С героем следующей истории я в последствие познакомился лично. Он тоже был выпускником ЛМУ ММФ и потом даже моим начальником радиостанции. В то время, когда случилась с ним эта история, он ещё не был женат. Так вот Дудинка - город портовый, а в портовых городах всегда есть всё, что нужно морякам. Про выпивку мы уже говорили. Такого ассортимента алкогольных напитков, как в магазинах Дудинки, я до этого не встречал нигде. Огромное количество разнообразных водок, коньячных изделий, вин от любых производителей, ликёров, настоек и т.д. и т.п. Даже питьевой 95 градусный этиловый спирт в полулитровых бутылках здесь продавался! Такое изобилие я видел впервые, поэтому купил несколько особенно понравившихся мне экземпляров для домашней коллекции. Мне даже удалось доставить их в Ленинград в целости и сохранности, чтобы мой домашний бар был на надлежащем уровне! Но вернёмся к начатой истории. Дудинка - город по столичным меркам небольшой. Здесь ценится всё потому, что всё сюда приходится завозить. И только люди приезжают сюда сами. Поэтому каждого нового человека в городе видно сразу. Когда я впервые вышел погулять в город с другими членами нашего экипажа, то увидел пятиэтажки, стоящие на сваях, забитых в вечную мерзлоту, окна с тройными рамами, ресторан «Арктика» в центре города в окружении многоэтажек. Огромный портрет раскосого портовика в морской фуражке, дополненный надписью «Дудинка 300 лет», украшал стену пятиэтажки. Торговый центр со скучающими продавщицами и стайки девушек или женщин, нарезающих круги на пространстве от территории порта до ресторана. Здесь они могли встретиться с моряками, чтобы потом в их сопровождении очутиться в ресторане. А дальше уж «как карта ляжет!»
Надо сказать, что народ здесь живёт закалённый. Когда в Дудинке дуют студёные зимние ветры, город заносит снегом, а температура опускается за отметку минус тридцать градусов, то люди выходят на улицу только по необходимости. Но когда температура повышается до минус пятнадцати, то считается, что это уже практически весна! И тогда женщины уже могут позволить себе ходить без шапок или расстегнуть полушубки, чтобы пощеголять перед мужчинами летними платьицами под ними. Для того чтобы даму заметили и пригласили в ресторан – все средства хороши! Поэтому дамы здесь чётко знают, чего они хотят для себя и прилагают все усилия, чтобы достичь своих целей. Моряки приходят и уходят, а женщинам здесь жить! Поэтому вопрос «кто кого снимает?» - довольно риторический. Бывало, что перед заходом в Дудинку, члены экипажа приносили нам в радиорубку множество радиограмм для отправки с теплыми словами любви и ожидания скорой встречи в «порту пяти морей». Кое-кто из моряков даже официально завёл здесь семью. Наш электромеханик, например, из Мурманска следовал в отпуск в Дудинку к проживающей там своей семье. Во время рейса он и его сменщик занимали одну каюту, поскольку считалось, что смена будет произведена в порту назначения. Этим убивали двух зайцев сразу: сменщик официально находился в командировке и следовал бесплатно за счёт пароходства к месту назначения, а действующий электромеханик не тратился на дорогу к месту проведения своего очередного отпуска. Заодно они не торопясь передавали дела друг другу. И все были счастливы! Так вот, герой моего рассказа был в то время вторым радистом на одном из судов Мурманского морского пароходства. Он был холост, и вместе с другом посетил ресторан «Арктика», где они познакомились с местными девушками. Знакомство решили продолжить у девушек дома. Жили девушки на последнем этаже девятиэтажки. Стояла ранняя заполярная весна, когда весь город ещё был завален снегом. Всё складывалось прекрасно до тех пор, пока в квартиру не ворвались местные ухажёры этих самых девушек, оказавшиеся портовыми лоцманами. Разборка речников с моряками переросла в драку, а драка - в поножовщину. В результате одного из моряков зарезали, а второй предпочёл выпрыгнуть в окно. Пролетев все девять этажей, он приземлился на спину в огромный сугроб, находящийся под домом. В результате чего остался жив, но получил перелом позвоночника. Местные врачи оказались на высоте и смогли вернуть человеку возможность ходить. Длительное лечение и молодой организм совершили чудо, и последствия для нашего героя оказались минимальными, выражаясь лишь в радикулитных болях при изменениях погодных условий. Что не помешало нашему герою продолжить работу на судах пароходства и даже стать начальником радиостанции. Эту историю я услышал от других людей, гораздо раньше, чем мы познакомились. А потом при первой моей встрече с новым начальником радиостанции к нам подошёл первый помощник капитана, который давно уже знал его по прошлой работе. В их дружеском разговоре между собой прозвучала странная фраза, что теперь в увольнение на берег моему начальнику всегда следует брать с собой парашют. Тогда я не понял этой шутки, а при дальнейшем нашем общении, уже без первого помощника, я рассказал начальнику эту услышанную мною от кого-то историю с полётом в сугроб, как морскую байку. Во время моего рассказа начальник сидел странно потупив голову. А потом убил меня фразой, что это не байка. И что всё это произошло лично с ним. Вот тут уже я обалдел! Поскольку в моей голове всё выстроилось в одну логическую цепочку: и сказочный рассказ о невероятных похождениях с относительно счастливым концом, и слова «помпея» про парашют, и реакция начальника на мой рассказ. Я сидел в одной каюте с человеком-легендой и мог до него дотронуться, чтобы окончательно убедиться в том, что это не сказка! Вот такая она, Жизнь! На флоте, как в большой деревне – все всё про всех знают, это правда! Но правда уж очень похожая на вымысел! И, тем не менее, это - правда!
А с дудинскими врачами мне пришлось познакомиться лично. Как-то раз, во время очередного летнего рейса на Дудинку, мы стояли на рейде Дудинского порта в ожидании очереди на загрузку. День был солнечный, и это радовало, поскольку накануне два дня подряд шёл надоедливый дождь. А тут понадобилось проверить судовую трансляцию. Начальник радиостанции отправил меня на нос судна, чтобы я сказал что-нибудь в микрофон с коммутационного устройства, расположенного на баке. Я выполнил задание и уже возвращался обратно. Дул весьма бодрящий, не смотря на лето, речной ветерок, а я был легкомысленно одет в рубашку, поэтому, спеша добраться до тёплой надстройки, решил слегка пробежаться по палубе вдоль грузовых трюмов. Этого делать было категорически нельзя! Так как палуба была мокрой, а на ногах у меня была обувь с резиновой подошвой. Во время бега моя правая нога поскользнулась на мокрой палубе, и я со всей дури наступил подвернувшейся стопой. Боль была дикая! Я не упал, а проковылял ещё пару метров до полной остановки, понимая, что даже шага теперь сделать не могу. Задрав штанину на правой ноге, я с ужасом наблюдал, как на моих глазах голеностопный сустав раздувается до размеров небольшого футбольного мяча! Те, кто наблюдал за мной с ходового мостика, сразу же послали мне подмогу. С помощью вахтенного матроса я смог доковылять до каюты. Судовой врач осмотрел мою ногу, подозревая перелом, а старпом вызвал по УКВ-радиостанции скорую помощь и рейдовый катер. Уже через полчаса меня везла в местную поликлинику машина скорой помощи с включёнными мигалками, заливисто оглашая окрестности звуками сирены. Сопровождающий меня матрос помог мне добраться до кабинета дежурного врача. Входить в кабинет нужно было в медицинских бахилах и без верхней одежды. И то и другое должно было находиться в гардеробе поликлиники, который по случаю летнего времени не работал. Поэтому мы завалились в кабинет врача во всей красе своего заграничного «прикида», чем вызвали зависть, явно читаемую в глазах местной докторши, и её огромное желание поставить наглых «пришельцев» на место. Нам было заявлено, что в верхней одежде нас не примут. На вопрос: «Где её оставить, если гардероб не работает?», докторша предложила нам оставить наши дорогущие по здешним меркам куртки в коридоре. Мы усомнились в их дальнейшей сохранности, на что нам было заявлено, что здесь может находиться лишь пострадавший, а сопровождающий может посторожить вещи в коридоре. Так мы и сделали. Врачиха, постепенно остывая от произошедшей склоки, бубнила под нос, что мы, прибывшие из большого, почти столичного города Мурманска, должны нести сюда к ним просвещение и благородные манеры. На что я ей ответил: «Вы что, дикие, чтобы вас просвещать?» Эти слова ввели докторшу в лёгкий ступор, после чего она перестала бубнить и отправила меня на рентген, который показал, что никакого перелома нет, а есть сильный вывих с повреждением суставной сумки. Мне наложили тугую повязку и сказали завтра явиться на перевязку. На другой день опять была вызвана скорая и меня доставили на перевязку. Наш судовой врач пообщался с местным коллегой, и они договорились, что повязки он может менять мне на судне, чтобы избежать ненужной транспортировки меня туда и обратно. На том и порешили. Капитан и старпом устроили мне разбор происшествия, поскольку всё это могло быть производственной травмой с оформлением больничного листа, и сильно отразиться на показателях, как нарушение техники безопасности на судне. Это никому было не нужно. Поскольку перелом не подтвердился, то этот случай перешёл в разряд лёгкой бытовой травмы. Хотя я и ковылял только на одной ноге, но перемещаться по судну мог самостоятельно, и работать в радиорубке по приёму корреспонденции тоже мог. Поэтому несчастного случая на производстве не было! И, к всеобщему удовольствию, наш экипаж продолжал трудиться без травм и аварий, что позволяло нам надеяться на выплату будущей премии по результатам работы за год.