Там, где небо сходится с землёю, вообразим горизонт. А за горизонтом, как старая куртизанка на постели, раскинулась заграница. Развалилось, как кот на помойке, зарубежье. Дальнее и манящее. А если честно, откровенно заманивающее глянцевыми буклетами. Небо в них всегда голубое, море синее, цены аттрактивны и загорелые стройные девушки готовы одарить белозубой улыбкой первого встречного. И второго. И третьего... До дюжины в день. Вот и тянет мыть сапоги в Индийском океане. Или увидеть Париж и умереть в Анталии.
Я сам, на днях, вернулся из "надцатой" ходки за рубеж. Легко сбиться со счёта, когда их у тебя по две в год. Вернулся уставший, остывший, обрюзгший и брюзжащий. Зарубежье средней дальности. Ширялся по вене. Виноват, шлялся по Вене. Не зацепило. Не вставило. Никакого кайфа от этой Вены. Веет от неё холодом и сыростью фамильного склепа Гагсбургов. На кладбище в Праге веселее, чем в центре Вены. Шницель. Штрудель. Штраус. "Захер", на хер... Вездесущие китайцы. Что-то слышится родное в долгих переливах кантонского диалекта... Моцарт. Во всех видах. От ряженых на улице, до конфет в магазине. Перебор. Почувствовал себя в шкуре Сальери. Понял, что Сальери не рождаются, ими становятся. А Моцартом надо родиться. И стоило ради этого тратить горбом жены заработанные деньги? No comment...
А закончить хочу словами неизвестного вам философа: "Перемена мест не может рассеять тоски и угнетённости духа. Менять надо не небо, а душу. Ибо за тобой, куда бы ты ни приехал, последуют твои пороки..."