Гвоздя замели на хате, где он промышлял обычным воровским делом. Возможно, на этот раз он был недостаточно осторожен, и его заметила и стуканула бдительная старуха из квартиры напротив. Или просто это был не его день. Но он так и не успел обнести хату. Его погоняло Гвоздь было по его ремеслу вора одиночки. А по комплекции он никак не походил на гвоздя. Упитанный на сытой воровской жизни, круглолицый, рыжеволосый с крупной бородавкой на носу.
Гвоздь оказался в том же ссыльном вагоне и вместе с Александром Титовичем рубил окно на свободу. Но после того, как старик сиганул в темноту ночи, пути их разошлись, потому как Гвоздь струхнул прыгать и поехал дальше. И приехал за колючую проволоку с бараками, вышками, вертухаями и лесоповалом.
Прежде чем распределить вновь прибывших по баракам их несколько часов выдерживали на морозе перед воротами. Потом для забавы обдали паром. Так называли полив водой из пожарного шланга. Еще после этого подержали на морозе и распределили по баракам.
За проволокой Гвоздя встретила большая семья из уголовников, врагов народа, а также их смотрителей. Гвоздь влился в коллектив уголовников. Ну не то чтобы влился. Для этого еще предстояло стать своим. Но он быстро сообразил, что уголовники на порядка три выше, чем враги народа. А чтобы стать своим надо было открыть счет баранам. Так в уголовной среде называли убитых политических. Администрация на это закрывала глаза и даже поощряла. Иногда в барак к уголовникам подбрасывали женщину из врагов народа. Ту, которая не прошла кастинг для обслуживания начальства или провинилась.
На счету особо отличившихся уголовников было до десяти баранов и даже больше. Вновь прибывших для прописки в бараке подводили к Митяю. Гвоздь смекнул: «Знать авторитет». Митяй – здоровяк небольшого роста, лицо которого было наполовину зачеркнуто вертикальным шрамом и походило больше на звериную одноглазую морду.
; Кто будешь по жизни?
Гвоздь, пытаясь произвести впечатление, ответил бодро, но услужливо:
; Вор одиночка.
; Погоняло есть?
; Отзываюсь на Гвоздя.
; Ну что ж, Гвоздь так Гвоздь. Посмотрим, какой ты не сгибаемый. Лысый, определи этого бабана на вертолет.
Лысый, тощий, длинный неопределенного возраста мужичок с противной беззубой улыбкой, наигранно услужливо показал Гвоздю свободные нары, сказав все с той же противной улыбкой, что первые два постояльца съехали. Чтобы не отъехать к тем, двоим, Гвоздь решил стать шестеркой Митяя. Для этого надо было потрудиться. И потрудиться не на лесоповале, а по-другому. Нужно было стать своим, заработать авторитет.
Начались трудовые будни. Праздников не было вообще. И силы таяли от изнурительной работы и скудного питания: триста грамм хлеба и баланды. И ради дополнительной пайки зэки были готовы на все. На все был готов и Гвоздь. И когда на лесоповале Лысый ему шепнул, что надо вскрыть шею вон тому интеллигенту, он сука не давал согласия уголовникам списывать на них свои дневные проценты выработки.
Гвоздь был готов открыть счет своим баранам. Подойдя сзади, он раскроил череп врагу народа топором. Лагерь расчеловечивал людей. И только некоторым из интеллигентов удавалось избежать этого. Гвоздь не относился к этому сословию. Он быстро вошел во вкус. Праздников не было, но были развлечения. При попустительстве администрации уголовники помогали уничтожать врагов народа. И Гвоздь увеличивал число своих баранов. Развлекались по-разному: отрубая топором голову, вешая, убивая электрическим током, заталкивая раскаленный на огне лом в задний проход.
Так прошел год отсидки Гвоздя. За этот год он прибавил в весе в прямом и переносном смысле. Гвоздь не только отъелся на дополнительной пайке, но и стал шестеркой Митяя, который все чаще задумывался, как бы соскочить с дядькиного дома. И ближе к лету стал готовиться к побегу. Подолгу о чем-то шептался с Лысым. Гвоздь как-то на лесоповале подслушал их разговор.
; Пора когти рвать, гадом буду.
; Придержи жало. Скоро дадим винта. Есть план. Все будет елочки. Главное не спалиться.
Гвоздь догадался о побеге. Дело, конечно, рисковое. Гвоздь не раз видел, как трупы пойманных беглецов несли подвязанные за руки и ноги к шесту в назидание другим. Но Гвоздю очень хотелось на волю. И он предложил Митяю взять его с собой. Митяй обещал подумать. Обсуждая с Лысым необходимость взять Гвоздя Митяй сказал, что кусок мяса в дороге будет не лишним. Путь долгий. Пусть идет мясо своим ходом. Лысый согласился, по обыкновению противно улыбаясь беззубым ртом. Когда лето было в разгаре, троица дала винта, прихватив заготовленные харчи и одежду. Шли скрытно, местами по воде, чтобы сбить со следа собак. Поселки обходили. Какое-то время питались харчами, прихваченными с собой и тем, что удавалось найти в тайге. Так скрытно передвигаясь к концу лета троица вышла к небольшому поселению староверов.
На краю леса Митяй решил передохнуть, расположившись под огромным деревом в тенечке, а своим попутчикам приказал:
; Так Лысый, возьми Гвоздя, пошарьте по огородам. Там картошечки , корнеплодов всяких. Может птица какая пасется. Да поосторожней, не спалитесь.
Пока Митяй отдыхал, Лысый и Гвоздь отработали как приказал бугор. Через час притащили пару куриц с отвернутыми башками и гарнир к ним: карто шки . Лысый, выкладывая добычу, волнуясь, тараторил:
; Гадом буду, девка вот с такими буферами в лес за ягодой
пошла. Митяй, давить ливер не будем, кляп в рот, алюрой станет, гужевать будем. А не сможет идти, бабенка мясистая».
И подмигнул Гвоздю. Даже Гвоздь от этого взгляда поежился. Митяй согласился.
; Ну ладно, ступайте. Смотрите, чтоб головняка не было.
Лысый уже ответил на ходу.
; Да я тебе говорю - верняк.
Елизавета, собирая ягоды, увидела рыжего, но испугаться не успела. Ее кто-то ударил сзади по голове и она потеряла сознание. Сознание к Елизавете вернулось, когда ее насиловали трое мужиков. Ей не хотелось жить, она чувствовала себя грязной, оскверненной и этот дурной сон не заканчивался. В их поселке чужаку, пришедшему в дом не подали бы воды из домашней посуды , чтобы не осквернить ее. Чужак должен был придти со своей И она была словно тем сосудом, который осквернили эти люди. Ей хотелось отмыться от этой грязи, но ее связанную тащили как собачонку на поводке и насиловали. Она потеряла чувство реальности, наступило безразличие к происходящему. После очередного изнасилования она лежала в полузабытьи и услышала, как шептались ее мучители. Из их разговора она поняла, что когда не сможет идти, ее зарежут как корову и съедят. Ненависть и злость заполнили все ее естество. Ей захотелось выжить во что бы то не стало, чтобы отомстить за свою поруганную честь. Ей не хотелось быть съеденной этим зверьем. Она шла с ними из последних сил, просто шла, чтобы куда-нибудь дойти. И она дошла. Почти теряя сознание, она увидела какую-то избенку и старика, сидящего у стены.
Старик узнал рыжего и тот узнал старика, но не подал виду и отвел взгляд. У него была теперь другая компания. И ничего хорошего от этой компании Александру ждать не приходилось. Одноглазый, упершись своим тяжелым взглядом в старика сказал:
; Ну, дед, много золота намыл? Хочешь еще пожить сдай советской власти золотишко.
Александр догадался, что откупиться от этих людей не получиться. Он не ждал ничего хорошего от непрошенных гостей, поэтому ответил:
; Моя жизнь не так ценна, как ваша, чтобы платить за нее
золотом. Могу дать харчей в дорогу.
Одноглазый проследил за взглядом старика, который посмотрел на топор, торчащий в стене дома, и резко бросился к Александру, приставив к его горлу нож.
; Не дури, старик. Шею вскрою. А харчи мы и так возьмем и
все, что у тебя есть.
В разговор вступил Лысый, поддерживая девку, и шаря рукой по ее открытой груди и противно улыбаясь:
; Дед, бабу хочешь? Ладная бабенка, сам пробовал. Тащи золото и она твоя.
; Нет у меня золота, берите харчи и уходите. И девку оставьте, не берите грех на душу.
Одноглазый, держа старика с ножом у горла, скомандовал рыжему:
; Эй, Гвоздь, чего стоишь. Пошарь в избенке. Это по твоей части.
Рыжий, повинуясь вожаку, открыл подпертую дверь и нагнулся, чтобы войти. В этот момент Серая, защищая толи старика, то ли свою берлогу, вырвала рыжему кадык и продолжала его рвать. Пока тот захлебывался кровью. Воспользовавшись замешательством, старик вырвался из объятий одноглазого и схватился за топор. В это время Серый в прыжке сбил одноглазого и они покатились по земле. У Митяя шеи практически не было и волк рвал его за морду. А одноглазый наотмашь бил и бил ножом под ребра Серому. Волк завизжал, жалобно заскулил и, истекая кровью, отполз в сторону. Александр, не помня себя, топором наносил удары по башке одноглазого, пока та не превратилась в кровавое месиво. Лысый, бросив Елизавету без чувств, бросился бежать. Старик пришел в себя от жуткого, леденящего кровь воя. Выла волчица, сидя возле неподвижно лежащего Серого. Рядом лежали трупы двух уголовников и девка живая, но без чувств. Александр отнес ее в избу, уложил на печь, прикрыв шкурами. Потом вышел во двор. Волчицы не было. Она ушла преследовать Лысого, а может просто ушла, но он точно знал, что она ушла навсегда.