Он мчался на личной машине, как говорится, на всех парусах, в объятия
своей жены.
Ах! Если бы в объятия!.. Нет. Он мчался с единственной мыслью- ей
угодить.
И всё равно, хорошее настроение так и пёрло из него. Вернее, он улыбался,
довольный хорошим кушем, то есть- левыми деньгами, или ещё точнее- калымом.
Зарплата и есть зарплата. Но, даже такая не маленькая, Софочку- его жену,
не очень радовала. Потому, что считала зарплату мужа собственной заслугой.
А ему так хотелось показать на что он способен. Что он может сделать такое,
от чего на лице у Софочки может появиться довольное выражение.
А пока... А пока, на данный момент, он уже купил ей цветы, новый браслетик,
хорошее вино и то, что прилагается к вину. Ну а на оставшиеся деньги, он
считал, можно купить новую, норковую шубку для Софочки, каких у неё было
уже- две.
Денег осталось достаточно и он надеялся: "Только бы была довольна. Только
бы, глядя на меня, не делала лицо, как от проглоченного лимона..."
Переживания Бориса были обоснованны, потому, что у Софочки, Борисовой
жены, редкий взгляд был без "кислинки", всегда не довольный...
Нет, она не ворчала и не гундела: "Уж лучше бы гундела. А то посмотрит
на меня, как рублём одарит".
В глазах столько нескрываемого презрения, будто её Борис родину предал
или бабушку через дорогу не перевёл.
Нет, она Борьку обедами кормит, но при этом так красноречиво вздохнёт, как
будто он этот обед на паперти выпросил.
- Ну что ей ещё надо?
Работа у него- денежная, квартира- хорошая, сам- не страшный, лицом даже
на какого то артиста похож и ростом её немного выше. Ну, ведь сама же первая
стала к нему "клеиться".
А он что? А он ничего.
Такая красавица на него запала: и ноги, и руки, и лицо, и всё остальное-
самое то...
А какая фигура! Бюст на месте, талия- в норме и попа- как половинки арбузика.
И такая же упругая. А когда медленно шагает, то такие фокусы выдаёт своими
полушариями вместе с тем, что из них растёт!.. Даже стыдно бывает иногда.
А она - ничего. Идёт- улыбается! Ну, хотя бы на людях улыбается.
Но если, вдруг взглянет на своего муженька Бореньку, так сразу в лице меняется,
как будто опять лимон проглотила.
И в постели дышит и ещё больше дышит после этого самого, ну, когда Борька
уже лежит отдыхает. а она, отвернувшись сопит. Ни разу не сказала: "Ах
милый, как хорошо было!"
- Ей всё мало: денег- мало, секса- мало, моей штуки- мало.
А где я больше возьму?
Вот калым подвернулся, везу, обрадую. Хоть этим обрадую, а то всё- недовольна.
- Знаешь Толич, как мне надоел её недовольный вид.
На лимон я смотреть не могу, сразу вижу её лицо...
Толич- попутчик, да ещё дружок со студенческих лет, угрюмо молчал, не
перебивая и не расспрашивая, но после окончания горькой тирады Бариса,
почему то не стал успокаивать друга, а досадно крякнув вместо "веского"
слова, характеризующего ситуацию и спокойно заговорил.
- Борь. Я тебе ничего не скажу. Потому, как не хочу оказаться виноватым.
Не отговаривать, не уговаривать не буду.
Я в субботу еду в гости, вот туда, дня на два, тебя приглашаю.
Софа твоя пусть пока здесь твоими подарками хвастается. Может соскучится.
А мы? Мы немножко развеемся и поправим настроение.
Даже не раздумывай- соглашайся.
А- нет? Будем думать, как тебе помочь. А пока не будем думать.
В субботу, утром заеду.
Толич- тридцатилетний мужчинка, не голословно сочувствующий другу, в восемь
утра был у подъезда дома, где жил, уставший от недовольства жены Борис.
Мечтающий изменить атмосферу в семье, но, пока не представляющий- как.
На сегодняшний день, он делал это для своей красотулички подарками, сексом,
которого, по отказам с её стороны, становилось всё меньше.
И простым молчанием, стараясь не отвечать на недовольство жены, не усугублять
и без того напряжённую атмосферу в семье.
Напряжение в отношениях требовало немедленного решения, подобно тому, как
необходимость немедленно открыть все окна и двери и, выпустив накопившийся,
взрывоопасный газ, не дать ему взорваться от неожиданной искорки...
Искры, подобной ответному колкому слову или злобному взгляду на её
недовольство. Или раздражающий Софу, довольный вид её мужа после супружеского
секса.
Борис не хотел ещё больше усугублять накалившуюся атмосферу, переходить
зыбкую черту, позволяющую пока сохранять их брак.
Короче, он не хотел разводиться, а жить в такой, семейной атмосфере, у него
уже не было сил...
И с желанием, хоть как то улучшить " погоду в доме", он с готовностью
обречённого сел в машину к Анатолию ранним, субботним утром.
Ехали не очень долго, но, через километров сто, остановились у добротного
дома, поселковой улицы, характерной для таких населённых пунктов, городского
типа.
Чувствовалось, что встретившие их люди, живущие в этом доме, не похожие
на Бориса и, тем более- на его жену.
Исходящая доброта от хозяина дома и уютная, радостная озабоченность молодой
хозяйки, моментально растворили в душе Бориса, осевшее толстым слоем
недовольство, накопившееся трёхлетним браком с его супругой.
Гости были встречены, как давно знакомые им люди и с большим желанием
увидеть их вновь у себя дома.
От улыбок и добродушия хозяев, чувство вины, надолго прописавшееся в душе
Бориса, куда то улетучилось, взамен появившемуся интересу к хозяину и
молодой хозяйке
Их разница в возрасте объяснялась его отцовством этой, миловидной
девушки, проживающей в их доме с небольшими перерывами. необходимыми для дел,
связанных с её работой.
В общем, она жила здесь то месяц- два, а то- полгода. Отец частенько приезжал
к дочке, любя её и заботясь, потому, что пока не видел рядом с Диной того,
кто мог бы постоянно заботиться о ней.
Казалось бы- зачем?
Живёт в добротном доме небольшого городка, где люди не с волчьими пастями,
но, глядя на неё, начинаешь понимать о необходимости , хоть наездами, быть
рядом с таким существом, женского пола.
Она источала всем своим видом какую то, трогательную незащищённость, как
маленький оленёнок или как насторОженная лань.
Борис сразу заметил необычный разрез её глаз. Они не были раскосые или
маленькие, как у чистокровных якутов, бурят или японцев. Но они были явной
формы, характерной восточным народам. Тем более понятно наличие почти
таких же у её отца- метиса, с разбавленной восточной кровью.
А его не высокой, обаятельной дочери достались большие, карие глаза, как
у лани и так же, как это животное, она была грациозна с добрым, влажным
взглядом... От чего казалось, что вот-вот, по непонятной причине, из её глаз
могут закапать крупные слезинки...
Она была не суетлива, но каким то, волшебным образом, встретив гостей,
успела напечь домашнего хлеба, пышных лепёшек и настрогать необычный по вкусу
салат. При этом накрыла на стол, выставив в самом центре, рядом с бутылкой
алкоголя, два кувшина кваса, изумительного, необычного вкуса.
Один был на морошке с брусникой, а другой, Борис так и не понял- с какой
хреновиной, но он напоминал сильно, разбавленный коньяк и понравился гостям
больше чистейшей водки, под мясную закуску, водружённую на стол, на блюде среди
запечённых овощей.
Наскучивших своей обычностью шашлыков не готовили. Хозяин запёк большой
кусок молодой оленины, по собственному рецепту: с брусничным листом и,
обложенным ветками ельника, вместо модного розмарина.
Конечно отец Дины помогал своей шустрой хлопотушке- дочке и, даже Толич
участвовал в общем стремлении хлебосольно принять желанных гостей.
И только Борису, уютно устроившемуся в в кресле, не давали никаких поручений.
Он с интересом наблюдал за снующими мимо людьми: из кладовой в кухню,
из кухни в комнату. Приносящие, то овощи с мясом, то, на большой стол- посуду.
Заинтересованно поглядывающие на сидящего в кресле Бариса, что то ему
говорили, он отвечал, чувствуя, что вся предъобеденная канитель происходит
специально для него. От этого, ему было странно, немного неудобно, но всё
равно- приятно...
А, не приевшиеся обычностью закуски и напитки, поражали новизной вкуса,
как будто заехали в гости, по крайней мере- в другую страну...
Никакой кислоты, которая у Бориса ассоциировалась с недовольством. И, даже
квас отдавал благородной горчинкой, немного напоминая коньяк.
Всё было вкусным. обстановка- замечательной, как и сами хозяева, потчущие
гостей и вопросительно поглядывающие на них.
А гости, особенно Борис, просто утонул в гостепреимстве, не ожидающий такого
приёма, такой расслабляющей обстановки и доброты, исходящей от такой чУдной,
молоденькой хозяйки, улыбающейся в ответ при каждом взгляде на неё Бориса.
Такого же большого, как белый медведь, только с лицом артиста кино.
Почему- белого медведя?
Да потому, что Борис был с крепким торсом, большими руками, которые, наверно,
умеют хорошо обнимать.
От таких мыслей щёки Дины покрывались румянцем и она отводила глаза,
способные, как думала бесхитростная девушка, выдать все её мысли.
Анатолия, иногда приезжающего к отцу, она знала, а вот Бориса девушка
видела впервые и была сразу поражена всем его внушительным видом.
Нет, ростом он не был с белого медведя, но затаённую грусть в его печальных
глазах, она сразу заметила. Но с каждым взглядом на девушку, смотрящая в ответ
с улыбкой, его горечь таяла, как и сердце молодой хозяйки, опускающей, под
устремлённым на неё мужским взглядом, свои большие, как у лани глаза...
Они деловито ели необычно вкусное мясо, закусывали глотки водки салатом
и маринованными грибками и, казалось, вели себя, как проголодавшиеся гости,
уплетающие необычные явства, поглощённые этим процессом.
Но только эта четвёрка за столом разделилась на две пары. Одни скромно
и пугливо переглядывались друг с другом, а другие, двое мужчин, с интересом
наблюдали их поединок,пряча понимающие улыбки- отца и его друга, искренне
желающие помочь ему и ей.
Но время и события никто не торопил.
А опыт и воспитанность не мешали беседам определившимся парам...
Анатолий с отцом Дины рассуждали о возможностях охоты в тайге, близ которой
жил крепкий, метисоватый мужчина, приезжающий к своей дочке, немного похожей
на него, но с удивительно красивыми глазами дикой лани, устремлённые сегодня
на светлого гостя, напоминающего ей белого медведя...
Со скрытой грустинкой в глазах, которую отец с Анатолием решили изгнать из
его сердца проч.
Отец не старался обменять красоту дочки на умиротворение в душе гостя.
Он предполагал, что его Дина может понравиться мужчине. Она и раньше нравилась
юношам.
Но, чтобы- так!..
Они без слов приклеили свои взгляды друг к другу. Конечно, и дочь и Борис
поддерживали общую беседу и занимались делами нужными для ночлега гостей.
Но, даже не глядя друг на друга чувствовалось их стремление быть вместе,
поговорить или, хотя бы, помолчать рядом...
- Как у вас хорошо. Даже не хочется уезжать.
- Оставайтесь.
И оба засмеялись, понимая каждый своё.
- После выходных, в среду- отец уедет и я опять останусь в этом доме одна.
- Вы не боитесь?
- Что вы! Мне некогда бояться- работа и нагрузки, помимо её.
- И у меня тоже, самое. Завтра, в обед уедем, а так хочется ещё сюда приехать.
- Ну, что же вам мешает? Приезжайте.
И, чуть помедлив...тише: "я буду ждать".
Борис промолчал, обдумывая последнюю фразу, подумав, что ему последние слова
послышались...
Отец и Толич ушли спать, а они остались сидеть на ступеньке крыльца,
целомудренно прижавшись плечами, не выдавая своих желаний. Они о чём то
говорили и молчали. Борис боялся смотреть в её, затуманенные своими мыслями
глаза. Боялся не выдержать и прижаться к потемневшим, влажным озёрам.
А она стеснялась выказать свой интерес к мужчине, которого видела впервые.
Девушка сама удивлялась своему интересу, но, свойственным женщине чутьём,
чувствовала, что он нуждается в тепле и ласке, которых и с самом деле, ему
не доставало.
Так они просидели почти до предрассветной поры и, только почувствовав как
Дина озябла, Борис приобнял её со спины своей рукой и, приподняв со ступеньки,
предложил ей отправляться спать.
Бессонная ночь оттянула их пробуждение почти к одиннадцати часам.
Вчерашний, выпитый алкоголь никого не мучил, но холодный суп с зеленью,
а проще- окрошка, всё равно поедалась с огромным аппетитом. Но алкоголь,
по понятным причинам, никто не пил. Сердце у Бориса и без алкоголя тревожно
стучало, будто он покидал отчий дом.
На лице погрустневшей Дины читалась горечь близкого расставания.
Она, как и в первый день, старалась улыбаться, но опущенные уголки губ
выдавали нежелание разлуки.
Хорошо, что машина Толича стояла рядом с густыми кустами дикого орешника,
за которыми не было видно как с ней прощался Борис.
Сдержанная девушка не бросалась ему с плачем на грудь.
В тени кустов они стояли у машины. Она молча смотрела ему в лицо, а из её
глаз- глаз печальной лани, капали одна за другой крупные, как горошинки
слёзки, промочив дорожку, аж до подбородка...
Притянув девушку за плечи, приподняв её мокрый подбородок, Борис припал
в трогательном сострадании к губам Дины, влажным и солёным от слёз...
Единственный раз, за два дня...
- Не плачь. Жди. Я приеду.
***********************************
Борис не стал дожидаться субботы и вечером, в ближайшую среду он стоял
на пороге её дома .
Радостная улыбка озарила счастливое лицо девушки!
Его улыбка переливалась искорками в её чудных глазах, находящихся прямо
напротив глаз Бориса.
Его незабытый, прощальный поцелуй был первым в море подаренных друг другу
поцелуев...Они забыли времени счёт, не заметив за ночью прихода дня...
Как хорошо, что дальновидный отец, оставил в холодильнике запечённый кусок
мяса и она, поджидая Бориса, достала из погреба кувшин кваса.
Они насыщали свои опустевшие желудки в перерывах между ласками, а их
сердца были полны блаженства, но душа, не веря своему счастью, всё ещё
требовала "подтверждения"...
А в середине следующего дня, пообедав тем, что оставалось в холодильнике,
они, обнявшись, крепко уснули.
Но радостное недоумение, появившееся в душе на месте кислого разочарования,
всё же не давали Борису долго спать. Проснувшись уже через полчаса, он
вывернулся из объятий Дины и потихоньку вышел в сад, обдумывая случившееся.
Он чувствовал, что между ним и Диной не простая интрижка и, принимая всю
серьёзность их отношений, понимал ответственность за последующее решение,
которое собирался сделать.
Борис не собирался искать виноватых, определивших его связь с Диной.
Но, всё же, перед своим, серьёзным шагом он хотел поговорить с его другом,
Толичем.
Встретившись с ним, Борис не знал с чего начать и что спросить, не понимая
разность поведения двух, ему близких, женщин.
Сначала для расслабления попили пиво и после нетерпеливого вопроса Анатолия,
неспешно, подбирая слова, чтоб было понятно и не обидно, начали со скрипом
перекидываться вопросами и получать такие же ответы:
- Не понимаю- и той и с другой я - один и тот же. Но почему Софка мной
не довольна, а Дина- "умирала от счастья?"
- Я правильно понял смысл слова- "умирала?"
Борис не хотел даже с другом обсуждать тонкости ощущений, прожитых в часы
интимного общения с женщиной, ставшей ему очень дорогой.
И, всё же, понимающий точную причину недовольства жены Бориса и,
противоположного у Дины, Анатолий постепенно подводил друга к откровенностям.
- Да, ты правильно понял. Но что самое, главное- я сам с Диной ощущал такое
блаженство, какого с Совой у меня не было.
Вот ведь и грудь у жены больше, чем у Диночки и бёдра пышнее, а мне
с ней...ну, в ней было гораздо приятней.
- Может эти ощущения от того, что с Диной у тебя произошло первый раз и все
восторги от новизны? Ты же- мужчина и должен это понимать...Ты, дружище,
немаленький...
- Ты что улыбаешься? Не смейся, а то...Я с тобой не лясы точу, а как с близким
другом. Да я понимаю, на что ты намекаешь. Эффекта новизны я не отрицаю,
но всё равно, я чувствовал, что Диночка какая то другая...
- Да не смеюсь я, а радуюсь, что до тебя, наконец то, дошло.
Хорошо, когда тебя женщина устраивает по всем параметрам: и лицо, и грудь
и ноги. И от попы с бёдрами ты без ума!
На людях- просто кукла Барби, а дома- баба Яга.
И никто, друг, не виноват, не - ты и не- она. Просто вы немного не подходите
к друг другу.
Софка, конечно клюнула на твою харизму. Ты, мужик- видный, но...
- И что со мной - не так?
- Да всё- так...Ты уж прости, но я заметил в тот мальчишник, когда мы втроём в
баньке парились.
Всё у тебя, статистически нормальное, просто для твоей Софы твои данные
немного не подходят. А вот, для Диночки твоей- самый раз...
Друг замолчал, давая возможность понять свои откровения. А Борис, понимая
простоту причины, вспоминал теперь понятные, повторяющиеся возгласы
сладострастия в прошлых, незабываемых моментах с его Динулей.
И, помолчав, друг Анатолий продолжил объяснения:
- Вижу, что в женском строении я понимаю больше тебя. Твоя девочка, имея
характерную фигуру и бёдра, давала тебе возможность подарить ей
удовольствие, какое ты не мог доставить своей жене, с её круглой, как
бочёнок, попой.
Не волнуйся, с её внешностью она найдёт подходящую тебе замену, которая
сделает её счастливой. Без кислой мины на её лице.
Такими, как твоя Диночка, обычно бывают восточные женщины. Ну, я не утверждаю,
есть и среди наших, с такими данными.
- Ну, раз уж начал, то- уточни.
- Ладно, слушай. У женщин, с такой фигурой, как у Дины, женские особенности
бывают другими.
Ну так природа предусмотрела для меньшей травмы при родах.
Но и восточные женщины бывают с фигурой, как у твоей Софы.
Так что ты свою Дину не бросай- ей цены нет...
- Знаешь? Даже не зная твоих объяснений, я не собирался бросать Дину, но
и унижать её незаконными отношениями я не хочу. Так, что...
- Знаешь, не всё зависит только от женских данных. Мужики тоже бывают при чём.
Бывает природа увеличивает одно в человеке, и одновременно, у него же
уменьшает что то другое.
- Как - это? Одновременно.
" А так"- продолжал Анатолий. " Прибавив ему вес, убавляет размеры его
причиндалов. И если такой нюанс не принимать во внимание, то можно мучить
друг друга годами...вечно...
А если мужик понимает свои "возможности", то постарается для своего же
блага, охмурить подходящую для него женщину, не гоняясь за круглой попой,
эффектной в элитных сборищах.
Та, что с бёдрами поскромнее, тоже может выглядеть божественно, всё зависит
от мужчины, который рядом с ней...
- Ты хочешь сказать, что прежде, чем жениться, мне надо было?..
- Остынь. Можно подумать, что до Софки ты был девственником.
Но не нужно так буквально понимать. Есть же литература, интернет.
Да, близкие друзья, в конце-концов...
- А где же ты был, когда я на Софке жен...?
- Где, где? Ты, что- забыл? Свидетелем был на твоей свадьбе. Решение- всегда
за мужчиной, а выбор- за женщиной. Но крепость брака, у сексуально способных
пар, больше, чем наполовину- зависит от качества интима, иначе- секса.
И допивая каждый своё пиво, один- изрёк, другой- ответил
- Да... Брат... Как хорошо иметь такого не равнодушного друга!..
- И понимающего- тоже.