В середине 90-х годов я работал с молодым парнем из семьи репатриантов из Чили. Парень был необыкновенно красивый, я таких за всю жизнь мало видел. Идеальная фигура, длинные каштановые волосы, похожий на микеланджеловского Давида.
Его семья уехала в Израиль во время правления Народного единства, так что он родился уже здесь. Отслужил армию и работал вместе со мной.
Я поинтересовался, что побудило семью уехать из Чили именно тогда. Типа, я понимаю тех, кто уехал от Пиночета, от него многие уехали. А от Альенде зачем уезжать? И вот что он мне рассказал. Парень был патриотом Чили, считал, что это лучшая страна в мире, и хотя бывал там только пару раз как турист, мечтал туда вернуться. Возможно, сейчас он там.
"Когда пришел Альенде, в стране начался бардак. Люди перестали работать. Крестьяне гуляли по горам с коровами и овцами, бренчали на гитарах и пели песни.
У нас там такой народ, что его надо заставлять работать. Если не заставлять, никому ничего не надо. Люди будут бренчать на гитарах и наслаждаться жизнью. У нас есть такая притча про одного очень бедного человека. У него ничего не было, но однажды он нашел две монетки. На одну он купил буханку хлеба, а на вторую цветок. Когда его спросили, зачем ему цветок, и почему он не купил две буханки хлеба, бедняк ответил: "Хлеб мне для того, чтобы можно было жить, а цветок - чтобы было, зачем жить". Вот так и было - никто не хотел работать, все пели".
Чилийский репатриант наверняка не знал, что такое "Собачье сердце", но высказывался точно как герой этого любимого креатива перестроечной и постперестроечной российской интеллигенции. Видимо, так ему объяснили родители, убежавшие от бардака на родине. Разруха в головах, и она возникает, когда вместо того, чтобы пахать на своих законных хозяев, народ начинает петь.
Интеллигенция и самопровозглашенная элита обеих стран, расположенных на противоположных концах земного шара, считает, что право петь дано только ей, единственной и неповторимой, а народ должен тупо въ@бывать, чтобы у нее была возможность наслаждаться жизнью и заниматься искусством. И заставлять его въ@бывать надо кнутом и палкой. А когда народ начинает петь, происходит разруха в головах и балаган. Мысль о том, что можно сочетать производительный труд с пением, и так вообще-то имеют право жить все, этой прослойке недоступна.