«Ну, какой из меня альпинист?!» - со вздохом думал Иван, большой парень, увалень. Он поехал в горы под настойчивым давлением своего единственного друга – Сашки-«вырви глаз».
«Да, такой крендель кого хочешь, укатает» - опять тяжело вздыхал белый гигант.
На самом деле, в Тибете чудес мало, а труда много. Щебень, камни и ничего живого, ни ручейка, ни зеленной травки. Да еще бесконечные головокружительные дороги по горам.
В общем, маета, конечно.
- О-хо-хо! И чего я сюда поперся.
- Вон они какие все, сухие, загорелые да выносливые, и еще с каким-то наркотическим блеском в глазах.
Да, так оно и есть. Для настоящих альпинистов восхождение и есть настоящий наркотик. Эти люди целый год с вожделением ждут похода, копят деньги и идут вверх, в горы, чего бы им этого не стоило. Иван стал смотреть сквозь щель в брезенте грузовика вверх, в небо, где парят орлы. Вдруг пестрый грузовичок остановился. Оказывается, уже сложилась такая традиция у альпинистов - перед восхождением зайти в местный храм, ну типа причаститься.
Храм был маленький, ухоженный и немножко сказочный. Ребята здесь были уже не впервой. Они веселой гурьбой вошли в храм небольшого горного монастыря. Иван же застрял в воротах, стоял и улыбался, ему здесь нравилось. Очень. Теперь он знал, зачем он поперся в эти горы.
- Ребята! Вот что! Никуда я с вами не поеду! Я Вас буду здесь ждать!
И всем стало ясно, что никто и ничто не сможет сдвинуть Ивана с этого места. Даже единственный друг Сашка-вырви глаз, не суетился. Понимал.
Монахи знали английский также хорошо, как и Иван - плохо, и они нашли общий язык. Маленькие, стриженные, как стрижи, буддистские монахи во все глаза смотрели на русского великана, а тот лишь улыбался большими, круглыми глазами. Для жителей востока наши глаза неправильные – прозрачные, круглые, наглые, и вообще как глаза у зверя.
Иван стеснялся. И поэтому сразу же попросил у настоятеля какую-нибудь полезную работу. В сам храм он так и не зашел, решил, «как-нибудь потом, когда созрею». Ему доверили носить на спине большие камни, и Иван с радостью выполнял эту работу. Немного успокоился. Он строил опорную стену от оползней.
В первую ночь он не смог заснуть, его не покидало чувство нереальности. «Это просто какая-то сказка» - думал Иван. Вечернее Небо в горах темно- фиолетовое, а звезды неправдоподобно огромные и даже не мерцают. Смотрят.
По уступам, не спеша, он поднялся вверх, выше монастыря и здесь застыл как столб, наблюдая это необычное для него зрелище. Смотрел.
Внизу темнеет правильными квадратами монастырь, вдали контуры гор, а прямо над головой непостижимое, неземное Небо.
Иван переполнился и заструился счастливыми слезами. Абалдеть!!!
«Спасибо тебе Сашка, ты настоящий друг. Ты настоял, хоть я так сопротивлялся этой поездке» - он стоял как столб и шумно дышал, пытаясь унять непривычную, крупную дрожь.
«Это от холода», - сам себя успокаивал Иван.
Под утро он заснул в своей келье, но с первыми лучами его подкинуло и понесло во двор храма. Там, в закоулке, он нашел длинную метлу и стал медленно и осторожно ласкать ею истертые плиты двора. Он дрожал от счастья, от внутреннего драйва – у него получилось. Он слышал слово медитация, но толком не понимал, что это такое. А это оказывается так же, как ездить на велосипеде. Надо лишь научиться держать внутреннее равновесие и отпустить ум. Само получится, само поедет. И Иван стремительно несся на какой-то солнечной волне.
Гудящий Небесный поток создает равновесие, держит, а рассудок ума не мешает. И тогда все получится. Покатит.
«Получилось!»- пело его сердце. Когда он в детстве катался на велосипеде первый раз, было – радостно и страшно, но уже было не больно падать, потому что уже есть вера. Вера в себя, в чувство равновесия.
Иван медленно и осторожно ласкал длинной метлой плиты и они отзывались, не могли не отозваться. Звучали.
Иван медленно оглянулся и заранее знал – за его спиной сиял чистотой двор. Глубоко выдохнув жаркий воздух, он теперь уже спокойнее продолжал свою счастливую работу. В нем медленно нарастал гул - это рождался ЗВУК.
Его ЗВУК. Скоро он сможет, будет способен петь, пропевать, гореть в мантрах.
На пороге храма стоял настоятель. Маленький, сухонький человек, как урюк. Он давно уже зорко наблюдал за большим русским. Возле него собирались стайкой монахи, и тоже молча наблюдали за Иваном. Молчали.
Саньяса
Белый лотос
Белый стих
Белые одежды
Чистой мудрости родник
Поит нас, как прежде
В простоте
Да наготе
Очищают разум
Белый свет – струит везде
Губы шепчут – АУМ!