Сказка о поисках женской сути

Любовь Сластникова
               

    Давным-давно это было. Теперь уж никто и не вспомнит про те времена. Только было в странном призрачном лесу царство-государство необычное. Правил в том царстве король неизбранный, да внедренный темными силами. Имя у него странное было Бесполый. Что бес понятно знающим людям, а вот пустой почему не все догадывались.

   Перво-наперво повелел тот царь всех детей воспитывать одинаково. Молодцев и девиц одним наукам научали с одинаковой страстью.  Девиц учили не только яства красивые и вкусные готовить, но и из лука стрелять. Молодцев учили не только ремеслам нужным, но и как нитку с иголкой в руках держать, да одежду ладить. Музицировали они вместе и хором песни, короля прославляющие, пели. Радовался Бесполый, видя плоды своих указов.

   Все бы это было хорошо, только за долгие годы стали стираться между людьми различия. Смотришь издали, да не поймешь, то ли молодец идет, то ли девица. Стали они безликими. Проявлять свою истинную сущность стало стыдно им. Дальше больше- не знают они как друг с другом обращаться. Девицам стыдно слабость свою проявить, так чтобы круче казаться стали они табак зловредный курить, да зелье от змия зеленого пить и еще больше теряли связь с истинной природой своей. А молодцы стали прически делать, да платья шить. Все перевернулось в этом царстве-государстве.

   Семьи ладить стало не модно, никто ответственность нести не хотел. Все жизнью вольной наслаждались. Детишки рождаться перестали и стал народ тот вымирать. Но и это не пугало Бесполого – сидит, бывало, ручки потирает, да указы новые пишет: дескать должны все быть в государстве моем толерантными и всякие пакости противоестественные с радостью принимать.

   Совсем народ перестал понимать кто он и зачем живет. А королю только то и надо, чтоб не было у людей понятия о Роде своем. Ведь безродному силушки от Рода своего взять невозможно. Да и постоять за Род свой, да за Родину, не будет у него смелости, раз понятия такого нет.

   Жила в том королевстве царевна, прежнего царя дочь. С приходом Бесполого и ее воспитывали, как единицу людского племени. Она отлично стреляла, доброго молодца легко могла в схватке на лопатки уложить, и сама себя девицей уже не ощущала.

   Так и с добрым молодцем, что в жены ее взял, познакомилась: в споре философском. Разглядел тот молодец в глазах царевны нежность, да беззащитность, какую она сама и знать не хотела. Стал он о ней заботиться, любить, баловать и стала расцветать наша царевна статью женской.

   Только не понравилось это правителю и напустил он на нее Морок злой. Завяла только проснувшаяся женственность в царевне и стала она решения принимать, да мужем помыкать. Все сама сделать норовила и добру молодцу совсем доверять перестала. Видит тот, что нет силы у него перед Мороком, да и отступился. Сначала слушался жену, а потом стал ко всему безразличен и угасла его мужская сила.

  А король ручки потирает и радуется.

  Стала царевна жить одна. Поначалу нарадоваться не могла своей свободе, а потом взгрустнулось ей. Сколь много не умела она сама, а все ж силы мужской не имела, и стал ее терем потихоньку без должного мужского ухода в запустенье приходить. Грустно стало царевне, а что делать не знает. Плакать давно разучилась, призывать на помощь тоже. Сидит гордая у окошка, да трещины на стене разглядывает.
Вдруг видит- напротив ее окошка ворон мудрый присел и внимательно на царевну смотрит.

- Что смотришь ты на меня, птица вещая? – спросила царевна, да окно закрывать стала.
- Ищу я здесь царевну-красу, да видно не по адресу залетел, - молвил ворон голосом человечьим.

  Удивилась царевна, да не стала окошко закрывать.

- Почему же ты решил, что не туда попал?
- Царевна наша, что ищу я, нежной девицей была, любящей да кроткой, а здесь нет таких.
- Верно молвишь, вещун. Была я такой в молодости – вспомнила царевна – только много воды утекло с тех пор.
- Знаю я, кто женственность твою и стать украл, а тебя превратил в мужеподобную особь!

   Оглядела себя царевна. Вроде все на месте. Пошла к зеркалу и видит существо с короткой стрижкой, в брюках да рубашке. Сапоги на ногах. Верно, мужик перед нею. Провела рукой по глазам своим, а отражение повторило жест.
 
- Неужто я впрямь стала мужчиной? – огорчилась царевна, - только силы то мужской у меня нет.

     Ворон все сидит, да на нее поглядывает.

- Ну что, нравится отражение?

   Царевна головой отрицательно помотала, да закрыла окошко и вглубь терема удалилась. Ходит по дому, вроде как чужая. То клубок поднимет и ласково погладит, то молоток на руке взвесит. Что-то внутри у нее зашевелилось теплое и радостное, а потом злым холодом повеяло. Бросилась она на кровать и подушку кусает. Вроде бы и слезы жгучие к глазам подошли, а не может плакать, всю жизнь ее учили сильной быть и слабости не допускать. Вскочила она и бросилась прочь из терема.
   Ночь темная на дворе стоит, а царевна бежит, не разбирая дороги, плакать не смеет. Долго ли коротко ли бежала она по лесу дремучему, по степям широким, реки широкие переплывала и никак не могла понять кто же она. Вроде сила мужская позволяет ей и реки переплывать и лес дремучий миновать, а радости от ощущения этого нет совсем. Еще горше стало царевне. Споткнулась она о камень, больно ударилась, колени расшибла, лицо расцарапала, да так и осталась лежать без сил.

 Сколько времени так прошло неизвестно. Только слышит она шаги легкие и голос ласковый.

- Не печалься, царевна! Много ты прошла по пути, а теперь ты в царстве Берендеевом и надобно тебе определиться кто ты. Кем тебя звать величать? Какие одежды подавать?

  Оглядела себя царевна и видит, что нет на ней одежды совсем и лежит она совсем голенькая перед девицей-красавицей. У девицы глаза, как небо синие, коса, как пшеница спелая до пят опускается, щеки румяные нежные, как заря утренняя. Блузка белая с рукавами широкими, сарафан синего атласа ноги стройные скрывает, пояс алый грудь высокую подчеркивает. Засмотрелась царевна на красу девицу, забыла, что обнажена сама и руку к незнакомке протягивает

- Кто ты, красавица?
- Я твоя женская суть! Только упрятали меня за семью морями, да за высокими горами в царстве Морока! И нет мне пути дороги к тебе – и растаяла красавица в воздухе.

  Смотрит царевна на себя и видит: сидит посреди поля голое человеческое существо, и нет у него никаких признаков-  не молодец и не девица, а среднее что-то, бесполое. Вот тут только и потекли слезы горючие из глаз царевны. Сидит она, руками колени обхватила, а слезы капают и прожигают тело серое без признаков пола. Скрючивается серый скафандр от слез, сползает, как кожа змеиная, а царевна все плачет, словно все слезы, что за жизнь накопила, проливает. Уже не только скафандр серый съежился и сполз лохмотьями, но трава вокруг нее пожухла. Устала царевна плакать и заснула.

   Засветилось небо розовым светом, прогоняя тьму ночную. На золотой колеснице спустился Велес грозный и смотрит взглядом долгим на уснувшую без сил царевну.

- Это кто ж так над подданными Руси измывается? Кто моих верных друзей в безликую массу превращает? Без пола, без Рода, без племени? – сверкнул Велес очами грозными, да тучу серую с неба стащил и смотрит в нее пристально.

   А на туче, как на экране, видит призрачное царство-государство, да владыку его Бесполого. А еще видит народ замороченный, позабывший какого он пола, да Роду-племени. Стукнул Велес посохом золотым об землю и вскричал:

-Не бывать на земле Русь врагу Бесполому! Не мутить ему народ русский! Не оторвать злодею люд мой от корней Рода своего! Пусть сгинет он в Нечисть Заморскую, да семь раз через голову перевернется! Да не видать ему во веки вечные земли Русской, да не издеваться над народом российским!

   Взвились тут ветры могучие, закрутили вихри страшные и подхватили правителя неправедного, да понесли его в Нечисть Заморскую, а по дороге все переворачивается Бесполый через голову, как мельница крутится.

   Стихло все, проснулась царевна и видит рядом с собой след от колесницы огненной, да трава примята, будто кто-то огромный стоял рядом.  Удивилась она, да делать нечего, поднялась и пошла в сторону, откуда журчанье слышалось

- Вдруг водица там живая, умоюсь да дальше пойду!

   Пришла она к речушке маленькой, что по камешкам резво бежала, да песенку веселую пела. Подошла к водичке, наклонилась, умылась, да поскользнулась на мокром камешке и в воду упала. Испугаться не успела, а уж речка подхватила ее бережно и на волнах качать стала, да песенку ласковую напевать, как мама, бывало в детстве пела. Расслабилась царевна и отдалась на волю потоку водному. Несет ее по волнам, омывает тело теплой волной, журчат песни давние-родные, знакомые. Так и вынесла ее речка на берег дальний, травой муравой зеленой устланный, да и отхлынула аккуратно- дальше по делам своим побежала.

   Поднялась царевна, провела рукой по телу своему- атлас нежный под рукой, провела по голове- шелковые пряди под рукой. Пошла она дальше, а смотреть на себя боится. Долго ли коротко ли шла царевна, только ноги босые гудят, отдыха просят. Присела царевна, да и задремала.
  И снова видит девицу-красу, что сутью ее женской представилась. Еще краше стала красавица.

- Много ты прошла, уже ближе мы с тобой стали! Сгинул Морок и владыка неправедный! Только еще много надо преодолеть врагов, что внутри тебя спрятаны. Верю я в тебя и встречи жду!

   Проговорила так девица- краса и исчезла. Царевна поднялась, руки ноги разминает и странный сон свой вспоминает.

- Я уж не помню куда и зачем из терема выбежала. Столько в пути натерпелась. Домой пора, да только пути- дороги туда мне неведомы – загрустила царевна, да пошла потихоньку куда глаза глядят.

  День сменял ночь, солнце и луна поочередно дорогу освещали, а она все шла и шла, пыталась вспомнить кто она, да зачем из терема убежала. Даже усталости не замечала. Сколько времени путь ее продолжался нам не известно, только вышла царевна на берег морской. Море ласковое, теплое, ни морщиночки на воде, ни ветерка легкого. Тихо и печально вошла царевна в воду и сказала:

-Долгий путь я проделала, а так и не поняла, кто я, так зачем мне свет белый коптить? Забери меня, морюшко, стану я русалкой морской, песни дивные путникам петь буду, или камнем тяжелым на дно лягу и будут рядом рыбешки мелкие резвиться, а я радоваться стану за ними наблюдая.

  Всколыхнулось море синее, поднялась волна высокая, да и выплеснула царевну на берег.

- Не нужна ты мне, девица, ни русалкою, ни камнем-глыбою! – и откатилась волна высокая.

   Сидит царевна на берегу плачет. Никому то она не нужна! Вдруг вспомнила, что слово знакомое услышала – девица! Уж никто так царевну не величал много времени. Вскочила она на ноги и резво к морю побежала. Море опять гладкое да спокойное расстилалось перед ней. Только как царевна к кромке воды подошла, рябь пошла по морю.

- Нет, нет, морюшко, не прошусь я к тебе более! - отступила царевна, -  только взглянуть на себя хочу.

   Снова стало море гладким, как зеркало, и увидела царевна в нем девицу прекрасную, в сарафане зеленом атласном, косы, как шелк по плечам спускаются, глаза светом небесным сияют, щеки румянятся. Удивилась она

- Еще одна красавица на моем пути! Кто теперь?
- Я Душа твоя, девица! Меня ты видишь в отражении!
- Ты сказала «девица»? Ты давно меня знаешь?
- Я с тобой вместе на свет пришла!
- Какая ты красивая! Только не знаю я, кто я нынче. Никому не нужна. И ловкость есть у меня и сила, а дать это некому.
- Не те дары ты давать хочешь! Верно твоя суть женская подсказала тебе- отдавать надо! Только не силы да умения, а теплоту душевную, ласку сердечную, заботу да внимание. Это всем надобно!
- Растеряла я давно качества эти! Другому учили в царстве Бесполого!
- Нет нынче Бесполого, и Морок с ним ушел! Тебе только глаза души надо распахнуть, сердце свое любовью омыть, нежность да заботу из клеток выпустить и станешь ты необходимой!

   Задумалась царевна. Долго-долго на берегу морском сидела, да прутиком на песке рисовала. Глаза рисовала, сердце, птичек в клетке. Только не открывались глаза души. Только земные глаза открылись. Видит она, что прямо на рисунке сердца, жаба черная сидит.
 Смотрит глазами, выпученными на царевну, да рот открывает, будто сказать что хочет. Не понимает, что не слышит ее девица. Царевна прутиком взмахнула, хотела жабу прогнать, да застыл прутик в руке, а потом тихо к ногам лег. И услышала она тогда

- Не все, что глаз твой радует, дружно тебе! А то, что омерзительным видишь, может лучшим другом стать!

  Устыдилась царевна своего порыва прогнать жабу. Протянула руки и жабу по шершавой шкуре бородавчатой погладила. Стала тут жаба цвет менять: то красной, то коричневой, то зеленой становится, да вдруг совсем исчезла. Поднялась царевна, огляделась- никого вокруг.

- Никому до меня дела нет и никому я не нужна! Даже жаба от меня ушла!

  И пошла тихонько вдоль берега о словах, что Душа ей сказала, задумалась.

- Вот ласку я вспомнила, да жабе страшной подарила, только и жаба то от меня сбежала! А кому заботу да внимание дарить?

   Идет дальше вдоль берега морского и видит старика, сидит старик на камне и плачет.

- Кто обидел тебя, дедушка? Может я помогу тебе? – говорит царевна слова такие, а как будто и не она их произносит, а кто-то внутри нее.
- Чем ты поможешь мне, девица красная? Я всю жизнь в море ходил и рыбу ловил, тем и питались мы со старухою. А сегодня налетел шквал, лодку мою перевернул, а меня на берег выбросил. Только зачем я жив остался? Нет у меня ни лодки, ни снасти, чтобы рыбу ловить, а больше я ничего делать не умею. Помрем мы со старухой с голоду.

  Расплела царевна косы шелковые, надергала волос крепких и сплела старику сеть надежную, чтобы рыбу мог ловить. Кинулся тут старик в ноги ей, благодарит, что жизнь им со старухой спасла. Улыбнулась царевна, да и дальше пошла.

   Долго ли коротко идет она по свету, да попадается ей на пути зайчик. Плачет зайчик горькими слезами. Остановилась путница, да и спрашивает зайчика, что с ним случилось.
- В силки я попал охотничьи, крепко лапки мои связаны, а дома детушки малые и погибнут они без меня.

   Пожалела царевна зайку и распутала силки охотничьи. Побежал он к деткам своим. Только его и видели. Снова день ночь сменяет, а царевна все идет и о словах Души своей размышляет. Совсем ноженьки у нее разболелись, только видит она домик в лесу стоит не велик и не мал, не новый, но и не развалюха. Постучала она в окошко. Никто не отзывается. Толкнула она дверь, да и вошла в домик. В доме том запустенье полное, паутина по углам, грязь да сор на полу. Печь не топлена, в посуде лягушки спят, да мыши снуют по углам. Испугалась сперва девица, а потом взялась за уборку.
   Много времени прошло и засверкал дом чистотой. В печи огонь горит, пироги румяные пекутся, полы чистотой блестят, а у стола девица красавица сидит и чай горячий из блюдца прихлебывает. Стук в дверь раздался, да сразу и отворилась она. Вошел в чистую горницу молодец статный. Поклонился он в пояс и спрашивает

- Пусти меня, хозяюшка на ночлег. Иду я три дня и три ночи, утомился совсем.
- Не хозяйка я тут! Сама пристанище искала, да набрела на домик этот. Можем вместе чай пить, да хозяев поджидать.

   Так и порешили. Чаю с пирогами напились, да и хозяев не дождавшись, прилегли. Царевна на лавку под окном, а молодец на печь забрался. Раздался посреди ночи страшный грохот, распахнулась дверь и влетела в домик сама Баба Яга вместе со ступой. Носом водит, запах пирогов, да гостей незваных чует. Хотела уже с печи молодца стянуть, да сперва пирожок румяный ей под руку попал. Съела Баба Яга пирожок и подобрела, не стала гостей обижать. Налила себе чаю вкусного, да пирогов набрала из печи, сидит чаевничает. Думает, что же с гостями непрошенными делать. Так и сама уснула, прямо за столом.

   Поутру проснулись царевна и молодец, и видят Баба Яга за столом спит. Не стали они ее тревожить, тихо да аккуратно покинули дом, что приют им дал. Дальше вместе пошли и друг дружке истории свои рассказывать стали.
 
  Поведал молодец историю свою грустную, как отказался он от участи позорной – рядиться в платье женское да волосы красить, как разгневался на него правитель Бесполый и повелел превратить в жабу страшную, чтобы видом своим всех пугала, и никто к ней прикасаться не хотел.
  Только старая его бабушка, что была доброй колдуньей, и старые добрые времена помнила, успела шепнуть вслед, что обернется он вновь молодцем, коли девица красная пожалеет, да приласкает его в обличии жабьем.
  Так и прожил он жабою целых семь лет, из болота в болото путешествовал, да никто не принимал его: жабы от него отвернулись, а к людям и выйти страшно было. И решил он жизнь свою дурацкую в море-океане закончить- заплыть подальше, да лапки сложить и на дне его успокоиться. Только задержало его на берегу видение чудесное. Будто сердце он увидел человеческое, будто билось сердце то и страдало, хотел он согреть его, а тут и чудо приключилось – рука ласковая безобразной шкуры коснулась, да слеза девичья на холодную спину капнула.
 
- Стало сердце мое разрываться на части, стала шкура трещать, да и исчезла совсем. В море я бросился, сил его набрался, на берег выбрался и так сладко на душе у меня стало. Теперь отправился на поиски спасительницы моей- красы ненаглядной!

   В это время мимо ручья лесного проходил их путь. Нагнулась царевна, водицы зачерпнуть, да лицо умыть, и видит смеются из ручья две красавицы, на нее глядят, радуются. Еще раз провела она рукой по воде и увидела отраженье свое: впрямь краса ненаглядная – ни в сказке сказать, ни пером описать – поняла царевна, что встретилась она с сутью своей женской и душой распрекрасной. Обрадовалась, улыбнулась, да и свою историю рассказала. Так весело им стало, за руки схватились, кружатся, смеются. Только раздался тут посвист молодецкий, небо тучею затянулося, и со страшным грохотом прямо перед ними Баба Яга со ступою приземлилась.

- Куда это вы, голубки, путь держите? В доме моем ночевали, да и ушли не попрощавшись!
- Прости нас, бабушка добрая! – первой царевна нашлась, что ответить, - не по злобе мы ушли, а просто не хотели сон твой нарушить.

   Передернулось лицо у старушки, что доброй назвали ее, да и морщин резко уменьшилось. Тут и молодец речь завел

- Ты прости нас, красавица, что по-доброму не простились, за приют не поблагодарили! Низко кланяемся тебе за ночлег в тепле, да сытости!

   Совсем Баба Яга от таких добрых слов растаяла, да и помолодела лет на двести.

- Что же вас, други, привело во владенья мои?

   Рассказали ей путники истории свои, как искать пришлось царевне суть женскую, а молодцу право быть собой. Расчувствовалась старушка.

- Так-теперь-то куда путь держите?
- Думаем, что надо нам к истокам своим вернуться, да помочь всем в стороне нашей вспомнить свою истинную суть. Да только дороги туда не знаем теперь.
- Ну в этом я вам помогу! Понравились вы мне. Не каждый отважится суть свою искать и истинное предназначение выполнять. Вот вам клубок волшебный – за ним идите.

   Взвилась ступа выше облаков и исчезла из виду. Снова солнышко выглянуло и пошли наши путники вслед за клубочком. Долго ли коротко ли, а пришли они в сторону родную. Ждет их народ – ведь смогли они не подчиниться властителю поганому, путь большой прошли и много истинных знаний обрели. Избрали их правителями и правили они долго и мудро.
 И с тех пор в той стороне девицы всегда со своей женской сутью дружили, а молодцы росли настоящими воинами и защитниками.  И королевство то расцветало и силой полнилось. Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец.
-