.
— Согласна, — вставляет Ингрид. — Мне он тоже не понравился.
— А я приглядывался к двенадцатым, — говорит Марвел. — Девушка такая гибкая, и вроде и худая, но не похоже, что голодает, как предыдущие трибуты из их дистрикта, у которых аж кости торчали. А парень вроде сильный, может, его работа связана с применением физической силы.
— Вообще, если серьезно, по сравнению с нами они все просто мясо, — усмехается Рэдрик.
— Да уж... Мясо, — хмыкаю я. Это определение мне нравится. — Кстати, насчет мяса! — говорю уже совсем другим голосом, вытаскивая на тусклый свет двенадцатого. Парень сидел между деревом и бордюром, несколько вдалеке от места, где мы собрались. Как это я раньше его не заметил?
— Что называется — вспомни солнце, вот и лучик... — глухо говорит Ингрид.
— Ты что тут забыл, а?!
Несмотря на то, что я держу его за шкирку, двенадцатый смело смотрит мне в глаза.
— Возьмите в команду, — твердо говорит он.
— Тебя?! — издевательски произносит Диадема.
— С какого это перепугу? — презрительно говорю я.
— Тебе же нужна Китнисс. Я смогу ее найти на Арене.
— Во-от даже как... — отпустив его ворот, усмехаюсь: — Она же твоя невеста. Она настолько тебе не нравится?
— Я знаю, как ее найти. Знаю, где она будет прятаться, и ее тактику.
— Вы же, двенадцатые, всегда особняком держались, — бесцеремонно разглядывая парня, говорит Ингрид.
— Я не такой, как остальные. Я хочу выжить.
Все смотрят на меня, им интересно, что я решу, и видно, что их заинтересовало предложение замарахи — видно, не одного меня зацепило, что двенадцатые затмили всех на параде.
Отпускаю его рубашку и говорю:
— Мы обсудим это. Я сообщу тебе наше решение позже.
Кивнув, парень уходит. Он что, услышал сегодня наш разговор и решил подкараулить нас здесь, пока его невесты нет рядом? Похоже, что так.
После минутного молчания Диадема спрашивает:
— Так что, Катон, возьмем его? Что ты решил?
— Ну что, он прав, пожалуй... Деваха эта меня уже достала, и если он поможет нам ее найти...
— Но ты ведь после этого не оставишь его в живых? — спрашивает Ингрид.
— Нет, конечно, — хмыкаю я. — Он наш враг. А врагов надо убивать.
Снова непродолжительное молчание. Мы едим шоколад и фрукты, запивая вином — напиток в графине оказался легким вином.
Рэдрик задумчиво повторяет:
— Да, врагов надо убивать.
Смотрю на друга. Он очень изменился после приезда в Капитолий.
Еще раз обсудив со всеми прошедший день, настроив планы на следующий, снова перемыв кости двенадцатым и всем остальным трибутам, я понимаю, что ребята решили здесь засесть надолго. Откуда-то появляется еще один поднос с вкусностями, команда пьет вино и смеется над шутками, которые звучат все чаще.
Я вдруг почувствовал себя очень усталым. Встаю.
— Пойду я спать.
— Уже? Останься, Катон, — берет меня за руку Диадема.
— Нет, я правда хочу спать. До завтра.
— Я с тобой, — Рэдрик тоже встает.
Еще раз со всеми попрощавшись, мы заходим в купол и вызываем лифт. Нам ехать почти на самый низ здания, хотя на панели кнопок остается еще парочка для этажей под землей.
Тишину в лифте вдруг нарушает голос Рэдрика:
— Я понял, что чтобы победить, надо не щадить никого, стереть всех в порошок. Тебе советую то же самое, Катон.
Я заглядываю ему в глаза. Где мой друг? Куда он делся? Раньше в этих глазах была доброта и живость, а теперь я вижу в них только жестокость, одну жестокость, без единой примеси. Да, он сильно изменился. Кажется, он решил убивать всех подряд на Арене, особо не разбираясь, кто союзник, кто враг, кто пригодится, кого действительно нужно сразу убить.
Мне стало жутко. Я вспомнил сегодняшние слова Важека про глаза его друга и понял, что Рэдрик стал таким еще до начала Игр.
Вот и мой этаж. Попрощавшись с другом, выхожу и иду в спальню, размышляя над словами Рэдрика. Конечно, ясно, что я его убью на Арене, несмотря на нашу дружбу, ведь правила есть правила... Но теперь я понимаю, что это произойдет раньше, чем я планировал.
Умывшись, ложусь в постель и еще долго не могу заснуть, размышляя над длинным сегодняшним днем.