Мальчик лежал на больничной койке и потихоньку начинал забывать. Иногда он забывал совершенно случайно, например, как вчера. Вчера он забыл, какова на запах свежескошенная трава и сколько должно быть пальцев на ногах человека. Его очень удивило, что их должно быть пять, а не четыре, как в одном из его любимых мультиков, но медсестра упорно доказывала обратное.
А иногда он старался забыть что-нибудь специально. Например, лицо своей сестры. Но сколько ни старался, не мог выбросить из головы это страдающее и сожалеющее выражение лица в те редкие дни, когда она его навещала. Мальчик зажмурился и представил в своих спокойно лежащих по швам руках ластик. Вот он их поднимает, вот он стирает нахмуренную бровь, другую, сморщенный нос, мелкие морщинки и всё-всё что беспокоит его, пока не остаётся чистый холст. Затем он берёт карандаш и рисует новое лицо, со счастливой улыбкой и искорками смеха в прищуренных глазах. Застывает, наслаждаясь своей работой, но тут открывается дверь.
- Ты... Только что шевелил пальцем? - спросила изумлённая медсестра. Мальчик посмотрел на неё и закрыл глаза.
- Показалось... Ну ничего, через месяц точно сможешь! - она дежурно улыбнулась и, выключив свет, ушла. Тоже самое она говорила и месяц назад, и месяц до него. Это одна из тех фраз, которые мальчик старался стереть особенно сильно. Когда шарканье ботинков стихло вдалеке, он вновь принялся за работу.
Медленно, аккуратными движениями, он стирал серые стены, холодный свет, сочащийся из-под двери, старую койку, окно с облупившейся краской и рисовал на их месте свою комнату. Ковёр, мягкие игрушки, любимое одеяло - всё, что ещё мог вспомнить. Процесс был тяжёлым, но убивал время, а это было очень важно.
"Мне нельзя спать", - твердил мальчик, вырисовывая в голове фикус по листочкам.
"Если я усну, то на утро ещё что-нибудь забуду".
Глубоко за полночь дверь тихо скрипнула и в палату прокралась девочка. Вместо серёжек у неё на ушах весели черешни.
- Спишь? - шёпотом спросила она.
Мальчик открыл глаза и посмотрел на неё. Девочка худела с каждым днём, и с каждым днём её глаза всё ярче сияли в сумраке фонаря, светящего в окно.
- Я посижу сегодня с тобой, если ты не против. Не хочу спать.
Оба молча сидели, каждый погружённый в свои мысли.
Мальчик рисовал её, слегка пухлую и в белом платьице с вишнями. Она сижела в его комнате, орудуя карандашами в раскраске какими-то сумасшедшими сочетаниями цветов. Зелёный и розовый, фиолетовый и жёлтый. Он редко видел эти сочетания раньше, но сейчас они казались ему красивыми. Девочка улыбалась и грызла кончики карандашей, покачивая ногой, будто и не могло быть иначе.
- Мне надоело рисовать, - тихий голос откуда-то с пола рядом м койкой вернул его обратно в палату, - Теперь давай представлять, что мы летаем.
Мальчику нравилась предыдущая игра, но он с радостью переключился. Взяв девочку за руку, он медленно начал парить сначала по комнате, кружа под потолком, а затем через окно они вылетели в тёплый летний вечер. Внизу плыло множество светлячков зажигающихся окон и, не успели они подняться слишком высоко, как мальчик обнаружил, что под ними не город, а тёмные воды бескрайнего моря с сияющими звёздами в глубине. Девочка потянула его вниз, и вот они уже плывут сквозь морские пучины, оглушённые и придавленные весом воды. Мальчик сам не заметил, как заснул. Лишь по удаляющимся шагам медсестры он понял, что и девочка тоже уснула и её унесли обратно в палату.
Уже светало, когда он вновь поддался сну, а, проснувшись, не смог вспомнить, кто приходил к нему вчера. "Да и вообще, был ли тут когда-нибудь хоть кто-то?"
Расеянно он пошевелил пальцами на обеих руках и тяжко вздохнул. Он закрыл глаза и представил мурчащую белую кошку, которая удобно лежала на его животе. Жёлтые глаза смотрели на мальчика добрым и понимающим взглядом.
Впереди был долгий день и мальчик взял в руки ластик и карандаш, готовый стирать и рисовать воспоминания до тех пор, пока не забудет, как это делается.