ЧАСТЬ XIII. ПОЕДИНОК В ЛЕСУ.
42.
„Только бы успеть!» – словно заклинание мысленно повторяла фея. Она бежала через долину на своих двоих, и, беспрестанно (это уже вслух) поносила Яемза, укравшего экипаж. Золотой город, гордо раскинувшийся у неё позади, был близко; а вот вековые стволы деревьев Уистерминского леса чернели о-очень далеко. Цензурными в её речи являлись лишь предлоги и союзы.
«Только бы успеть». – кряхтела я. – «Ножки, родненькие, не подведите!»
Меня и Амальфату разделяло время: всего двадцать минут. Она была здорова и была волшебницей, я же ничем перечисленным – не обладала. Ни особо крепким здоровьем, ни тем более, волшебством. Я была серенькой, совершенно обычной девчонкой, выросшей в Подмосковье. Таких миллионы.
К горлу подкатывал ком при мысли, что я потеряю Женю. От ходьбы ноги разболелись: непривычные к нагрузкам после долгого лежания в постели, дико ныли суставы. Я чувствовала себя героиней сказки Андерсена, но не сбавляла темпа, потому что понимала: стоит мне остановиться – дальше идти не смогу. Тросточку, на которую опиралась, пришлось выбросить: она снижала скорость и мешала передвижению. Лишённая опоры, я поминутно теряла равновесие. Спотыкалась, падала, с трудом подымаясь с земли, бежала, чтобы опять упасть... Из-за сбившегося дыхания моя грудь тяжело вздымалась, а в правом боку кололо. Но я с упорством танка пёрла впёред. Всё вдруг сделалось соверщенно параллельным, безразличным: превращусь ли я, после этой «прогулочки», в уже окончательного инвалида или нет; не прикончит ли, ещё раньше, меня Морок; и даже возможность никогда больше не увидеть семью. Кроме Жени. Спасти его в тот момент было задачей номер один. А на себя – плевать.
43.
Ещё на подходе к чаще почувствовала сквозившее из неё напряжение. Старый лес будто заговорил, шумя листвой: «Слышишь?.. Здесь идёт горячее сражение. Торопись, человек!»
Я зашла в лес. Предчувствие меня не обмануло.
На широкой поляне бились двое. Я замерла, едва дыша. Просто стояла и смотрела на них, будто пригвождённая к месту неведомым злым волшебником, и не могла сдвинуться. Чувствуя оглушающий стук сердца в висках... Высокий мужчина в рваном, испачканном в грязи и чём-то буром, золотистом с бежевым камзоле, и, с длинной, собранной в аккуратный хвост, тёмной шевелюрой отражал атаку хищника. Крупного, матёрого и очень сильного волка. В солнечном свете, падавшем сквозь кроны деревьев, его шерсть казалась отлитой из чистого серебра. Приглядевшись внимательнее, я заметила, что на его шее тускло поблескивает уже знакомая мне цепочка с клыком. Величавый. Гордый. Таков он, мой зверь... Зажатый в руке кинжал мешал подойти ближе к человеку: иначе волк давно бы накинулся на врага, и разодрал ему глотку. Но острый старинный клинок с каменьями на рукоятке предусмотрительно выставлялся Мороком вперёд и целился в волка. Они кружили по поляне, словно два смерча. «Врёшь, от меня не уйдёшь!» – вторила кривая усмешка на тонких губах маркиза, когда Евгению немыслимым образом удавалось в очередной раз уклониться от выпада. Неизвестно сколько продолжался бы этот завораживающий и опасный танец, если бы не оплошность одного из них. Оплошность, дорого обошедшаяся принцу.
Волк выбрал нужный момент, когда маркиз повернулся к нему спиной, и совершил прыжок. Но всё произошло совсем не так, как планировалось. Морок оказался не в пример куда хитрее и коварнее: он только сделал вид, будто не разгадал маневра; а сам в последнюю секунду – развернулся, ушёл влево и схватил ни о чём подозревающего противника за зависевший на его груди его цепочку с клыком. Затем следовал резкий удар под дых. Удар был такой силы, что серебряного волка отшвырнуло, и он врезался головой в растущую в десятке метров лиственницу. Мощный ствол заскрипел, но выдержал натиск; с ветвей посыпались шишки да иголки. Евгений рухнул на землю. А шершавая кора, она... она окрасилась в том месте красными каплями. Герцог подошёл к лежащему на земле без сознания Евгению и замахнулся, готовясь довершить начатое, и внутри у меня всё оборвалось.
Оцепенение внезапно спасло. Не помню как, но я преодолела отделявшее меня от них расстояние. Во мне словно щёлкнул тумблер: раз! – и я уже не я, а иная. Гнев и неведомая, невероятная сила распространились по телу звенящими гитарной струной волнами; а в голове вспыхнул и погас образ дикой волчицы. И она была ну о-очень недовольна, что её волка посмели обидеть. Когда я встала между ними, то на долю секунды в холодных зелёных глазах отобразилось удивление... и страх. Но уже в следующую, я почувствовала, как моё тело пронзил и вышел клинок. Кровь хлынула из раны, в глазах помутнело, а ослабевшие ноги подкосились... Упала я в двух шагах от Жени. Хрипя и прилагая неимоверные усилия, оставляя собой на траве широкую рдяную полосу, я подползла к принцу. Готовясь защитить, заслонить его от удара любой ценой – даже ценой собственной жизни. С брезгливостью вытерев испачканное лезвие об рукав камзола, лорд Найтер подошёл вплотную и хрипло рассмеялся:
– Вот какова, значит, новая подружка щенка! Надо же. Сроду бы и не признал в ней... Верна поговорка: в тихом омуте черти водятся. Но и твой дар, девочка, не поможет избежать вам обоим смерти. Молись.
Морок занёс над нами руку, но тут раздался страшный, нарастающий гул. Клубок магической энергии с треском, будто выпущенный из арбалета болт, на огромно скорости полетел в спину негодяя. Тот попытался уклониться, но инстинкт самосохранения сработал медленнее, чем снаряд достиг цели. Фигуру Морока объяли дым и пламя; нож выпал из разжавшейся руки. Корчась, тело колдуна изменило свои очертания, трансформировавшись в ворона. Истошно каркая, птица махала крыльями с опалёнными чёрными перьями, покуда не свалилась на замертво и не сгорела дотла. Лишь жалкая горстка пепла на земле напоминала о том, куда может завести гордыня и алчность.
Со стоном я приподняла голову: между деревьями мелькнули антрацитовая материя и медовая коса. На поляну со всех ног из чащи леса бежала фея; на её разгневанном лице читалась тревога.
Синее небо заволокли тучи. Порывы шквального ветра чуть ли не до земли сгибали кроны многовековых зелёных гигантов. Повсюду сверкали молнии, слышались оглушительные раскаты грома, но мне «светомузыка» была абсолютно параллельна. Повернув шею, я смотрела на волка. Просто впитывая в себя каждую чёрточку этого дорогого, могучего и бесстрашного зверя. Кровь быстро утекала из раны, окрашивая густой мех в алый цвет. Алое на серебре. Как красиво. И почему мне, вдруг вспомнилась сказка о Белоснежке?.. Но что это!? Цепочка на шее принца лопнула, и проклятый предмет, едва коснувшись земли – разбился вдребезги. Осколки вспыхнули карминными искрами и потухли, став золой. Ветер подхватил её, разметал по округе на сотни миль. А к принцу отныне и навсегда вернулся человеческий облик.
Я лежала так близко от любимого, что слышала его дыхание и сердцебиение. Я улыбнулась, невзирая на адскую боль. Ведь они говорили: он жив и скоро очнётся. «Успела!» – промелькнула блаженная мысль. Последним, что я увидела, перед тем, как погрузиться во тьму, было лицо опечаленной Амальфаты...
44.
Гром сотрясал пространство. Молнии перечёркивали вспышками когда-то лазурное небо. Морок погиб, и проклятое убежище начало разрушаться вместе с его чарами. Амальфата склонилась над Анной, расплетая волосы; длинная широкая лента, туго обмотавшая вокруг тела послужила ей повязкой. Она приложила к груди девушки ладонь, и с бледных тонких пальцев заструилась молочная дымка. «Надеюсь, этого хватит. Держись, милая, теперь только от тебя всё зависит: больше я ничем, к сожалению, помочь не могу». – думала фейри, с ненавистью глядя на воткнувшееся в землю лезвие. От оружия веяло гарью, кровью и тёмной магией. «Сейчас займёмся крестником». – женские руки торопливо принялись ощупывать затылок Евгения. Неглубокая ранка плюс лёгкое сотрясение мозга. Фата с облечением вздохнула. Из её пальцев, сверху, на принца полилось тоненьким ручейком волшебство.
– ...Да очнись же! – как сквозь вату донёсся голос, и он почувствовал как кто-то настойчиво и больно хлещет его по щекам. Удивлённый дерзостью, Евгений Златовский сумел разлепить вдруг сделавшиеся неподъемными веки. Перед ним на корточках сидела Амальфата. Её хрупкая, согбенная фигурка казалась жалкой и сиротливой на фоне разыгравшейся бури. Среди верхушек елей и сосен, шагах в ста, чернели обгорелые башни какого-то строения.
– Где я? – хрипло спросил юноша, попытавшись встать. Голова принца немилосердно кружилась, как после хорошего похмелья. Но тут его взор непроизвольно упал вниз, к лежавшей подле него на земле девушке . – Аня! Анечка!!
– Спасите!!! Помогите кто-нибудь!!.. – из чащи леса на поляну, крича, суетливо выбежали братья Сурт. – ..Маргарита и Касспий в подвале, на цепи. Замок горит! Ради Бога, скорее!!
45.
Тридцатью или сорока минутами ранее.
– Ваду, не своди глаз с наших дорогих гостей, да, и этих двух балбесов. Смотри хорошенько! Запомни: отвечаешь за них головой.
– Слушаюсь, Ваша Светлость. – покорно отвечал подручный злодея.
Предвкушая триумф своего гениального плана, лорд Найтер в полнейшем спокойствии и благоденствии покинул Блэкхарт. А его главный помощник, пока его нет, решил спуститься вниз. Нужно приглядеть за пленниками: не хватало, чтобы слуги упустили их. Хоть кандалы и надёжны, но предосторожность никогда не повредит. «Надменный ублюдок,» – в ярости сжимал кулаки Яемз, идя по лабиринту коридоров. – «вздумал приказывать и угрожать МНЕ, будто я один из этих жалких бездарей!.. Ну, погоди, господин, скоро ты увидишь какова цена расплаты. Я ждал долго, и ещё подожду». Рука мужчины любовно погладила подкладку плаща. Оттуда донёсся тихий перезвон металла.
Катастрофа началась в полдень. Внезапно раздался страшный гул. Стены задрожали, с потолка отваливались кусками лепнина... Мощные толки сотрясали Блэкхарт, рискуя в любой момент рассыпать замок как карточный домик. У Лейкоба и Джеймса, находящихся в подвале, от страха и непонимания происходящего глаза на лоб полезли. Братья поспешили к выходу, но тот оказался блокирован: их нарочно заперли здесь. Крича и молотя дверь, Джеймс и Лейкоб умоляли «объяснить, наконец, что – чёрт возьми! – происходит». Вскоре сверху раздались шаги, а спустя минуту, через дверь послышался наглый, полный издевательства голос:
- Прав был маркиз. Ума в слугах не больше, чем в тупой бессловесной скотине. Может, и ещё меньше. Неужели, до сих пор не догадались!? Найтер мёртв. Блэкхарт вот-вот превратиться в руины, с короля и королевы спали чары... принц победил! И вы, конечно же, выложите ему всё о наших с ним планах. Свидетели мне не нужны. Счастливо оставаться, идиоты!
С этими словами мерзавец ускользнул, оставив четырёх человек в умирающем замке. Пришлось несладко, но общими усилиями, братьям удалось выбить тяжеловесную дубовую дверь и выбраться наружу. Но тут возникла проблема: что делать с прикованными к стене Касспием и Маргаритой? Как и многие вещи в доме колдуна, кандалы содержали магические свойства: огонь их не брал, инструменты тупились, ломались и ржавели, а камни рассыпались на мелкие кусочки, едва прикоснувшись к ним. Освободить узников из них способны особые ключи, содержащие частичку магии их владельца и создателя. Ключей было два. Один хозяин постоянно носил с собой, не расставаясь с ним; а второй – хранился у Яемза Ваду. И сейчас братьев мучал вопрос, где искать тело Морока? Уистерминский лес обширен. Его территория обхватывает тысячу гектаров. Но им повезло: поляна, на которой разыгралась драма между герцогом и принцем, оказалась поблизости от замка. На неё братья и набрели, когда искали помощь.
46.
Ключа нет. Зато в распоряжении имелся кинжал, и он тоже не простой. Дабы устранить ненавистного соперника на пути к трону, лорд Гэйстский, добавил в клинок часть своей тёмной души и заговорил от уничтожения сложным заклинанием, так что снять его под силу лишь магу высшей ступени посвящения или духам Хаоса. Значит, есть ещё шанс спасти монархов.
Объяснив вкратце, пришедшему в сознание крестнику случившееся, фея оставила его здесь на попечение Джеймса. Сама же, прихватив ненавистный клинок, отправилась со вторым слугой к Блэкхарту. Принц порывался идти туда, но крёстная мягко, но твёрдо велела ему позаботиться о возлюбленной. Ей сейчас необходимо, чтобы он находился рядом. Неизвестно: какие «подарочки» для непрошеных гостей мог припасти покойный хозяин замка, а крестник – едва стоит на ногах. Скрепя сердце принц согласился с разумностью доводов, но всё равно очень переживал и за крёстную, и за родителей, и за меня... Евгений винил себя в случившемся.
Время, пока они отсутствовали, показалось ему вечностью. Юноша извёлся от нетерпения больше, чем от терзавшей его с момента пробуждения головной боли. И когда, плюнув на грозившие кары (видевший фею в гневе, поймёт степень его храбрости и безрассудства), уже хотел нарушить данное слово, на поляне вновь объявились Фата с Джейкобом. С двух сторон от феи и слуги шли, вяло переставляя негнущиеся, отвыкшие на тесной цепи от движения члены Касспий и Маргарита; те аккуратно придерживали монаршую чету за локти. На заднем плане сердито фыркали, топая копытцами запряжённые скакуны. Фея успела вывести животных из конюшни, до того как возникший в замке пожар затронул и её, но шум и грохот напугали зебр: они мечтали поскорее убраться отсюда. Физиономии короля и королевы выглядели перепачканными сажей и усталыми, но зато глаза сияли радостью. Их мальчик жив!.. Но что это на нём!? Кровь. Не ранен ли он?! Тогда им нужно ехать во дворец, надо немедленно позвать доктора Бэрлока.
– Нет, я не ранен. А вот ей, вправду, требуется медицинская помощь. – Евгений посмотрел назад. В чёрных бархатных очах принца читалась тревога. Пока родители, охая, суетились вокруг и тряслись над ним словно наседка над цыплёнком, Сурты перенесли Анну в экипаж на мягкие подушки.
– Боже мой, кто эта девушка!?.. Она ранена? Что здесь произошло, объяснит нам кто-нибудь или нет?!
– Некогда объяснять. – отрывисто произнёс он, подталкивая короля и королеву к открытой дверце. – Джеймс, Джейкоб, знаете что делать? Тогда, полезайте на козлы!.. Остальные – за мной.
Касспий, хотя и нахмурил лоб, без возражений подчинился просьбе сына. Маргарита медлила. Она обратила обеспокоенно-удивлённый взгляд к леди Морган.
– Постарайтесь не волноваться, Ваше Величество. Я расскажу вам дорогой. – изобразив своём на лице некое подобие улыбки, как можно уверенным и спокойным тоном ответила на её безмолвный вопрос фея.
Последняя пассажирка села. Дверца захлопнулась, и волшебное судно взмыло вверх. Шестёрка зебр легко и свободно, быстрыми плавными толчками рассекая утренний воздух, мчалась к белеющим вдалеке шпилям дворца. Дворца построенного у края зелёной долины. Но принца, обнимавшего тело невесты, мраморно-бледная голова которой покоилась у его плеча, совсем не интересовали красоты природы. Лишь тугая повязка на её груди, с каждой минутой пропитывающаяся алым цветом.
Он, словно одержимый, шептал ей на ухо: «Держись, милая… только держись! Скоро приедет доктор».
47.
По прибытии во дворец слуги со всяческой предосторожностью положили пострадавшую на кровать и, тотчас же послали пажа за лекарем. Но как выяснилось, Антуан Бэрлок в столице отсутствовал. Фата неожиданно воскликнула, вспомнив: «Я совсем запамятовала, у него сегодня свадьба! Он в доме матери леди Гавел в Изумрудных Копях».
– Туда же от Золотой Флейты более десятка миль... – огорчённо сетовала Маргарита. – Мы не успеем.
– Самые резвые из моих лошадей прискачут в деревню лишь спустя час. – Касспий утешающе обнял жену. – За это время он уже истечёт кровью. Магические раны имеют очень серьёзные последствия.
– Есть такой экипаж, который домчит туда за пять минут. Это повозка Фаты, до чего вы бестолковы!.. – с горячностью воскликнул Евгений. Морщась, он схватился за затылок и потёр его. После «радостной встречи» с сосной затылок беспощадно ныл.
– Простите за грубость. – юноша вздохнул. – Я сам поеду за Антуаном.
Фата протестующе протянула к нему руки.
– Нет, крестник. Подумайте о своём состоянии, у вас же голова разбита. Вы едва держитесь на ногах! Вы совсем без сил! Давайте, это лучше сделаю я или…
– Можно подумать, у Вас их немерено, леди Морган. Душа её держится в теле исключительно благодаря магии фейри. Стоит только Вам встать с кресла, и отлучиться хотя бы на пять минут – Анюта умрёт.
– Отправим за доктором кого-нибудь из слуг.
Евгений ответил не сразу. Он внимательно посмотрел на бледные лица Джеймса и Джейкоба, застывших статуями сзади и терпеливо ждавших дальнейших приказаний господ.
– Братья Сурт — единственные, кроме меня или Вас, умеющие управлять воздушным фаэтоном. Да и то, с грехом пополам. Выглядят сейчас они неважно. Перелёт совсем измотал их.
Присутствующие в комнате (кроме, естественно, самих слуг) хотели снова возразить, но он самым решительным образом прервал диспут:
– Чтобы мне ни сказали, это не изменит того, что я собираюсь сделать. Я поеду. И чем быстрее, тем лучше. Своими препирательствами мы только теряем драгоценное время.
– Ладно, если вы так упрямы… Умоляю, перед тем как отправиться в дорогу, хотя бы выпейте моё укрепляющее снадобье.
- Хорошо. – оборачиваясь к братьям Сурт. – Джейкоб, Джеймс с сегодняшнего дня вы приняты на работу во дворец лакеями. Официальные бумаги, если вас всё устраивает, подпишите утром у господина Тюрсе. Получить форму и уточнить обязанности можно у Гутера Зеймлиха. До завтрашнего вы свободны. Отдыхайте.
Бывшие слуги лорда Найтер–Гэйстского не ожидали от Евгения подобной милости, чувствуя вину за своё невольное участие в разыгравшейся на лесной поляне драме. От нежданной радости, свалившейся на них, братья чуть не потеряли дар речи. Смущённо кланяясь, они лишь пробормотали: «Д-да.. Ваше Величество…Ваше Высочество. Спасибо, спасибо Вам».
Дождавшись когда слуги уйдут, Амальфата, встав с кресла, элегантным движением разгладила юбки платья, после чего направилась к двери и растворилась в коридорах дворца. Не прошло двух минут, а фея вернулась. Держа в руках круглый стеклянный пузырёк, в котором плескалась мутновато-зелёная жидкость. Выпив залпом зелье без остатка, Евгений ощутил, как к нему возвращаются утерянные силы; мучившая затылок боль моментально утихала.
– Спасибо, крёстная. И вправду полегчало. – улыбнувшись кронпринц направился к выходу.
– Удачи! – пожелала ему Амальфата.
48.
Вот Евгений у жилища почтенной Ванды Гавел. Врывается, словно смерч, через двери в холл, приводя в ужас окровавленной рубашкой собрание, имеющее там место. Громогласно требует, дабы перекричать истеричные вопли гостей, срочно доктора Антуана Бэрлока. Перепуганные люди приводят к нему молодых. Евгений извиняется и терпеливо объясняет, почему он в столь непотребном виде. Новоиспечённая леди Бэрлок не желает отпускать супруга в Сан-Суси и оставаться на празднике одной. Тогда наследник хэвенского престола принял решение взять её во дворец. Умащиваясь на мягкие бархатные подушки, рядом с мужем, девушка молча дуется на мужчин за испорченное торжество, хотя и понимает, что на их месте поступила бы также. В глубине души Янина оставалась нежным и ранимым существом. Заехав из тёщиного особняка к себе, в небольшой лекарский домик, и забрав оттуда чемодан с инструментами и медикаментами, Антуан резво сбегает с крыльца обратно во двор. Минута. Наши герои, сверкая золотыми бортами в лучах полуденного солнца, несутся в экипаже по воздуху навстречу столице. Спустя четверть часа они уже в королевском замке.
Надев медицинский халат, Антуан просит всех очистить помещение, а сам остаётся с пациенткой. Какая толкотня творилась возле спальни невесты Его Высочества невозможно описать!.. Помимо феи и родителей, Гута с Линой, а также неразлучной «великолепной пятёрки», тут присутствовало едва ли не половина слуг дворца. От младшего помощника садовника до главного камердинера – всем пришлась по нраву маленькая добрая, весёлая и трудолюбивая девушка. Все очень переживали и волновались за неё. Но сильнее других за мою судьбу тревожился принц: ведь, он любил больше жизни. Прежде Касспий и Маргарита не замечали в сыне проявления таких эмоций. Евгений пленил множество дев разных возрастов, внешности, достатка и знатности, но ни одна из них не сумела покорить его благородного сердца. По лицу Евгения разлилась бледнота; он бродил взад и вперёд по коридору, точно приведение, изредка присаживаясь на краешек стула, но снова вскакивая, едва присев на него. Юноша беспрестанно тихо молился, уповая Создателя не забирать к Себе любимую. Фигура выглядела напряжённой. Тонкие длинные пальцы подрагивали, точно листок осины на ветру. А глаза… в прекрасных чёрных глазах поселилось отчаяние.