Плачь, молитву, скрип телеги,
Лат с булатом перезвон
Гунны, скифы, печенеги
В пыль роняли испокон...
Степь напитана, как кровью,
Гулом варварских времён,
Где прошла толпой разбойной
Цепь народов и племён.
Под машинный рёв сегодня,
Услыхав на склоне дня
Голоса из преисподней,
Матерится шоферня.
Сжав до судорог баранку,
Грузовик вонзает в пыль.
Под моторную шарманку,
Вспоминая байку-быль.
Раз шофёр дорогой поздней,
Может лишку перебрал,
Вдруг увидел носом к носу
Печенега злой оскал.
Всё лицо в зарубках бранных:
След от чиркнувшей стрелы,
Шрам алеет ятаганный
От виска и до скулы.
Иноходца погоняя,
Выбивает дробь копыт.
Страшной саблею сверкая,
Дотянуться норовит.
И шофёр по степи голой
Как на гонках газик гнал,
Будто варвару на горло
Жал на газ и на сигнал.
Машинально под сиденьем
Монтировку он ласкал,
Вспомнив вдруг, как дед знаменьем
В детстве на ночь осенял.
И, уставясь очумело
В горизонт, что не погас,
Закрестился неумело
В грешной жизни в первый раз.
Оглянуться был не в силах
Да не смел взглянуть назад.
Но рванулся в туче пыли
Страшный всадник на закат.
Газик бедный заметался
И в конвульсях заглох.
А куда седок умчался,
Знают только степь и Бог.
А потом над степью ровной
Раздавался сабель звон.
А закат сочился кровью.
И звучал над степью стон.