Анатолий ВЫЛЕГЖАНИН
ЗВЁЗДЫ НАД ФЬОРДОМ
Саги сказителей Севера
Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.
А.С. Пушкин
Старина узнанная,
достойно возвеличенная,
должна научить и открыть пути.
Из чудесных древних камней
сложите ступени грядущего.
Н.К. Рерих.
Когда Господь
призовет в Мир Горний,
что оставим
в мире земном?
Рёгнвальд Ульвссон.
1.КРАЙ МОЕГО СВЕТА
Вместо пролога
Мое почтение, сэр.
Вашу ручку, очаровательная леди.
Позвольте выразить вам восхищение вашей любовью к преданьям старины. Ибо уже то, что вы сняли с полки и открыли эту книгу, выгодно выделяет вас из людского сообщества. Говорю это не из лести или желания понравиться и тем самым расположить к беседе. Всяк волен выбирать, на что ему потратить время своей жизни, - а книги требуют времени немалого. И когда я в литературных экскурсах и вы в желании составить мне общество обращаемся к прошлому, мы вместе понимаем, что оно отнюдь не минуло.
Более того. В текучке буден, хлопотах порой о мелком и бренном видим, чувствуем и убеждаемся, насколько им пропитаны не только всякий день, а даже час и минута нашего нынешнего бытия. Порой эти мгновения настолько знаковы, так «говорящи», что мы их долго помним яркими символами давно ушедшего и навсегда пережитого. К примеру, вот это.
Ранним погожим солнечным утром 20 апреля 2014 года мы с женой Татьяной и младшим сыном Ростиславом выехали на «Хонде» из Выборга. Путь нас ждал долгий, на Запад Евразии, на край земли не образный, а самый настоящий, где земля вообще кончается - в Норвегию, на берег Норвежского моря. И даже, если быть уж совсем точным, не на берег, собственно, а - на острова в океане Атлантическом. Лофотенские.
На последней перед финской границей заправке, залив полный бак, мы выруливали с территории на непривычно пустынную автостраду, и любимая попутчица всех автотуристов, всевидящая умница из космоса, сказала, как всегда очень вовремя и дважды:»Теперь поворачиваем на «скандинавию».
Голос кавычек не передает, и под «скандинавией» подразумевалась, конечно, не Скандинавия как часть света, а пересекающий ее автобан. Мы послушно свернули вправо, через минуту по обе стороны замелькал привычный карельский пейзаж, а когда миновали границу и тот же пейзаж предстал уже финским, в меня потихоньку вползло и стало заполнять душевные поры чувство будто... возвращения на родину.
И как бы даже и не «будто», а — реально. Ведь я реально ехал на реальной машине в мир Скандинавии как части света, в котором я реально, пусть в мыслях и чувствах - ведь они мои и реальны — столько и даже уже не лет, а десятилетий(!) живу. И сколько уже миру этому, как и нашему Русскому Северу, который давно уже не выделяю из прошлого единого скандинавского мира, посвятил очерков и книг?!
Такое странное, сладкое, счастливое чувство умиротворения, что вот я и… Нет, не дома пока. Пока только еду, но — будто домой. Долго мечтал, хотел сюда и вот — за окнами машины будто… Нет, тоже не родина пока. Она где-то там наверно, впереди. Не в Финляндии, а, может, в Швеции. Или в Норвегии. Скорее — в Норвегии. Та самая - малая. Историческая. В смысле - генетическая. Генами чувствую. Что-то будто такое в крови! И в каждой клеточке. И давно так чувствую. Десятилетия два или три последних. С тех пор как занялся Русским Севером. Как путешествовать здесь начал. И не мысленно, а вполне реально.
Может, и впрямь отсюда я, из моего далекого прошлого. Может, викингом был. Или охотником где-нибудь здесь в горах Скандинавских. Или в долине какой - во-он там, за речкой - держал овец и жил в пещерке. И пришла вот пора - возвращаюсь. Не оттого ли все вокруг: и горы в сияющих снеговых шапках; и в голубом апрельском «сахаре» тающего льда готовые вскрыться реки; и залитые солнцем скалы в желтых, голубых, зеленых, красных разводах мхов и трав, радующихся утру года, - будто давно привычно глазу и родное. А оно всегда так: когда человек, набродившись по миру, восвояси домой возвращается…
Вот оно как, воображение-то разыгралось! Это — от безделья, наверно. Дорожного. У автотуристов это бывает. Мы ж реальные люди. Материалисты. На дворе двадцать первый век. И по большому счету, конечно, это игры разума о прошлом — кто откуда да кем там был… Хотя игра красивая. И для души приятная. Можно на дорожном досуге проиграть.
Однако, - нет!
Никогда у меня не было за эти три десятка лет, что Русским Севером и Скандинавским Миром занимаюсь, впечатления, что это игра. Слишком много трудов души и мысли, и времени жизни им отдано. И вот когда теперь оно - воочию, вот, кругом, - оно будто твое. И ты будто здешний, тутошний и едешь, и завтра-послезавтра тебя уже встретят…
С таким вот именно - раздвоенным чувством, в состоянии «раздвоения личности», пересек я Финляндию, Швецию, Норвегию и явился «к себе» на Лофотены. В таком вот самому новом и странном состоянии катался неспешно и без всяких целей по островам архипелага, любуясь сказкой фьордов и гор. Да по многолетней профессиональной привычке вел дневничок на диктофоне, чтобы потом, дома, пописать что-нибудь, поностальгировать об увиденном, а может, что и тиснуть - на память. И уж никак и вовсе не думал, ни малой мыслишки с льняное зернышко ни в каких закоулочках не зарождалось, что оно обернуться может этаким чудом невероятным! И в планах даже дорожных не было никаких «радиальных» намерений. А вышло!
А вышло то, что… вы держите в руках! Вот эта книга! И в такой вот форме, что скажи раньше хоть месяцем еще, или годом, что вот куда издательский рок заведет, за глупость почел бы. Или мыслишку, над которой посмеяться разве. Ибо чудес не бывает. И машин времени не изобрели, и ковры-самолеты лишь в сказках.
А случилось…
А ничего, в общем-то, не случилось.
Поначалу очень все буднично было.
День где-то на пятый, на шестой решили мы махнуть в музей викингов «Лофотр», что в деревеньке Борг. Прекрасный музей, признанный, между прочим, годом раньше лучшим музеем Европы. Традиционный осмотр экспозиции, фильм о викингах с переводом в наушники, по обыкновению — фото и видео «на бегу» направо и налево; пометочки в блокнотике, а под конец - сувенирная лавочка, уж как водится. Я в них обычно книги беру, бывают находочки редкие. Но здесь? За четыре страны от дома? На островах в океане? В норвежском языковом море?.. По полочке с книгами так разве только, краем лишь глаза скользнул, - что мне тут…
Стоп, однако!..
Однако, стоп! И впору глазам уже не поверить! «Так говорили викинги» - пожалуйста! Прямо так на нашем родном русском?! Твердый переплет, суперобложка. Фольклор викингов тысячелетней давности! Филологическим моим мозгам кабы лючке! Где и когда еще?! Полторы тыщи на наши деньги?! Одна-а-ако! Но - «Хаувамаул»!! Рарите-е-ет! Взял. Порадовался приобретению и уж хотел, было, восвояси, да... что-то взгляд на полочку вскинул — на: »Русь викингов»?! Да Халвора Тьена, не кого-нибудь! Издание — свежак! Русский перевод, твердый переплет, полноцвет, лаковая ламинация, плотные мелованные страницы пестрят фотографиями и репродукциями! А сам Халвор Тьен — вот он на портрете.
Батюшки и матушки! Это ж какой русский - филолог повихнутый?! Или какой уж узкий любитель в кои-то веки и вдруг?!. Каким муссоном, не знаю, его — случайно может закинуть сюда, на острова в бескрайней Атлантике за краем света! - а тут его ждет, пожалуйста, «Русь викингов». В русском переводе и твердом полноцвете! Правда, - две с половиной тыщи! Но - «Русь викингов»! Нигде в мире! И хорошо, когда при деньгах…
Ближайшие несколько вечеров, после сотен двух ежедневных километров лофотенской сказки Заполярья — путешествия с Халвором Тьеном. Будь в авторах кто другой, такого родного бы чувства не было. А тут — совсем мой человек! Коллега! Выпускник исторического факультета университета в Осло, кандидат филологических наук. Долго жил у нас в Советском Союзе, а когда он распался, - в новой России. В мои молодые журналистские годы уже работал собственным корреспондентом главной газеты Норвегии «Афтенпостен». Причем, что важно, не отбывал в «стране пребывания» срок аккредитации, а много путешествуя по стране моей, посвятил ей десятки публикаций и книг не по «заданию редакции», а зову души и любви к нашему прошлому. Уж мы-то, журналисты, знаем, какая между первым и вторым бывает пропасть.
Углубившись в очерки его, полные событий и фактов для меня во многом новых или в новом свете поданных, я будто вернулся в то чувство малой родины моей, исторической, генетической - мира, в котором сейчас нахожусь. И мысль новая уже родилась, что вот судьба-то как мне улыбнулась! Ведь я, оказывается, столько лет сюда именно хотел и собирался! И вот через всякие препоны продрался! Позади четыре страны и многие тысячи километров, и — что?..
А то, что коль скоро я сюда, на край моего света, забрался, и семьсот километров до Осло нам, дикарям, не околица, почему не рискнуть к... Халвору в гости?! Не все ли равно нам, куда путешествовать. Когда это я еще сюда сподоблюсь? И встречусь с человеком, коллегой по профессии – единственным в мире! - который обо мне и моем далеком прошлом знает много больше, чем я. Причем, как на нашем жаргоне, - «изнутри». Ростислава моего, на подъем легкого, уговаривать даже не пришлось, и ближайшим утром махнули мы будто бы на юг.
Упуская разные оргдетали, скажу, как представлялось, что уж кого-кого, а Халвора Тьена в Осло найти – это два раза оглянуться. Тут его всяк знает. Конечно, уже годы. Конечно, серебро в шевелюре. Но — какое русское лицо! Очень на соседа моего похож и даже свитер такой же — с оленями.
Нанел, представился, что вот в Котельниче живу, старинном русском городке России, на пятьсот тридцать девятом километре Вятки, притока Камы, притока Волги. Что много по Русскому Северу путешествую. На Балтике, Баренцевом, Белом морях бывал неоднократно, а на Северной Двине нашел даже корни своего рода и истоки собственной фамилии. В Старой Ладоге неделю жил и ходил по тем же тропам на берегу Волхова и самой древней улице России Варяжской что и он, Халвор, когда материал для своей книги собирал. И что мы с ним в любви к нашему общему древнему североевропейскому миру без нынешних границ его на страны разделяющих, наверно совсем близнецы-братья. А чтобы уж совсем ему приятное доставить, показал его книгу, которую купил, и сказал, что прочел уже половину и дома будет настольной. А что его, Халвора Тьена, нашел, так исключительно движимый, мол, желанием страстным… это…
Словом, насчет все тех же... корней.
Генетических…
Халвор меня будто бы выслушал внимательно, с пониманием, как коллега коллегу, ведь мы, как коллеги, можем с ним на одной «волне», и - послал подальше. И даже очень далеко послал. Не в нашем, известном ему, русском, грубом - не подумайте - смысле послал, куда у нас всех посылают. Мы же воспитанные люди. А в смысле вполне серьезном, деловом. И даже за меня порадовался, что я к нему в гости явился очень вовремя. Ну, просто — очень! Поскольку не только он, историк, и не только люди его круга, а вообще считаюшие себя образованными и культурными, и не только у него на родине, а и в соседних Швеции, Дании, Голландии и «заморских» Исландии, Ирландии, Англии совсем недавно, по меркам истории просто мигом накануне, получили в подарок наконец-то переведенную с латинского на норвежский книгу «История Норвегии» Тормода Торфеуса. И сказал еще, что когда «Русь викингов» писал, очень на этот труд его опирался, поскольку это самый на сегодня глубокий и всеохватывающий кладезь знаний не только о прошлом Скандинавии, всей Северной Европы, но немалой частью и нынешней России, Русского Севера, Подвинья и даже Поволжья.
И сказал еше, что если я серьезно и во времени не ограничен, то это мне «прямая дорога» к... тому же Тормоду Торфеусу. Уж без него — никак. Потому что Тормод Торфеус в исторической науке по Северной Европе - величина и статус. Это исключительно и лично к нему уж…
Я шутку Халвора оценил, конечно. Ну да - это очень смешно и «по-снобски» очень гламурно. Ведь Тормод Торфеус когда и кто был? Правильно - королевский историк при короле Дании Кристиане Пятом. И «Историю» свою творил когда? Правильно — в веке, извини меня, семнадцатом, три с лишним столетия назад! А Халвор, такую реакцию предвидя, на это, опять подчеркнуто по-нашему, когда непонятно то ли шутит, то ли впрямь, возразил будто бы, что если журналист или писатель человек серьезный и хочет накопать и создать вещь серьезную, он уж постарается найти первоисточники, чтобы все знания — из первых уст.
Когда он говорил это, заметно было явно, что он так старательно серьезность говоримого подчеркивает, что выглядит это как ёрничанье, но профессионально очень «стильно». Иному кому с нашим с ним, журналистским, миром незнакомому, это показалось бы сказкой или глупостью, а мне совет его как ценный подарок. И впрямь! Согласитесь, кто лучше знает свой мир и время, как не очевидец? Кто лучше, вернее и во всем многообразии и тонкости взаимосвязей явлений может представить современность как не тот, кому судьбой отмерено было в то время жить? Конечно — очевидцы.
А потому, переночевав в Осло, в 27 день апреля 2014 от Рождества Христова года, раненько поутру, залив нашей «Хонде» полные баки, направились мы будто бы к Тормоду Торфеусу в гости. На хутор Иммерстейн близ озера Флакси в долине Сокндал, что в губернии Ругаланн к юго-западу от Осло.
Так началось самое невероятное в своей очевидности и самое очевидное в своем невероятии мое путешествие, плодом которого стала эта скромная и без претензий на историческую всеохватность книга. Родилась она в беседах с людьми и сейчас в Скандинавии известными; или в свое время влиятельными, но теперь в большинстве забытыми; или вовсе безвестными, «маленькими», но - неизменно очевидцами событий и времен, в которых я жил в мыслях и чувствах.
И очерки эти — не что иное как литературно, но самую чуть «причесанные» расшифровки диктофонных записей, да обработанные пометки из блокнотов устных рассказов теперь моих друзей, реальных людей, с которыми заочно всяк теперь тоже может познакомиться. Причем, рассказы их о себе, о времени, в котором они жили, событиях, в которые судьба их «окунула», я постарался оставить не только в содержании, но и в стилевом их своеобразии, чувственной «фонетике» собеседников в максимальном приближении к реалиям былых минут и часов долгих с ними бесед. То есть сам ничего не «творил», а выступаю лишь в роли копииста и компилятора-секретаря. Мои здесь разве только заголовки да комментарии, согласованные с собеседниками, как того требует профессиональная порядочность и Закон об интеллектуальной собственности.
Кстати, - что важно и стоит отметить!
Именно или примерно так у нас, здесь, в приполярной Европе, и в ту, мою, пору - в начале второго тысячелетия рождались саги: из устных и потом записанных рассказов о временах, событиях и людях. Буду счастлив, если и эти очерки-саги, на авторство которых я совсем не претендую и выступаю лишь их издателем, кто-нибудь сочтет достойными поставить с теми, нашими, на одну полочку. Чтобы всяк, кто считает себя северянином, мог освежить генетическую память.
Анатолий ВЫЛЕГЖАНИН.
Писатель. Норманист.
Член Русского географического общества.
Россия.
Русский Север
г. Котельнич.
26 мая 2019 г.