В семь сорок он приедет
Действующие лица:
Званцева, женщина бальзаковского возраста
Званцев, бывший муж Званцевой
Званцев-младший
Слава, зять Званцевой
Димон, внук Званцевой
Почтальон
Квартира-двушка. Скудная обстановка: стол, стулья, тахта, кресло. Книжный шкаф, на котором стоит включенный телевизор, из которого доносится песня «Не поговорили». В комнате появляется хозяйка с пирожками на блюде. Она пьет чай, смотрит телевизор.
Голос из телевизора. Прозвучала песня по заявке пенсионерки Надежды Тихоновны Званцевой из Берёзок. А сейчас прозвучит песня для Аглаи Петровны Коленкиной из поселка Корма… В нашем эфире – группа «Руки вверх» с песней…
Женщина выключает телевизор.
Званцева. Руки вверх. Ноги вниз. Тьфу. Нормальное название, что ли, не хватило ума придумать? Вот раньше были «Самоцветы», «Цветы», «Сябры»…А тут – руки вверх. Как будто приказывают сдаваться. Кому сдаваться? Этим стареющим хлопчикам, прыгающим по сцене с дурацкими песнями? «Обнимай меня скорей, увози за сто морей и целуй меня везде, восемнадцать мне уже». Тьфу! Мать твою! Противно слушать!
Звонок в дверь. Званцева уходит открывать дверь и возвращается с почтальоном – молодым человеком с сумкой на плече.
Почтальон. Вам телеграмма из Израиля.
Званцева. Почитай, дорогой. Я очки где-то посеяла и ничего не вижу. И что ж теперь на почте молоденькие да симпатичные работают? Такие, как ты, в нынешнее время по фирмам да ночным клубам работают.
Почтальон. На почте всякие работают. Как и в фирмах. А я после смены и в ночном клубе подрабатываю.
Званцева. Песни поёшь?
Почтальон. Как Вам сказать…танцую.
Званцева. И за это деньги платят?
Почтальон. За мои танцы платят. Состоятельные женщины.
Званцева. Ты их танцуешь, а они платят? Что ж им не с кем танцевать больше? Мужей у них нет?
Почтальон. Мужья есть, но заняты бизнесом день и ночь. Вот жёны и развлекаются как могут.
Званцева. Бездельницы! Зажрались! Лучше бы на даче грядки копали. А какие танцы ты с ними танцуешь? Думаю, что не вальс и танго.
Почтальон. Стрип-дэнс...
Званцева. Ой, сейчас танцы такие же, как и песни. Ну, читай телеграмму. Наверно от внучка. Он твоего возраста, красивый как ты.
Почтальон (читает). «Приезжаем 8 ноября. Зять, внук»
Званцева. Сегодня уже! А у меня в дом бедлам... Давно их не видела. Дочка с зятем уезжали, когда внуку одиннадцать лет исполнилось.
Почтальон. А дочка почему же не приезжает? Занята?
Званцева. Дочка… умерла два года назад. Там её и похоронили. Не сходить к ней на могилку. Не по-человечески как-то. Я зятя просила: привези дочку, туточки похороним. Так он сказал, что дорого везти. В такую даль. Может он и прав. Только я тут совсем одна. А так бы хотя бы могилка родного человека была.
Почтальон. Простите… А муж ваш где?
Званцева. Да кто ж его знает. Мы с ним давно разошлись. Ещё в советские времена. В Америку он уехал. Не позвонил ни разу, ни письма не написал. Мне его звонки, конечно, не нужны, но мог бы позвонить, поинтересоваться, как я тут. Всё-таки полтора десятка лет вместе прожили.
Почтальон. Я пойду. Мне ещё много адресов надо объехать.
Званцева. Успеется. Садись, чаем напою. Вот пирогов с яблоками напекла. Угощайся.
Почтальон. Мне идти надо…
Званцева. Садись, я сказала. (силком усаживает за стол, наливает чай, подвигает тарелку с пирожками). Пока не попьешь – не выпущу.
Почтальон. А что же Вы сами в Израиль не уехали?
Званцева. Там только свои нужны. У меня зять – еврей. Красавец писаный! Моя Ленка уборщицей в библиотеке работала, а он туда почитать ходил. Как увидела – сразу влюбилась по уши. Я бы сама в такого влюбилась. Влюбчивость – это у нас семейное. Мама моя была такая, бабка тоже…
Почтальон. Так по Вас видно сразу, что Вы женщина страстная.
Званцева. Ой, не говори. Только страсти моей муженёк не вынес – сбежал в Америку. Говорят, там в каком-то ресторане поёт. Для наших, туда уехавших. Нас с дочкой бросил…
Почтальон. Дочка с мужем не сразу в Израиль уехали, раз сыну тогда одиннадцать было?
Званцева. Сразу. В пятницу в загсе расписались, а в воскресенье у них самолёт был в Тель-Авив.
Почтальон. А сын откуда взялся? В гражданском браке жили?
Званцева. Сын-то не зятев. Ленка родила сразу после школы от какого-то проходимца. Поэтому не училась нигде, в библиотеке полы мыла, сына растила. Славик Димку как своего сына растит, души в нём не чает. Вот приедут скоро, наговоримся за все десять лет. Мне ведь и поговорить не с кем. Соседки – сплетницы, а почтальоны у меня редко бывают.
Почтальон. Мне на самом деле пора бежать.
Званцева. Прости, что заговорила тебя.
Звонок в дверь. Званцева открывает. На пороге – мужчина в летах, одетый по-современному, холёный. С ним – парень.
Званцев. Ну здравствуй, Надежда. Не ждала?
Званцева. Вспоминали. Только что.
Званцев (на почтальона). Внук твой?
Званцева. А если не внук…
Званцев. Знакомьтесь: мой сын – Алексей Званцев-младший. Прошу любить и жаловать.
Званцева. Спешу и падаю.
Почтальон. Я, пожалуй, пойду.
Званцев. Стоять! Димон, неужели не хочешь обнять…кем ты ему, Лёша, приходишься? Дядей! Ё-моё! Родственники же!
Званцев-младший обнимает почтальона.
Званцева. Не Димон он! А почтальон! Телеграмму мне принес из Израиля.
Званцев. Не Димон? Но очень похож! Чего ж ты молчишь?
Почтальон. Растерялся.
Званцев. Ну, беги, почтальон. А мы тут по-родственному покалякаем.
Почтальон уходит.
Званцева. О чём нам с тобой калякать? Свалился как снег на голову. Столько лет не нужна была и вдруг…
Званцев. Не гунди, Надя. Да, многое тут изменилось. Вместо кафе «Золотой петушок» - какая-то «Бефана», вместо рыбного магазина – «Обойный колорит», вместо подземного сортира – пивбар «Трюм». И какие сидельцы захаживают в этот «Трюме»?
Званцева. Да такие же ушлёпки, как и ты.
Званцев-младший. Ба, откуда Вы знаете такие словечки? Это ж молодежный язык.
Званцева. Какая я тебе Ба? Меня Надеждой Тихоновной зовут, гомункул. Думаешь, если мне под шестьдесят, то обязательно старческое слабоумие и паркинсон? На меня еще засматриваются мужики. Даже молодые. Вот вчера слышала разговор двух пацанов на улице…Один говорит: «Вон смотри, какая цыпочка». А второй отвечает: «Она давно не цыпочка, а милфа». А кто такая милфа? Слова такого не знаю…
Званцев-младший. Милфа - женщина в годах которой не хватает мужской любви и она ищет приключений и флирта.
Званцев (присвистнув). Надежда, так ты ещё секс-бомба?
Званцева. Прикуси язык. Только не отравись – он у тебя ядовитый. (Званцеву-младшему). Научишь меня всяким молодёжным словечкам?
Званцев-младший. Но проблем. Вот вы сейчас что делали по отношению к папе?
Званцева. Злилась.
Званцев-младший. А по-нашему – агрилась.
Званцева. Какой замечательный язык! Ни фига не понятно, но красиво. Буду теперь на нём разговаривать, пусть у соседок мозги в трубочку свернутся. Ты, Лёша, меня не называй больше Ба. И Надеждой Тихоновной не надо. Зови просто – Надя. Лады?
Званцев-младший. Лады!
Званцев-старший, Да вы уже спелись! Ты, Надежда, расскажи, как жизнь.
Званцева. Лучше всех! Только никто не завидует. Пойду чайник поставлю и на стол что-нибудь соберу. Покормить вас надо с дороги.
Званцев. Не стоит беспокоиться. Мы поели в аэропорту.
Званцева. Домашнее лучше аэропортового. Не рыпайтесь, сейчас буду вас кормить.
Званцев-младший. Па, смотри: афиша какая-то старая висит. «Алексей Званцев и группа «Децибелы». Новое и лучшее». У тебя группа своя была?
Званцев. Сохранила-таки афишку. Значит, не агрится. И наверняка любит…
Званцев-младший. Па, ты же альфач по жизни. Как тебя можно не любить? А как вы познакомились?
Званцев-старший. Да обычная история. Я ехал на свидание к девушке, а она - от мужчины. В автобусе наши глаза встретились. И я видел, как она пристально рассматривает меня , как будто пытается вспомнить, где видела меня. Уже потом она призналась, что видела моё лицо во сне – оно приближалось из темноты. А я смотрел на неё и стал двигаться по салону, поближе к ней. Надя крикнула на весь автобус "Не выходи" - подумала, что я выйти хочу... Мы вышли на конечной остановке и заговорили. Тем же вечером мы пили кофе у её дома. Трое суток мы не могли наговориться друг с другом, так и сидели, не замечая времени... А потом она, рыдая, первой признавалась в любви.
Званцева (выходя из кухни с тарелками). Ври да не завирайся. Не рыдала я. Просто у меня тушь потекла от раздражения на глазах – я тогда линзы попробовала носить.
Званцев. Всю романтику испохабила.
А ты помнишь, как ходила ко мне в привокзальный ресторанчик, где мы выступали по вечерам, и я пел тебе? Каждый вечер.
Для меня нет тебя прекрасней,
Но ловлю я твой взор напрасно.
Как виденье, неуловима,
Каждый день ты проходишь мимо (Ю.Антонов «Нет тебя прекрасней»)
Званцева. Это ты прошёл мимо. Двадцать лет назад.
Сомнения стоят
У нашего порога,
Остались за спиной
Спокойные года,
И учит время нас
Искать свою дорогу,
И учит время нас
Разлукам навсегда.
Хочу тебя забыть,
Да, видно, не
получится,
Сплетаются в года
Моей печали дни.
Я отдала тебе,
Америка-разлучница,
Того, кого люблю,
Храни его, храни. (И.Демарин «Америка-разлучница»)
Званцев-младший. У Вас неплохой голос, Надя. Пели где-нибудь?
Званцева. Да с его «Децибелами» и пела. В ресторане. На большую сцену в те времена было не пробиться девушке из провинции.
Званцев. Я тогда понял, что здесь мне ничего не светит. Потому-то и уехал…
Званцев-младший. Без Нади?
Званцев. Она сама не хотела ехать. Несмотря на то, что ребёнок был на руках.
Званцева. Ехать в никуда я побоялась. А ты не побоялся нас с дочкой бросить!
Званцев. Надя, не перекладывай свою вину на меня.
Званцев-младший. Я бы так не поступил на твоём месте, папа.
Званцев. А я поступил! Рискнул, уехал, живу по-человечески! Маму твою встретил, тебя родили, вырастили. Неужели всё это нужно вычеркнуть и не ставить ни во что?
Званцева. Я не виню тебя, Алексей. Долго обижалась, думала, что не прощу никогда…
Званцев. Простила?
Званцева. Брюзжание это скорее по привычке, нежели от обиды и досады. По вечерам смотрю на афишу на стене и вспоминаю, как мы с тобой пели в ресторане. «Музыка нас связала, тайною нашей стала».
Звонок в дверь. Званцева открывает. На пороге – зять и внук.
Званцева. Приехали!
Обнимаются.
***
Та же квартира. За столом сидят Званцев и Слава с сыновьями.
Слава. Позвольте узнать: зачем вы приехали? Только не говорите, что соскучились и раскаялись.
Званцев. А если и вправду соскучился и раскаялся?
Димон. Зубы, наверное, приехал ставить. У нас многие сюда ездят за зубами. Здесь же дешевле.
Званцев. Зубы, слава Богу, все целы и здоровы. Пищу старательно пережёвываю и клыки чищу два раза в день.
Слава. А клыки свои не боитесь обломать на здешних харчах?
Званцев. Выбирай слова, парень. Я же по-хорошему хочу поговорить.
Слава. А нам не о чем с вами говорить. Надежду Тихоновну я не дам в обиду.
Званцев. Да никто её и не думал обижать.
Слава. Ваше явление негаданное уже обидно. Побудете здесь день-другой, растревожите женщину и вернётесь в Америку к своей жене.
Званцев. Нет у меня жены.
Слава. А сына сам родил?
Званцев-младший. Мама умерла. Онкология. Два года уже без неё живём.
Слава. Простите…
Димон. Значит, Вы снова завидный жених и бабушку сватать будете?
Званцев. Буду. Собираюсь ей сделать предложение и увезти с собой. Лёха не против.
Слава. Увезти. Как о вещи говорите.
Званцев. Послушай, я не потерплю такой тон, господин адвокат.
Слава. А вы другого не достойны! Мы с Леной хоть изредка приезжали сюда, чтоб с мамой повидаться. А Вы бросили на многие годы, глаз не показывали, а теперь забрать собираетесь. А её спросили, хочет ли она….А нас спросили…
Званцев. А вас-то с какого перепугу?
Слава. Потому что мы ей не чужие люди!
Званцев. А мы, стало быть, чужие?
Слава. Чужие. И не вы, а мы собираемся её увезти с собой. Мы с сыном решили, что так будет лучше.
Званцев. Не много ли на себя берёте?
Слава. Не много. Столько, сколько надо порядочному человеку.
Званцев (вставая). Ты назвал меня непорядочным человеком?
Слава. А как Вас называть?
Званцев. Ну всё, ты меня достал!
Между Званцевым и Славой начинается потасовка, сыновья пытаются их разнять. Входит Званцева.
Званцева. А меня Вы спросили? Тянете, как одеяло, каждый на себя. Я всё слышала.
Званцев. И?7
Слава. Надеюсь, что Вы поедете с нами? Мы с сыном будем рады.
Званцева. Я поеду… Но пока ещё не решила, куда.
Званцев и Слава садятся. Званцева садится между ними.
Званцева. Я давно не бывала на море. (Званцеву). Помнишь наш первый совместный отпуск в Судаке? Мы бродили до ночи по крепости, горам, ботаническому саду, а в сумерках шли к морю купаться. Вода была как парное молоко…
Слава. Я отвезу Вас на Мёртвое море, мама. Вода в нём целебная.
Званцева. А зачем мне Мёртвое море? Я ещё не умираю. И не собираюсь.
Званцев. Правильно, поедем со мной. Мы будем жить на берегу Тихого океана. У нас дом в Санта Барбаре.
Званцева. Видела вашу Санта Барбару в сериале, семья Кэпвеллов каждый вечер приходила в мой дом. Не понимаю, как можно было не узнать в бородатом Доминике якобы утонувшую Софью? Женщина всегда женщина, и мужчиной ей не стать никогда.
Слава. Мама, я не понял: вы едете с ним, а не с нами?
Званцева. Не спеши, Славочка. Я люблю тебя как сына и благодарна за многое, что ты сделал для меня. Но только – как сына…
Званцев. Правильно: тебе будет лучше у нас.
Званцева. Откуда тебе знать, где мне будет лучше. Если я с тобой ностальгировала весь вечер и допустила слабость, дав надежду, то это не значит, что двадцать лет и всё, что с ними связано, перечёркнуто.
Слава. Мама, я взял для нас билеты на послезавтра. Вы будете жить в Рамат Гане.
Званцева. Что я там забыла?
Димон. Бабушка, там живём мы!
Званцев-младший. А чем наша Санта Барбара хуже вашего Рамат Гана?
Званцева. У меня тут, кажется, начинается своя «Санта Барбара». Только я не придуманная героиня сериала, а настоящий живой человек. Укладывайтесь спать. Поздно уже. Я постелила вам в разных комнатах, чтоб не перегрызлись, когда буду спать. Хотя вряд ли я усну теперь. Ложитесь. Завтра я сообщу о своём решении.
Званцева уходит.
Слава. Съели?
Званцев. Кушайте. Не обляпайтесь.
Званцев с сыном уходят.
Димон. Папа, мы зря приехали?
Слава. Первый бой проигран, но это не значит, что проиграна война.
Димон. А зачем нам война? Давай договоримся по-хорошему.
Слава. Войны никто не хочет. Я выразился фигурально. За маму обидно. Бросили её, а теперь приехали: поезжай с нами. А почему с ними, а не с нами? Мы ближе ей.
Димон. Думаю, что наша мама была бы рада, что к бабушке вернулся её муж. Она любила его.
Слава. Лена всех любила. Может потому и угасла быстро, как свеча, отдавшая весь свет и тепло. Ты, наверно, прав: пусть бабушка едет в Америку. И обрести женское счастье. Пойдём спать, сын!
Уходят. Вскоре появляются оба Званцевы.
Званцев. Ну, ты слышал, что они тут наплели? Сделали из меня жупела, чудовище.
Званцев-младший. Папа, может они и правы. Не мы, а они все эти годы были с Надей. Пусть она едет к ним, а?
Званцев. Я увидел её и будто всё снова вернулось.
Званцев-младший. Ты любил Надю, а не маму?
Званцев. Маму я тоже любил, но по-другому…
Званцев-мл. Как это?
Званцев. Потом объясню.
Званцев-мл. Пусть Надя едет в Израиль!
Появляется Слава.
Слава. Правильно! Единственная мудрая мысль, высказанная сегодня в этом доме! Мама поедет с нами!
Званцев. Ссориться пришёл?
Слава. Мириться. Простите. Я в горячке наговорил много лишнего.
Званцев. Ты наговорил много правды – о нас, о Наде, обо мне. Но я не уже не обижаюсь.
Слава. Вы когда уезжаете?
Званцев. Послезавтра. И надеюсь, что не один.
Слава. Понимаю. Я рад за Вас!
Появляется Званцева.
Званцева. А за меня?
Званцев. Надя, ты не спишь?
Званцева. Поспишь тут с вами, драчунами. Чтобы расставить точки над i, я решила сообщить о своём решении сейчас же.
Все. И?
Званцева. Завтра мы все впятером пойдём гулять по городу, сходим в парк, побродим по набережной у Сожа, а потом…
Слава. Мама, не томите!
Званцев. Сто лет не гулял по нашему парку. Он мне часто снится. Будто мы идём с тобой вдоль дворца. Поднимаемся по пандусу, а там нас ждёт запряженная четвёркой лошадей карета. И я увожу тебя на ней.
Званцева. Сон в руку. Я решила принять твоё предложение, Алёша.
Званцев-мл. Урррра!
Званцев обнимает Званцеву. Зять с сыном немного огорчены.
Званцева. Я буду жить с вами на три дома…
Все. Как это?
Званцева. Полгода в Америке, полгода в Израиле, полгода здесь.
Димон. Бабушка, но в году только двенадцать месяцев, не восемнадцать.
Званцева. Мы удлиним год! Смотрите, уже светает. А вы так и не отдохнули с дороги.
Званцев-мл. В самолёте отоспимся!
Званцева. Сейчас я приготовлю завтрак, мы поедим и пойдём в парк. Я сама в нём не была сто лет.
Мужчины обнимают её со всех сторон в плотное кольцо.
***
Та же квартира. Ранее утро. Никого. Появляется Званцева с чашкой.
Званцева. День прошёл как не было. Не наговорились…
Званцев. У Левитанского: не поговорили.
Званцев. Разница с четыре буквы, а какой разный смысл.
Званцев. Ты всегда искала смыслы даже в том, где всё предельно ясно и искать ничего не надо.
Званцева. Это плохо?
Званцев. Иногда – да. У этой палки даже не два конца: с одной стороны – польза, с других сторон – самоедство и мизантропия.
Званцева. Ты всегда был брюзгой. И нисколечки не изменился.
Званцев. Ты так хорошо меня узнала за сутки?
Званцев. Узнала. А может сама стала брюзгой.
Обнимаются.
Званцев. Чемодан собрала уже?
Званцева. Да не чемоданное у меня настроение.
Званцев. Передумала ехать?
Званцева. Сомневаюсь и боюсь… Боюсь покидать дом и город, которые так люблю.
Званцев. Да, город наш прекрасен. Жаль, что каштанов в нём стало меньше. Но осталась та же каштановая аллея у университета, по которой я утром шёл на работу.
Званцева. Одна певица назвала наш город маленьким Парижем. Я с ней согласна. Мне дважды посчастливилось побывать в Париже, но всегда тянуло домой, в любимый город. У нас нет Эйфелевой башни, но зато есть старинный парк и дворец у реки. А ещё наш театр. Уже не помню в каком году мы с тобой ходили на «Мнимого больного», а к ночи у тебя подскочила температура и я не отходила от твоей постели…
Званцев. Я и сейчас болен…
Званцева (потрогала лоб). Температуры нет.
Званцев. Я тоже не хочу уезжать отсюда…
Званцева. Так оставайся!
Званцев. Не могу. В Штатах меня ждут дела, люди.
Званцева. А здесь не ждут?
Званцев. Не знаю. Мы гуляли по городу целый день, и я не встретил ни одного знакомого.
Званцева. Кто-то умер, кто-то уехал, кто-то на работе и по улицам не бродит…
Званцев. Не знаю…
Званцева. Иди спать. Рано ещё.
Звонок в дверь. Званцев уходит открыть дверь и возвращается с почтальоном.
Званцева. Ты принёс мне телеграмму? От кого?
Почтальон. От себя.
Званцева. Вот как? Интересно. И что же в ней?
Почтальон. Здравствуй, бабушка.
Званцева. Ну здравствуй, здравствуй. Что в телеграмме?
Почтальон. Я прочитал её. Я – ваш внук.
Званцева. «Санта Барбара» какая-то, бразильский сериал! И откуда ты свалился на мою голову, «внучек»? Столько лет прожила а и не подозревала, что у меня есть ещё один внук.
Почтальон. Я вырос в детдоме и тоже не знал, что Вы у меня есть.
Званцева. Гм. Любопытно. Чей же ты сын?
Почтальон. Вашей дочери – Лены.
Званцева. Тоже, значит, Званцев. Званцев-Самозванцев. У моей дочери только один сын – Дима.
Почтальон. Нас двое.
Званцева. Не ври! Зачем ты клевещешь на мою дочь?
Почтальон. Зачем мне клеветать на собственную мать? Хотя я сначала видеть её не хотел, ненавидел. Родила-то она двойню – меня и Диму. Но на меня в роддоме написала отказ, а Диму забрала с собой.
Званцева. Зачем ей было обманывать меня, всех? Уходи, самозванец! Немедленно покинь мой дом!
Почтальон. Я покину. Но прежде выслушайте меня…
Званцева. Не хочу ничего слышать!
Почтальон. Боитесь, что я запятнаю светлый образ дочери? А чем Вы лучше меня, если поставили ей ультиматут: либо Вы, либо ребёнок. Она даже побоялась признаться, что родила двоих. Я говорил с врачами в роддоме, один из них помнит ту историю и рассказал, как мама плакала, едва вены не резала, но всё-таки написала отказную. Не из любви к Диме, а из-за того, что боялась матери, Вас.
Званцева. Ври да не завирайся. Почему же она от двоих не отказалась?
Почтальон. Один лучше, чем ни одного.
Званцева. Попрошу покинуть мой дом и забыть сюда дорогу!
Почтальон. Я уйду. Но сможете ли Вы жить спокойно?
Званцева. Уходи!
Почтальон уходит. Званцева садится за стол, сидит опустив голову. Появляются Званцев и зять с сыновьями. Все чемоданами.
Званцева. Вы уже уезжаете? У вас же самолёты только днём.
Званцев. Уезжаем. Прощай, Надежда.
Слава. И нам пора. Прощаться не будем.
Званцева. Вы всё слышали?
Званцев. Слышали…
Званцева. Ему вы поверили, а мне – нет?
Званцев. Мы тоже, видимо, самозванцевы в твоей жизни. Не будем тебе мешать.
Званцева. Постойте. Я всё объясню.
Званцев. Нам всё понятно без объяснений.
Все уходят. Громко хлопает входная дверь.
Званцева падает на стул.
Званцева. Опять одна. Слава говорил, что Леночка перед смертью что-то говорила о втором сыне. Все подумали, что она бредит… (Берет трубку телефона, набирает номер). Алло, почта? У вас такой молодой интересный почтальон работает? Он мне вчера и сегодня телеграммы приносил… Уволился? Когда? Вчера? Простите. (кладёт трубку) Ну вот и всё…Так и надо мне. Поделом. Я тогда Леночку чуть из дома не выгнала. Молодая, без образования, без мужа, а в подоле принесла…Дура, дура, дура я! Не хотела, чтоб дочь повторила судьбу моей матери. Я сама росла без отца. Без роду, без племени… Обрубила все ветки собственной рукой. Теперь ко мне никто не приедет. Очерствела я, наверно. Все ушли, а у меня ни слезинки на глазах. Только горький комок в горле.
Звонок в дверь. Званцева вскакивает.
Званцева. Вернулись?
Открывает дверь, На пороге – все и почтальон.
Званцев. Мы догнали твоего внука у подъезда, уговорили вернуться. Не выгонишь?
Званцева. Вас? Нет.
Званцев. А его?
Званцева. И его.
*Звучит песня «Не поговорили» в исполнении Е.Камбуровой