Публикация в ж."Маладосць" №10-2019
«Что касается меня, то меня трогают не дерево, не лицо, не предложенная мне сцена. Меня трогает художник, которого я вижу в этом произведении, могучий индивидуум, оказавшийся в состоянии создать, наряду с божьим миром, свой собственный мир, мир, который глаза мои не смогут забыть и который они узнают везде". Эмиль Золя
Что вам ближе в изобразительном искусстве: когда произведение максимально точно воспроизводит реальность, словно соревнуясь с фотографией, или проявление в большой мере индивидуальности художника, преображающей реальность? Вопрос, конечно, можно отнести и к некоторым другим видам искусства.Реальность в своих основаниях остаётся всё той же, а вот угол зрения художника, акценты и «оптика» меняются. Изменения происходят главным образом вследствие иной картины мира: новых научных открытий, текущих событий, мировоззренческих критериев…Я позволила себе сравнить творческие методы (стили, направления) с разного рода фото- и кинооператорской оптикой и зеркалами. На мой взгляд, это может помочь уяснить принципиальную разницу между ними.
Ну, например, как видели жизнь реалисты, каким был их метод отражения? Его можно сравнить с бытовым зеркалом, в котором видится копия действительности (NB! с разной степенью точности, если учесть разные уровни типизации, обобщения внутри самого; реалистического искусства: от ренессансного до критического). Это тот самый "мимезис"(подражание действительности), о котором говорил Аристотель."Зеркало" романтизма—фокусирующее, выделяющее, собирающее самое яркое, необычное, эксцентричное. И даже композиции сюжетных картин у Делакруа и Жерико зачастую пирамидальны, где вершина—апофеоз действа. Магия же импрессионизма — в нарочитой нечеткости изображения за счет техники раздельного мазка, но не только: здесь и иной подход — дать впечатление, некий образ текущей жизни, не детализируя, а, напротив, субъективируя видимое. Такое видение мира сравнимо с рассеивающей, мягкорисующей оптикой из арсенала кинооператора, как, например, в старом фильме «Влюбленные» \оператор Тутдинов\. Где-то рядом здесь и эстетизм Оскара Уайльда, его "волшебное покрывало", с помощью которого художник и писатель приукрашивают жизнь. Экспрессионизм, особенно немецких художников Отто Дикса и Георга Гросса, сравним с широкоугольным объективом, гротесково искривляющим изображение \как если бы объект находился слишком близко к объективу\. Зачем? Чтобы таким образом выразить свой страх перед надвигающейся катастрофой. Их оптика жесткорисующая, на контрастах освещения.Необычная "витражность" кубизма и "калейдоскопичность" абстракционизма тоже вписываются в эту систему зеркально-оптической модальности. И, наконец, сюрреализм—это, конечно, кривое зеркало, но для меня в то же время зеркальный щит Персея. Герой, как вы помните, победил медузу Горгону, глядя на ее отражение. Так и сюрреализм, показывая нам тайное и порой страшное, наши подсознательные движения, фобии и миражи, творя реальность, абсолютно отличную от видимой, в каком -то смысле называет беды, а, значит, по-своему борется с ними. "Из тяжести недоброй и я когда-нибудь прекрасное создам...» \О.Мандельштам\.
Оп-арт (не путать с поп-артом) подобен странному зазеркалью. Ведь у системы зеркал есть одно мистическое свойство — создавать иллюзорное пространство. Иллюзорность нашего видения мира интересно показал в своих фантастических работах М. К. Эшер, а Рене Магритт в картине «Фальшивое зеркало» изобразил глаз, в котором плывут облака. Почему, как вы думаете? Всё не такое, каким кажется, словно говорит художник. Картина является своего рода визуальным выражением мысли о субъективизме человеческого восприятия.
Конечно, не все укладывается в эту систему подобий, искусство и жизнь значительно многообразней любых умопостроений, но мне показалось это любопытным. Назовём это субъективно-ассоциативной интерпретацией художественных подходов.
И немного о свете, иллюзиях и аллюзиях.
Свет вообще играет колоссальную роль в визуальных и синтетических искусствах и как инструмент изображения, и как средство выражения. В истории живописи существовала целая плеяда последователей Караваджо, художника конца XVI века, которые выстраивали драматургию живописного полотна с помощью света. Всем известно особое рембрандтовское освещение, контрасты света и тьмы, придающие глубину и экспрессию сюжету. Любимый мною мастер светотени из Лотарингии Жорж де Латур в этом смысле кажется мне совершенно гениальным. Его эффект «зажжённой свечи» завораживает, создаёт иллюзию тепла или трагизма. Латур разговаривал со зрителем, словно режиссируя светом: провал —сполох, притаившийся во мраке страх — озаренные любовью лица, бережный нежный жест руки — излом враждебной тени — всё будто выхвачено стробоскопом как важнейшие фазы движения человеческого духа.
«Новорожденный», «Св.Иосиф-плотник», «Оплакивание святого Себастьяна св.Ириной» («Мученичество Св.Себастьяна»)… В каждой — сияние и удивительный ритм линий, выстроенный по законам живописи и звучащий как молитва. Простое и вечное, суть бытия и духа, словно очищенное от всего случайного, незыблемое.Вот извечный оберегающе-материнский жест женщины в «Новорожденном», рука девочки-мадонны, держащей свечу в «Плотничающем Иосифе», ниспадающая линия рук в «Оплакивании...»: в молитвенном порыве, отрешенной молчаливой скорби, разведенные в горестном недоумении, держащие факел… Язык его светотени лиричнее и камернее, на мой взгляд, чем у Караваджо. При всей эмоциональности палитры Латура— ни одного преувеличенного жеста, котурнов.
А какие лица! Они так современны. Это наши дорогие близкие со всем милым нашему сердцу несовершенством, страдающие в этой земной юдоли и прекрасные в своем человеческом достоинстве.…
Я жестом матери с картины де Латура
Прикрою свет, чтоб не слепил глаза,
Чтоб острые углы натуры
Не ранили чрезмерно, рано, зря...
Чтоб в снах твоих — без окриков злодеев,
Без хамства необузданной толпы,
Без лживости чиновных лицедеев,
Без притязаний на живую душу— тьмы…*
В истории искусства ничего не проходит бесследно, всё так или иначе вписывается в его анналы и раньше или позже отражается на ходе его развития. Доказательством может служить тот факт, что большие кинорежиссеры всегда внимательно всматриваются в старые полотна в поисках визуальной новизны и глубины. Иногда построение отдельных мизансцен и освещение, иногда самый ритм действа отсылают нас к шедеврам живописи. Например, в фильме Звягинцева «Возвращение» изображение спящего отца намеренно воспроизводит картину А. Мантеньи «Мёртвый Христос». Аллюзии и цитаты— приметы современного искусства, и чтобы встреча с искусством состоялась, надо уметь их читать в контексте конкретного произведения.
*-стихи мои
Илл.Рене Магритт "Фальшивое зеркало"