Это текст про литературу. Литературу, которую я пишу и читаю, о поэзии и прозе. Отчасти это попытка приоткрыть кулисы, показать лабораторию творчества, отчасти желание просто что-то проговорить. Это не запутывание читателя, тексты из разряда понятно, что ничего не понятно, поэтому повествование разделено на короткие заметки. То, что интересует и в теории литературы, и в практических навыках.
Вдохновение
Я верю во вдохновение, хотя сейчас это не принято. Это не то вдохновение, как в старом анекдоте, где дизайнер пытается что-то нарисовать, а к нему влетает полуголый мужик и говорит, что это у поэтов музы, а у тебя креатив. Никто никуда не влетает. Это больше настроение и состояние, в котором ты можешь написать что-то достойное.
Просто что написать можно и без вдохновения, но если это художественная литература, можно или ждать, или настраивать себя на творческий лад. Есть те, кому проще сочинять в тишине, есть, наоборот, в суете, в разное время суток. Мне в последнее время стихи проще писать ночью, прозу в обед, стихи в тишине, а прозу под музыку.
Быть слишком привередливым и сочинять только на берегу моря, например, я бы не советовал, но и писать в любое время и в любом состоянии тоже сомнительная для меня стратегия. О Есенине говорили, что он не жил, а заполнял пустоту между стихами. Нечто подобное можно сказать о многих творцах.
Творческий кризис
Блаженные миги вдохновения и просто работоспособности сменяются длительными периодами без творчества. Я довольно долго не бывал в творческих кризисах, но и меня они настигли. Поначалу можно к ним спокойно относиться, но потом это тебя обескураживает. Это и не о чем писать, и не за чем писать, и сомнения в собственном таланте.
Пребывание в творческих кризисах у непрофессиональных авторов, которым не нужно успеть к дедлайну сдать книжку в издательство, показывает альтруистическую природу творчества. Люди не только ощущают радость графомании, но и переживают муки творчества ради хорошего текста.
Нет универсальных методов выхода из творческого кризиса. Я бы посоветовал не отходить от текстов, и если не писать художественную литературу, то работать над постами, обзорами, читать книги или даже общаться в чатах. Контакт со словом в разных форматах может натолкнуть на идею. Нужно чувствовать текст.
Автор и читатель
Я и автор, и читатель. Стараюсь писать так, чтобы со временем мне было интересно это прочитать. Писать только для себя экзотическая, но мне не совсем понятная радость, поэтому я даже первые литературные попытки показывал друзьям, хотя это принято считать личным. Я учитывал здравые замечания и работал дальше.
В творчестве можно изучить спрос и что-то сочинить, исходя из этого или делать своё, а потом найти желающих это принять. Я знаком с пожеланиями массового читателя, и они меня не сильно радуют. Детская литература, мотивация, нон-фикшн – этого добра у меня нет. Поэтому я пишу то, что считаю нужно и стараюсь занять свою нишу.
Я не отношусь к читателям свысока, но и не делаю из творчества фан сервис. Я не веду за собой, но предоставляю возможность пройтись вместе со мной до того момента, пока читателю интересно. Логично что-то предлагать автору, но неадекватно от него что-то требовать. Оптимальные отношения между автором и читателем это добровольные и взаимоуважительные.
Автор и текст
Для меня автор и текст взаимосвязаны, и если мне интересны книги автора, то интересна и его биография. У писателей и поэтов самые интересные биографии для меня, поэтому я с удовольствием что-то узнаю о них. Тем не менее, не верно ставить знак равенства между автором и его персонажами или лирическими героями.
Я люблю свои тексты. Ничего лучше я сделать не могу. Это, конечно, не слепая любовь, не культивирование, я замечаю свои промахи и признаю их. Если автор не любит ни творческий процесс, ни результат, то непонятно, для чего он вообще пишет. По отношению к своим текстам, можно сказать, что я для них страшненькая подружка. Мне проще принимать критику в свой адрес, чем в адрес текстов. При всём этом, без меня не было моих текстов, и это повод принимать себя.
Деньги
Художественные тексты я не пишу ради денег. Если деньги единственный мотиватор, то литература не для вас. Вообще любое творчество. Настоящие творцы альтруистичны, но этим альтруизмом не стоит пользоваться. Искусство само по себе не надо поддерживать. Книги, картины, песни будут в любом случае. Поддерживать нужно творцов.
Культура это то, что остаётся от нации. О Греции мы судим по её архитектуре, поэзии и философии не меньше, чем по её современности. Художники не должен быть голодным в прямом смысле этого слова. Если и голодным, то к впечатлениям, творчеству. Байрон мог позволить себе отказаться от гонораров за книги, ведь он был аристократом. Новым аристократам духа стоит помогать.
Государство, бизнес, отдельные читатели поддерживая автора, поддерживают культуру, сохранение духа времени. Иначе бескультурие и хаос.
Популярность
Я не гонюсь за популярность и не бегу за ней. Популярность нужна не конкретно мне, а моим текстам. Я интроверт, и скопления людей, много общения, просьбы фотографироваться меня не радуют. Меня радует то, что мои тексты кто-то читает в них что-то своё, готов о них спорить или они наталкивают на определённые размышления.
Не всегда чем больше читателей, тем лучше. Читатели без вкуса, любители медийности, те, кто не готов принимать что-то новое, быстро отпадут. Я бы хотел признания. У меня не сорвёт крышу от успеха. Я делал то, что люблю, когда меня никто не читал. Я готов продолжать это делать, если меня будут читать много людей.
Терапия
Творчество, наверное, и яд, и противоядие. Будто лекарство, которое вначале излечивает, но потом вызывает побочные эффекты. Чтобы снять эти эффекты нужны новые лекарства. Я считаю, что нужно проговаривать то, что тебя тревожит. Кому-то проще это сделать в дружеской беседе, кому-то в дневнике, кому-то в анонимном чате, а мне в литературе. В творчестве есть место саморазрушению, но, по-моему, основа творчества именно в созидании. Люди в большинстве своём идут за нектарами и лекарствами, а находят наркотики и яды. Если совсем банально, то мы в творчестве идём за розами, а не за шипами. С шипами мы можем мириться, а некоторые творцы наслаждаться их уколами, но идём мы не ради шипов. Уколами шипов я не наслаждаюсь.
Терапия нужна и счастливым, и несчастным людям. Так что даже самым заядлым графоманам я не советую бросать творчество. Если творческий процесс и результат удовлетворяют самого автора, то всё уже не зря. Текст лекарство, но он не панацея. Не факт, что высказывание только разрешит волнующие вопросы, а не добавит новые. Если художественный текст только изматывает вас и не доставляет никакой радости, думаю, нужно на время его оставить и искать другие способы обретения душевной гармонии.
Графоманы
У меня нет ненависти или презрения к графоманам и другим неталантливым, по моему скромному мнению, людям. Эти люди никому не мешают, а, может быть, радуют себя и любителей стихов попроще, различных поздравлений, пожеланий и пересказываний своих романтических свиданий без художественных приёмов. Если кто-то считает меня графоманом, он имеет на это право. Я, действительно, получаю радость от создания текстов и они далеко не всем по нутру. Другое дело, что я не гонюсь за количеством произведений и лучше заморочусь над коротким текстом, чем буду выдавать халтуру. Количество текста не всегда перерастает в качестве ни в творчестве одного автора, ни в общем литературном процессе.
Меня радует, что огромное количество людей что-то пишут. Значит, они хотят что-то сказать, на разных этапах понимают или просто чувствуют природу творчества. В какой-то степени с этими людьми можно найти общий язык. Когда графоманов ругают критики или издатели, которым по работе приходится много читать, я понимаю этих людей. Остальным людям просто рекомендую не читать то, что не нравится, ни малоизвестных авторов с фикбука, ни классиков. Без графоманов не было бы талантливых авторов. Графоманьте на здоровье.
Критика
Я болезненно воспринимаю критику. Думаю, нет универсального способа на неё реагировать. От авторов требуют, чтобы они благодарно принимали любые отзывы, ведь они, в теории, способствуют развитию творчества. Однако хамские наезды на их деятельность не радуют ни одного человека, чем бы он ни занимался. Хамы считают себя жёсткими критиками, правдорубами, они критичны ко всему, кроме самих себя. Когда кто-то говорит, что ему не нравятся стихи вообще и мои в частности, я не рад, но для меня это нормально. Однако если сверхразумы при любом удобном случае упрекают меня в том, что я пишу стихи и делаю любимое, то никакой благодарности к этим людям у меня нет.
Закрывать комментарии, банить за хейт, загоняться из-за критики – эти методы принято осуждать, пока сам не столкнёшься с критикой. Люди хейтят и искренно удивляются тому, что их могут хейтить в ответ. Развиваться должны не только авторы, но и критики и читатели. Когда к новизне начнут относиться не с подозрением, а с интересом, авторы будут усложняться, углубляться и развиваться в разных направлениях. Если читателям это не нужно, интересная литература остаётся уделом энтузиастов.
У критики и у авторов общая цель – хороший текст. Если люди критикуют, чтобы мои тексты были в дальнейшем лучше, я с благодарностью эту критику. Если людям просто в радость кого-то поругать, то я их игнорирую и делаю то, что знаю.
Бессмертие
Наши тексты нас переживут. Наши сообщения, комментарии, электронные письма. Это подталкивает к более ответственному отношению к текстам. Наверное, авторы прошлого с немного другим чувством писали письма и вели дневники, зная, что это станет достоянием всего человечества.
Я не верю в загробную жизнь. Наверное, человеку она и не нужна. Неизвестно, что делать вечность. Возможно, людям стоит жить дольше, и учёные будущего смогут победить болезни и увеличить продолжительность жизни. Однако в вечной жизни лично я вижу больше испытания и проклятия, чем блага. Люди пресыщаются любой радостью, а страдания в мире, при всём развитии, всё ещё распространены. Человеку, по моему мнению, рано или поздно лучше уйти из материального мира и оставить что-то о себе в памяти поколений.
В сфере идей, по-моему, человек может в наиболее полной мере реализовать себя. Лучшее, что я могу сделать сейчас и оставить после себя, это мои стихи и проза. Время лучший критик, говорил Белинский, и тут трудно не согласиться. Многих великих авторов жёстко критиковали, пробовали скинуть с пьедестала, но время их сохранило и их критиков запомнило лишь благодаря связи с творцами. Я пишу для себя и для своих читателей, но когда-то меня не станет, а творчество останется. Неудобно будущим поколениям оставлять графоманию. Хотелось бы передать им хорошие стихи и прозу.
Атмосфера
Для творчества мне необходим покой. Возможно, суета возле меня и даже моё нахождение внутри суеты, но немного личного пространства важны для созидания. Если меня кто-то отвлекает, это может нарушить гармонию и сбить рабочий ритм. Известный мем, где Джек Николсон топором рубит дверь, это кадры из фильма, где писателя отвлекают от работы. Это может показаться капризом, но вдохновение, действительно, очень тонкая штука, это впорхнувшая птица, которую легко прогнать. Меня умиляют истории, когда известных писателей или литературоведов семья не трогала во время работы в кабинете и понимала важность их труда. В тяжёлые моменты отношений Высокоцого и Марины Влади счастьем были моменты, когда Высоцкий писал стихи.
Раньше между идеей и воплощением я старался не делать большие паузы, чтобы не потерять настроение, теперь идеи я дольше вынашиваю. Прозу мне проще писать днём под музыку, стихи же ночью в тишине. Если рассказ короткий, то пробую его сделать за один присест. Мне ближе путь проб и ошибок, чем бесконечного редактирования. Внешние атрибуты вроде зажжённых свечей, правильно поставленного света или цветов повсюду для творчества мне особо не нужны.
Жанр
Разделение на жанры, по-моему, больше нужны литературоведам, чем самим писателям. Хочу написать что-то весёлое, пишу что-то весёлое, хочу с элементами фантазии, делаю с элементами фантазии. Что-то интересное происходит на стыке жанров, а узкожанровые вещи это уже пройденный этап. Люди, которые ещё недавно восхваляли постмодерн, легко полюбили метамодерн, ведь он сейчас в большем фаворе. Я же могу и постебать, и искренно говорить. Думаю, нужно брать лучшее и близкое тебе из разных жанров.
Рифмы
Я люблю рифмовать. В раннем творчестве я не находил интересные рифмы, поэтому в большинстве случаев я рифмовал просто, хотя меня интуитивно тянуло к нестандартным созвучиям. Моё представление о рифмах перевернул Маяковский. Укрепили любовь к их оригинальности шестидесятники. Сейчас я во многом перешёл на ассонансы, хотя могу себе позволить глагольную и самую банальную рифму.
Рифма категория фонетическая, а не синтаксическая, поэтому я не вижу смысла хейтить за части речи, которые находятся вне звуковой плоскости. Стихотворение, по-моему, нужно воспринимать в целом, а не по отдельным компонентам. Где-то стихотворение тащит интересная мысль, где-то образы, где-то поэтическая техника автора. Если кто-то отказывается воспринимать стихотворения из-за глагольной или банальной рифмы, то он отказывает себе в удовольствии от поэзии. Возможно, поэтому некоторые и перешли в верлибры, чтобы не пытаться угодить таким любителям докопаться до рифмы.
Есть и любители докопаться до ассонансов. Привычные двор топор им милее, чем квартира картина. Некоторые ещё не привыкли к таким рифмам, некоторые и не собираются привыкать. У меня не в каждом стихотворении есть оригинальные рифмы, но вообще без них на данный момент мне было бы неинтересно. Так что я смотрю не на отдельные рифмы, а на рифмовку в целом, стремление и в этом плане что-то придумать.
Борис Пастернак, у которого была одна из наиболее оригинальных рифмовок в серебряном веке, со временем отказался от сложных рифм. Это тоже вариант. Иногда сложные рифмы мешают автору творить, а читателям воспринимать стихи, техника затмевает сказанное. Рифмы, по-моему, должны органично вплетаться в полотно текста, а не быть огромными бриллиантами на дорогом безвкусном платье.
Пафос
В наше время принято критиковать пафос. Во многом эта критика заслужена. Пафос бывает старомодным, гламурным, приукрашающим пустые вещи. Такие вещи я и сам рад покритиковать.
Однако есть гуманистический пафос, пафос веры в идеи и любимое дело, пафос любви. Конечно, эти вещи легко простебать и принизить, но не всегда, чем проще, тем человечней. Примером здорового пафоса я бы назвал группу Найтвиш, которая умеет создать торжественное, приподнятое настроение, передать величие и при этом быть настоящим роком.
Пафос есть и в моём творчестве, особенно в раннем. Иногда он неуместен, наивен и банален, но это часть моего творчества. Я могу чем-то или кем-то восхититься, могу перегнуть, это нормально. Разумно, по-моему, пафос уравновешивать иронией. Мне не в радость всё высмеивать, разоблачать и отрицать. Если что-то мне нравится, я рад это похвалить, пускай даже с небольшим пафосом.
Талант
Я верю в талант. В наше время всё чаще отрицается талант и утверждаются навыки. В этом есть здравое зерно, и если кому-то ближе умения, это его выбор. Творчество это приём, говорят структуралисты, но мне бы не хотелось участвовать в творчестве без творчества. По-моему, есть уникальные люди, которым изначально дано больше, чем остальным, и работой над творчеством они преумножают то, что в них заложенное. Работой, по-моему, не возместить отсутствие таланта, и чётко проработанные произведения без искры таланта не заменят искусство.
Моцарт в детстве играл сложные произведения, юный Есенин писал талантливые стихи, будучи вне современного литературного контекста. Многие дети старательно занимались музыкой и литературой, но только у единиц получалось. Талант без работы над ним можно легко закопать землю. Работа без таланта может быть продуктивнее, но в дальнейшем разрушительнее для самого автора. Если текст не идёт, работа над ним не доставляет вам радости, а результат не удовлетворяет, то, может, текст это просто не ваше, а ваш талант в другом.
Талант может быть глубоко зарыт, и другие люди могут помочь его найти и развить. Но если его нет, то никто вам его не вложит, а тем, кто обещает научить писать, лично я не верю. Я сам бы мог дать полезные или бесполезные советы, рассказать некоторые тонкости в работе над текстом, но не превратить новичка в мастера. Если человеку нечего сказать, то никто вместо него этого не скажет.
Зона комфорта
Литература для всех разная. Её можно назвать и зоной комфорта, и выходом из неё. Сейчас принято говорить, что искусство должно будоражить, провоцировать, доставлять дискомфорт. Я думаю, эта концепция ближе западной Европе, где комфорта и без того хватает, поэтому искусство может себе позволить пощекотать нервы. Нам же в холодных и небогатых широтах хочется чего-то уютного, красивого и романтического. Если щекотать нервы, то как Достоевский, например, где это не цель, а подход к вечным вопросам.
Есть выход из привычной зоны комфорта, и тут бы я сказал, что литература это выход из привычной зоны комфорта в непривычную зону комфорта. Условно говоря, на диване лежать удобно, но на ортопедическом матрасе лежать ещё комфортнее, и мы в метель идём за этим ортопедическим матрасом. Мы готовы пройти через метель, но мы идём не за метелью, а за матрасом.
В литературе есть место боли, но я в литературе не за болью, а за гармонией. Гармония недолговечна, и после того, как я доволен завершённым произведением, снова наступает недовольство, сомнения в таланте и необходимости творчества. Это недовольство и обескураживает, и мотивирует творить дальше.
Компенсация
В творчестве мы можем побыть теми, кем не получается в реальности. Наверное, поэтому огромное количество людей идут в театральные вузы, которые не сулят карьерных перспектив. Люди хотят по-гамлетовски бунтовать, любить, будто Ромео и Джульетта, перенестись в другую эпоху, говорить непривычным языком. Магия театра и кинематографа манят понятной мне мечтой.
В литературе я вижу ещё больше свободы. Мне не нужно ходить на курсы, репетировать и ожидать одобрения режиссёра. Я бы хотел быть музыкантом – я могу написать о музыкантах, я хочу быть художником – я могу написать о художниках. Свободнее только мир фантазий, где даже без мастерства ты можешь представить себя кем захочешь и где угодно.
Компенсация не заменяет реальность. Написав о музыкантах, я не становлюсь музыкантом, а только на время погружаюсь в их атмосферу. Об этом стоит помнить тем, кто вживается в роль и с трудом из неё выходит. Творцу необходима почва под ногами, умение различать выдумку и реальность. Перед уходом в мир фантазий, надо знать дорогу назад. Творчество не замена счастья, а компенсация его отсутствия на данный момент.
Школьная программа
В школьные годы, особенно в старших класса, возникает либо не возникает интерес к литературе, поэтому эти читатели особенно дороги авторам. Рефлексия, острое ощущение справедливости и несправедливости, различные поиски и просто большое количество свободного времени. Многие книги пишутся для таких читателей.
Школьная программа составлена теми, кто, кажется, забыл, что был ребёнком, что ему было интересно в то время. Маяковский говорил, что если бы он в своё время не прочитал Дон Кихота, а читал бы правильные книги, то бросил бы чтение. Соответственно, мы могли бы потерять гениального поэта.
Узнавать у детей то, что они хотят почитать, давать интересные и читабельные книги. Чтение должны быть не обязаловкой, а удовольствием. Хотят дети читать Гарри Поттера и Властелин Колец, пускай читают. Через эти книги можно провести нити ко многим другим произведениям.
Всё лучшее детям, это правило буквально воспринято в школьной программе. Никто не оспаривает талант мировых классиков, но некоторые книги трудны для восприятию из-за языка, моральной сложности, просто количества текста. При любви к чтению это можно принять, но начинающий читатель это не воспримет.
Я бы сам хотел попасть в школьную программу, ведь это гарантия того, что тебя будут читать. Не хотелось бы мучить детей своими текстами. Надеюсь, когда-то школьная программа сможет быть интересной и понятной детям.
Моральный авторитет
Не хотел бы я быть моральным авторитетом. Это одно из наиболее спорных званий, которые могут упасть на плечи автора. Конечно, хочется влиять на читателей, но в моём случае это подтолкнуть к размышление, а не выставить свою точку зрения единственно верной. От бедных классиков требуют святости или утрированного бунтарство, и если авторы не соответствуют таким представлениям, это кажется чуть ли не предательством.
Я бы не хотел видеть литературу инструментом пропаганды. Конечно, в творчестве есть место позициям и убеждениям, но это не рупор, транслирующий исключительно правильные вещи. Я за критическое мышление, и к моим словам читатели могут так же критично относиться. Литература не секта.
Соглашаться со мной, спорить или вообще отрицать, всё это нормально. Требовать от меня святости и говорить, мол, авторы должны то и то, сомнительная затея. Авторы ставят задачи и обязательства вначале перед собой, а потом уже делятся ними с читателями. Чаще всего это просто хороший текст. Стремление к хорошему тексту объединяет авторов разных стилей, культур и эпох. Хороший текст остаётся авторитетом тех, кто критично относится к авторитетам.
Самовыражение
Мы тут все самовыражаемся, говорим о том, что нас интересует. Мне трудно с интересом читать то, что особо неинтересно самому автору. Те, кто пишут по странным законам девятнадцатого века без личного представления о литературе, по-моему, немного ошиблись адресом. Мы тут другим занимаемся.
Тем не менее, художественное выражение отличается от самовыражения. Можно, например, скучать по человеку, так и написать, мол, скучаю, зарифмовать это и не передать чувств. Ты не погружаешь в своё состояние. А можно и не говоря привычных слов любви, так передать состояние, что читатели будут ходить под впечатлением. Ощущение недостатка мастерства может либо обескуражить, либо мотивировать для развития. Иногда техника затмевает сказанное, и это тоже не оптимальный результат. Если, образно говоря, швов невидно, человек будто просто говорит, а при этом погружает в свой художественный текст, перед вами мастер. Это получается не у всех и не всегда.
Когда есть, что сказать и умеешь это делать, фундамент для творчества готов. Со временем всё меньше того, что можно рассказать и возникают сомнения в том, стоит ли это говорить. Мастерство может не только расти, но и стопориться, также не все теми можно одинаково хорошо раскрыть. Так что самовыражаться не так просто.
Разговоры о литературе
Может быть, мы занимаемся бессмысленным делом. Оззи Осборн говорил, что не стоит говорить о музыке, её надо слушать, и тут трудно спорить. Книги созданы для того, чтобы их читать, а не для того, чтобы о них говорить. Во время обсуждения мы создадим только больше вопросов и ещё больше запутаемся.
Тем не менее, это большая радость говорить о том, что любишь. Мы с вами любим литературу и о, говоря о ней, мы так же способствуем её развитию. Если я с человеком могу поговорить о любимых книгах, я ему доверяю. Доверяю я и вам, мои читатели. Мне было приятно с вами поговорить о литературе.