Но скоро настал конец этим победам. В 1577 г. русские войска под начальством князя М.Ф. Мстиславского и Шереметьева подступили к Ревелю.
После шестинедельной осады им пришлось отступить перед геройским сопротивлением шведов. Шереметьев был убит. Иван решил, что ему нечего упорствовать.
Можно было в крайнем случае поделиться добычей с таким соперником, который ни за что не хотел уступить своей доли.
Тотчас же собрав свои войска в Новгороде, он сам повел их в поход, но уже не возобновлял неудачной попытки взять Ревель, а напал на польскую Ливонию.
Вся область за исключением Риги, в несколько дней была в руках завоевателя. Иван мстил за двойное посрамление, под Ревелем и Варшавой.
Новые подвиги Магнуса еще более вывели царя из себя.
Иван готов был заподозрить своего союзника в тайном соглашении с Польшей. Это свидетельствовало о прозорливости Ивана, но «Король Ливонии еще не дошел до этого. Он только видел, что ливонцы, делая выбор между ним и царем, останавливались на меньшем зле».
Пользуясь таким настроением Магнус начинал действовать самостоятельно. Он хотел создать себе положение настоящего короля.
Без всяких приказаний царя он занял Кокенгаузен, Амераден, Ленверден, Ронненбург и Вольмар, тоже ожидало и Дерпт.
Магнус стал настолько смелым, что даже потребовал от русских не беспокоить его «верноподданных». Он действовал точно во сне, но тем не приятнее было его пробуждение.
Иван направился к Кокенгаузену и там казнил 50 немцев из свиты «Короля». После этого он приказал Магнусу явиться к нему.
Злополучный «король» попробовал было завязать с Иваном миролюбивые переговоры, но царь велел высечь его послов и вновь повторил свое приказание.
На другой день Магнус был у ног Ивана.
«Глупец! Воскликнул царь, я принял тебя в свою семью, одел, обул, и ты восстал против меня!». После этого он приказал запереть Магнуса и продержал его в лачуге на соломе несколько дней.
Оставив Амераден, где войска чинили насилия, он потащил его за собой в Венден. Город сдался. Гарнизон крепости взорвал себя.
Иван приказал посадить на кол одного из знатных пленников, Герга Вике. Из Вендена Иван направился со своим пленником в Дерпт, готовившийся к печальной участи.
Но Иван помиловал город.
Чувствуя себя полным победителем, он склонен был к мягкости.
Был прощен и Магнус, ему даже было представлено несколько городков, он должен был заплатить царю 40 000 золотых флоринов, но у него не было ни чего.
Скоро последний оплот его эфемерного королевства, Оберпален, оказался в руках шведов. Это было концом фантастической авантюры Магнуса.
Он бежал в Пильтен и передался со всеми своими задвинскими владениями, принадлежащими ему только номинально, Баторию, отказавшемуся однако заключить с ним какой-нибудь окончательный договор.
До самой своей смерти, в 1583 году, он жил в бедности. Порой ему помогали, то брат его, курфюрост саксонский, то польский король.
Ведь не зря говорят «Бог шельму метит». Не жилось ему праведно. Несчастная вдова его, о которой Фридрих II говорил, что ее можно сделать счастливой несколькими кусками сахара и яблоком, возвратилась в Москву и в царствование Федора умерла вместе со своей дочерью в Троицком монастыре.
Иван скоро убедился, что он сделал большую ошибку.
Он думал, что уже окончательно разделался с поляками, и что теперь нужно только сговориться со шведами. Но нужно было бы поступить наоборот.
Первоначальный план Ивана был более верен.
Баторий, вероятно, охотно согласился бы на мир: при его вступлении на трон образовался заговор, имевший целью вручить ему венгерскую корону.
Для трансильванского воеводы Венгрия была дороже Ливонии.
Но Иван своими нападениями заставил Батория забыть об этой соблазнительной перспективе, чего он ни как не мог простить, да к тому в противном случае и положение его в Варшаве пошатнулось бы.
Счастливый соперник должен был принять вызов, брошенный Москвой.
Обеспечив себя со стороны Данцига покорением этого города, он решил бросить на весы судьбы свой меч, свой гений, свое счастье выскочки, добившегося короны.
Иван не ожидал такого резкого перехода со стороны Польши к наступлению, которое обрушилось на московское государство, как буря, в тот момент, когда Польша и Россия только начали оправляться от пережитого внутреннего кризиса.
Влияние внутренней смуты, без сомнения, было значительно и оказало свое влияние как на ход борьбы, клонившейся к концу, так и на ее развязку. Что же ослабило и обезоружило Ивана в пределах его собственного государства.
Иван старался к преобразованию своего государства на новых, но наименее либеральных началах.
Война ясно обнаружила в финансовой, военной и административной организации его государства, недостатки.
Он видел, что ему не сравняться со своими западными соперниками, когда же он хотел вооружить свое государство на европейский лад, ему препятствовали наследственные привилегии и родовые преимущества.
Власть старого порядка чувствовалась даже на поле битвы, где она мешала успеху и вносила разлад в распоряжения Ивана.
Иван не был противником родового начала, на которое он и сам опирался в своих правах и притязаниях, но, он склонен был иметь сотрудников незнатного происхождения, чтобы они ему служили и повиновались.
Когда один из таких сотрудников попал в руки татар и просил Ивана выкупить его, тот посылая ему 200 рублей, писал: « Раньше подобные тебе, больше 50 рублей не стоили».
Высшее боярство, занесенное в списки служилых людей, не умело служить и повиноваться. Научиться же этому у других, оно не имело не малейшей склонности.
Ливонская война требовала мобилизации всех наличных сил и постоянного содержания их в боевой готовности.
Это неизбежно должно было привести к конфликту, в котором старая удельная Русь и государственный порядок должны были возобновить свою вековую борьбу в более современной форме.
Старая Русь представляла соединение больших и малых княжеств. В основе их политического порядка лежал свободный договор между князем и его вольными слугами.
Здесь не было принуждений, но не было ничего прочного, постоянного.
Московское же государство представляло совершенную противоположность, его сковывал принцип централизации, все подданные, разделенные на группы, несли строго определенные обязанности.
Тяглые люди, занятые земледелием и промыслами, давали доход государственной казне. Служилые люди несли военные и административные обязанности.
Отдавая царю всю свою жизнь, чуть ли не с детства, до последнего часа.
Одни из них были потомками когда-то свободных крестьян, другие, дружинников.
Но и те и другие теперь были послушными колесами правительственной машины.
Воеводы, губернаторы, старосты выкачивали источники народного благосостояния.
Служебный долг и дисциплина господствовали над всем, везде царил дух рабства и подавления свободы.
В XY веке дед Ивана Грозного разгромил два крупнейших рода, Ряполовских и Патрикеевых.
Это только обострило оппозиционное настроение, очагом которого была келья Максима Грека.
Вражда двух религиозных и умственных течений того времени находилась в соответствии с враждой двух политических партий.
Иосиф Волоцкий и его последователи являлись проводниками византийских взглядов на самодержавную власть государя.
Защитники же старого свободно-договорного порядка находили поддержку в заволжских старцах.
Как политический, так и оппозиционный лагеря сходились в вопросе о разделении власти.
Одни требовали от бояр права участия в совете царя, другие требовали для духовенства права представительства и защиты обвиняемых пред верховной властью.
Такие задачи стояли пред Иваном. Разрешая их, он опирался частью на исторические прецеденты, частью же действовал под влиянием личных склонностей и настроений.
Во всяком случае, его нельзя назвать ни первым самодержцем, ни первым сторонником террора, еще с XY века ставшего обычным средством политики русских государей
Иван IY был борцом самодержавной, централизованной власти. Он наследовал эту власть от прошлого и старался сообщить ей новую силу.
Как личность, так и политика Ивана встречали, лишь с отрицательной оценкой.
Все дело его едва ли не было предано забвению.
Но влияние его реформ чувствуется в России и до нашего времени. Оно сообщает политическому и социальному строю государства особый отпечаток, бросающийся в глаза постороннему наблюдателю.
Было бы несправедливостью признавать Ивана IY, подобно Константину Аксакову, трагическим лицедеем, искавшим живописных поз и драматических положений.
На основании летописи, составленной иностранцами, такие как Костомаров, например: клеймит Ивана, как самого низменного деспота, другой, Михайловский, считает Ивана обыкновенным маньяком, ох, какой разгул воображения.
Иван получил в наследство от своих предшественников государство с архаическим устройством.
Но оно уже начинало преобразовываться, освобождаясь от некоторых начал, старого удельного порядка, стараясь другие развить и приспособить к новым потребностям жизни.
Духовными наставниками у него были Иосиф Волоцкий и Вассиан Топорков.
Они внушили ему идею божественности его власти, которая не может быть ни разделена, ни ограничена, ни подчинена какому бы то ни было контролю.
Многое Иван получил и от природы. Тонкий ум, горячность, необузданное воображение.
Он был государь, не допускавший ему перечить.
Но он был последователен. Он подчинял своих подданных суровым законам, нередко навязывал им такие задачи, от которых многие старались уклониться.
Единственной задачей его, было просветить своих подданных светом божественной истины.
Какое же место при нем должны были занять бояре, люди, дающие вероломные советы, эти предатели.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ