Я сжёг иллюзий праздных паруса,
Пустил на дно корабль пустых фантазий,
И, обрубив концы случайных связей,
Отправился, куда глядят глаза.
Александр Онищенко
Нет, и не может быть ничего заманчивее романтического свидания в тёплую майскую ночь.
Игорь сочувствовал тем, кто не мог понять этого, кто не в состоянии ощутить каждой клеточкой тела взволнованного трепетной, неповторимо чувственной атмосферы волшебного момента первой встречи с любимой.
Да-да, Игорь, застенчивый, трогательный в юношеской впечатлительности мальчишка, познакомился с удивительной девочкой, и осмелился пригласить её на настоящее свидание.
Они гуляли, держась за руки, ели эскимо на палочках, несколько бесконечных часов катались на лодочке, теперь сидят на уединённой скамейке в маленькой аллейке городского парка, недалеко от реки.
И многозначительно молчат, потому, что смелости хватает только на то, чтобы неловко держать её кукольную ладошку, горячую и нежную, дрожащей от возбуждения рукой.
Юноша чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, потому, что Ирма, так зовут юную прелестницу, ответила на его чувственный призыв, на насыщенный эмоциональный настрой, который вырывался наружу бурным потоком молчаливых восторгов, взаимным интересом.
Собственно, и не ночь это была, лишь начало сумеречного угасания дня.
В тёплом влажном воздухе разливались чарующие ароматы цветущих слив, насыщенного дыханием пряной свежести разнотравья, гудели то и дело пролетающие мимо майские жуки, в речной заводи со стоячей водой звучала лягушачья симфония на вечную тему любовного томления.
Волшебный закатный пейзаж ещё алел на горизонте, позволяя разглядеть тяжёлую посадку прижившихся основательно на реке, не улетающих даже на зиму уток, которые строили гнёзда и высиживали свежие кладки яиц.
Игорь любил вечерние прогулки, умел видеть больше, чем замечал глаз привыкшего к серым индустриальным пейзажам горожанина. Он был неисправимым сентиментальным романтиком, умел ценить первозданную красоту природы, любил жизнь со всеми её естественными проявлениями, особенно теперь, чему причиной была не только весна.
Теперь ему не было дела до пейзажа, который отходил на второй, даже на третий план, потому, что рядом сидела девочка-мечта.
Ирма выглядела не вполне обычно: выкрашенные в голубой цвет длинные распущенные волосы, накрашенные яркой помадой пухлые губы, обрамлённые пушистыми ресницами. Тёмные, почти синие, огромного размера глаза-озёра, белая кожа лица с ярким румянцем на щеках, маникюр на малюсеньких ноготках тонких пальчиков под цвет глаз и волос. Одета девочка в кружевное приталенное платье лимонного цвета на тонких бретельках, красиво обнажающее грудь, шею, и плечи.
Девственно голые коленки невольно приковывали взгляд Игоря юношеской угловатостью, отчего ему было невыносимо стыдно. Хорошо, что в сумерках не видно, как горит смущением его лицо.
Игорь слегка развернулся к девушке, чтобы можно было взять её нежную ладонь двумя руками, несмело поднёс её к губам, прикоснулся к кончикам пальцев.
Ирма с толикой смущения, но довольно смело, посмотрела на Игоря, хлопнула ресничками, правой рукой застенчиво одёрнула прозрачную юбочку, почувствовав его интерес именно к этой выразительной детали, лучезарно улыбнулась, подарив мальчишке уверенность, что всё правильно.
Сердце его трепетало от трепетного, головокружительного, неистового искреннего восторга, который он безуспешно пытался скрыть обилием жестов.
Игорь чувствовал, как в него вливается энергия божественного присутствия юной прелестницы, как раскрываются воодушевлённые безрассудной решимостью проявить смелость поры души, готовые впустить жизнь и судьбу девушки в глубину девственной вселенной.
Неловко, сдерживая дыхание, чтобы не выдать себя, вдыхал юный влюблённый изысканный аромат ярко раскрашенных волос, смешавшийся с чарующими душистыми запахами весны.
Её лицо, украшенное лучезарной улыбкой, было почти рядом.
Смутные желания возбуждали впечатлительное воображение, заставляли взгляд перескакивать с одной красочной декорации во внешности подружки на другую, ещё более притягательную, манящую неведомыми мистическими тайнами, которые вызывали заинтересованное любопытство.
Живое тепло, исходящее от Ирмы, восхитительный аромат, и звенящее напряжение от её присутствия, посылали густые волны удивительно яркого наслаждения, которое требовало немедленного подтверждения, что это не сон.
Игорь мечтал дотронуться до острой коленки, прикоснуться губами к мочке уха, поцеловать волосы, вдохнуть полной грудью пряный дурман с нотками сладости благоухающей свежести её удивительно воздушного, почти невесомого, хрупкого тела.
Ирма ответила на прикосновение его рук лёгким пожатием, отчего внутренности юноши сжались пружиной.
Волнение и дрожь обежали волнами сладострастия вокруг, сгустив и без того плотные сумерки.
Игорь несмело поцеловал девочку в ушко, опасаясь непредсказуемой реакции.
Ирма слегка придвинулась, прижалась нежной щекой. Волосы девушки щёкотно прикоснулись к его лицу, тонкий аромат волновал, посылал вдохновение, смелость идти дальше по пути познания.
Ирма не ответила на несмелый поцелуй в губы, не разомкнула уст, но и не оттолкнула.
Её губы были невозможно сладкими, ощущение от прикосновения к ним вызвали бурю чувственных впечатлений, которые просто необходимо было повторить, чего Игорь и сделал.
Прошло несколько минут, которые юноше показались вечностью. Где-то рядом тяжело пролетела ночная птица. Сумерки окончательно превратились в ночь.
Девушка раскрыла сумочку, достала телефон.
– Половина десятого, Игорёк. Мне пора домой. Мама ждёт. Она у меня строгая. Проводи на маршрутку, мне недалеко.
– Мы ещё встретимся, я не напугал тебя настойчивостью, совсем не хотел тебя обидеть? Извини, я никогда не встречался с девушками. Я так счастлив, что ты, что мы...
– Да ладно тебе, всё замечательно. Диктуй номер телефона.
– Правда! Как я рад.
Маршрутка растворилась во тьме, моргнув несколько раз красными подфарниками, а Игоря не отпускало состояние эйфории.
Ирма отъехала на одну остановку, вышла, вызвала такси.
Пока ожидала автомобиль, позвонила подруге.
– Дуська, что я тебе расскажу!!!
– Во-первых, не Дуська, А Дульсинея. Во-вторых, что ты можешь такого сообщить, чтобы вызвать у меня реальный восторг? Жорик бриллиантовое колье подарил, Альберт Иванович замуж позвал, с Витькой на Тенерифе летишь, что? Меня сложно удивить. Твои эксклюзивные способности мне известны. Хочешь, чтобы позавидовала удачливости?
– Меркантильная ты, подруга, приземлённая. Нет в тебе романтизма, только шмотками да бабосиками интересуешься. Мальчишечка в меня влюбился. Такой душка. Нецелованный. Дрожит от страсти, а дотронуться боится.
– Ну, ещё скажи, что влюбилась, я заплачу.
– Дура. Я в таком шоке была, чуть не разрыдалась, когда расставались. У меня же никогда не было настоящей любви, только секс.
– Что ты можешь смыслить в любви! У наших с тобой клиентов в глазах похоть, а в штанах стоячий кол. Нет Ирмочка никакой любви, не существует. Сказки это. Сейчас придёшь на смену в сауну, и почувствуешь любовь во всей её порочной красе. Хорошо если нормальные клиенты попадутся. Как бы после сеанса такой любви в реанимацию не угодить.
– Зря я тебе позвонила. Только настроение испортила. Брошу я эту сауну… к чёртовой матери. У меня через год диплом инженера будет. Выйду за мальчишечку замуж… по любви, сяду в конструкторское бюро… красота!
– Ну да, ну да, как же. Не смеши. Ты к бабкам привыкла. Твой Ромео столько за месяц не заработает, сколько ты за ночь. Любовью сыт не будешь.
– Приземлённая ты, Дуська. Рождённый ползать летать не может. Я ещё не до конца испорчена. Не представляешь, что я чувствовала, когда он меня в губы поцеловал.
– Меня и на земле неплохо кормят. Между прочим, мне Вадик квартиру подарил. Завтра после смены отметим новоселье.
– А если он узнает, чем ты на жизнь зарабатываешь?
– Ха! Будет хулиганить, я ему расчёт дам, без содержания. Квартира на меня оформлена, по всем правилам. За меня теперь есть, кому заступиться. Лохов учить надо.
– А потом, Дусь, потом, когда через тридцатник перескочишь, что будет? Ты же уже три аборта сделала. Кто знает, чем они позже обернутся. А семью захочешь, детей?!
– Плевать. Я ещё на пять абортов согласна, если не за так. Нарублю капусты, и в Европу рвану. Там лохи покруче наших, отечественных.
– Пустите Дуньку в Европу! Не смеши, подруга, кто там тебя ждёт! Там свои Дульсинеи губы раскатывают, и ноги раздвигают.
– Ты скоро… задолбалась ждать, Мальвина хренова. Познакомишь с этим своим… с хахалем?
– Вот ещё! Он мой, и никакой не хахаль. Я, Дуська, любви хочу, настоящей.