Всю жизнь мечтал он о камнях Милета
И, наконец, ударился об это!
(И. Якобсон «На падение NN со ступеней Милетского амфитеатра»)
В советские времена ежегодный летний отпуск был, пусть небольшой, но роскошью. В начале каждого года составлялся график отпусков. Составлялся таким образом, чтобы не дезорганизовать бесперебойную работу производства, учреждения, заведения… Понятно, что при соблюдении этого естественного условия обеспечить всех желающих летним отдыхом было практически невозможно. Поэтому любители зимы и зимнего спорта ценились особо ;.
Конечно в НИИ (а ЛНИРТИ, в котором я тогда работал, относился именно к этому типу учреждений) удовлетворить «летнюю потребность» было куда легче, чем, к примеру, в сталелитейном цеху, но все же каждый год кто-то оставался недоволен выпавшим ему месяцем. Да-да, именно месяцем, ибо по какой-то неведомой мне причине (скорее всего, просто для минимизации работы бухгалтерии по оформлению этой процедуры) разбить свой отдых на части было очень трудно. Даже когда я стал «остепененным» старшим научным сотрудником и смог (первый и последний раз) использовать причитавшуюся таким персонам привилегию: 42 дня оплачиваемого отпуска, – я вынужден был, как ни старался, взять его единым куском.
Сам я ни разу не был обделен летним отдыхом по одной простой причине: при составлении графика право первоочередного выбора среди сотрудников примерно одинаковых должностных обязанностей предоставлялось тем, у кого имелись дети дошкольного и школьного возраста. А наш с Ниной старший сын Илья появился на свет, когда мы еще учились в институте. Так что каждое лето мы брали сына (а в последние годы СССР и двух сыновей) и отправлялись куда-нибудь к Черному морю, в Прибалтику или, «на крайняк», в Ленинградскую область, где снималась какая-нибудь дача. Чаще всего мы с женой делали это по очереди, чтобы «закрыть» два месяца летних каникул (третий месяц летних каникул оставался за бабушками и дедушками). Но иногда удавалось, увеличив нагрузку на старшее поколение, «оттянуться» семьей в полном составе – это было здорово!
Путевки в санатории, дома отдыха, на турбазы были дешевы. Но выдавались они профкомами предприятий с учетом «заслуг», к числу которых относились стаж работы (в последнюю очередь), должность и личные связи с председателем профкома (пожалуй, это было даже важнее должности, если ты не директор или главный инженер). Так что за 12 лет работы в ЛНИРТИ я отдыхал таким вот «организованным образом буквально пару раз, причем далеко не в самых комфортабельных местах.
Купить путевки («заказать отель» в нынешней терминологии, чтобы молодые читатели смогли провести, пусть неточную, но все же аналогию с тем, как обстоят дела сейчас), минуя профком, нам было не по карману, да и мест свободных никогда не было, если, разумеется, нет «блата».
Но мы отнюдь не были удручены таким положением дел. Мы были молоды, энергичны и, честно говоря, сами отдавали предпочтение «дикому» отдыху. Отдыхать «дикарем» означало либо приехать в какой-то заранее спланированный курортный город или поселок, например, крымскую Ялту, эстонскую Эльву или там северокавказское Лазаревское, и снять там комнату, веранду или, на худой конец, койку под виноградной лозой – «мягкий» вариант «дикарства». Классические же «дикари» предпочитали не тратить время на унылое валанданье по жарким улицам в поисках сомнительных удобств съемного жилья, а вести с собой свое собственное, сиречь палатки. Любители самого экстремального варианта назывались уже не дикарями, а туристами. Они жили в таких же палатках, но каждый день передвигали их на новое место с помощью пешего или же водного транспорта (предпочтение отдавалось байдаркам и плотам). Моя нынешняя жена Галя в то время предпочитала в качестве отдыха байдарочный вариант.
Мы же с Ниной стали сначала умеренными «дикарями», а вскоре и классическими. Несколько лет подряд мы вывозили детей на отдых в Крым, сменяя друг друга. Естественно, ездили не поодиночке: первый раз – с большой компанией, в которой детей от 3 до 7 лет было больше, чем взрослых, а потом – с еще одной двумя парами родитель/ребенок. Самым любимым местом стал Симеиз, а точнее расположенный с ним рядом заповедник Голубой Залив, где ставить палатки было строго-настрого запрещено, в связи с чем главной опасностью для нас были местные егеря и… ежики. Почему ежики? Да потому что ночью они приходили полакомиться нашими запасами, а животные это очень громкие, причем их топоток чрезвычайно напоминает человеческие шаги. То есть по ночам мы частенько просыпались от ложной тревоги: егерь на подходе! ;
Проснувшись однажды утром в время нашей первой поездки, наша компания выползла из леса, укрывавшего палатки, и обнаружила на соседней поляне идущую полным ходом киносъемку. Киношники построили из соломы сказочную деревню, которую украшало небольшое чучело дракона.
По все тем же соображениям безопасности мы держались подальше от съемочной площадки. Зато, когда через пару дней киношники уехали, детки наши вволю порезвились в брошенной деревне! Через два года мы офигели, увидев «нашу» деревню в лучшем фильме Александра Митты (да и вообще одном из лучших, на мой взгляд, советских фильмов) «Сказка странствий».
На другой год, как раз во время нашей с Ниной «пересменки», Симеиз накрыла ночная гроза. Всю ночь ветер гонял тучи над Голубым Заливом. Пошел сель. Мы промокли до нитки, хотя брезентовые жилища держали удар. Дело в том, что наша подруга закрепила пару оттяжек своей палатки, в которой спала маленькая дочь, за огромный гранитный валун, в полтора человеческих роста вышиной, а его потоком начало сносить вниз по склону. Пришлось выскочить под проливной дождь, чтобы помочь ей рубить не отцепляющиеся оттяжки. Слава Богу, справились.
Когда следующим утром мы вышли навстречу ласковому крымскому солнцу, то обнаружили, что прикрывающий нашу палатку вековой дуб затормозил покрышку от камаза, которую снесло с трассы, отстоявшей от нашего лагеря примерно на километр. Если бы не это благословенное дерево, от нас с Ниной и Ильей остались бы кровавые лепешки.
Спустившись к морю, мы обнаружили в нем утонувшие машины, которые снесло с прибрежной парковки. К счастью, спавшие в них автомобилисты успели выскочить.
Это был единственный день, который мы целиком провели на открытом месте, разложив на просушку выдававшие нас с головой туристические принадлежности, и нам был не страшен ни черт, ни даже самый лютый егерь.
Конечно, Симеиз был не единственным местом, где мы бросали свои кости. Как-то мы с Ильей, которому тогда было семь, вместе с другом Андреем Антоновым и его пятилетним сыном Максимом, решили, что мы в этом году расположимся в Новом Свете, что под Судаком – хотелось освоить что-то новенькое. Переночевав под стенами знаменитой Генуэзской крепости, в которой как раз тогда начались реставрационные работы (мой друг, замечательный поэт Ванечка Дорофеев заметил, что это, видимо и есть пресловутый ассиметричный ответ на американскую программу «звездных войн»), мы отправились на предполагаемое место стоянки. Но, вопреки заверениям знакомых питерских «дикарей», нам в Новом Свете не понравилось, и мы решили перебазироваться в совхоз Учкуевка под Севастополем, где в режиме «мягкого дикарства» снимал комнату вышеупомянутый Ванечка со женой, дочкой, кузиной жены и малолетним племянником.
Там мы поселились прямо возле местного пляжа под палящим солнцем. Каждый вечер к нам в гости приходил энтузиаст «культурного питья» Дорофеев и устраивал дегустацию нового сорта крымского вина, а каждое утро жительницы Учкуевки выносили на пляж ведра с фруктами – на продажу отдыхающим. Нам с Андреем они продавали их минимум вдвое дешевле, чем всем остальным, параллельно проклиная наших беспутных жен, бросивших детей с мужьями. Жены наши были ни в чем не виноваты (хотя, вернувшись в Питер, я обнаружил, что по крайней мере мою винить было за что ;), это была взаимная договоренность, позволявшая подольше подержать детей на море, но мы дальновидно не возражали – жаль было терять скидки ;.
Теплые чувства к нам испытывали не только торговки фруктами, но и милиционеры, которые, зачищая пляж от палаточников (а желающих провести там хотя бы пару ночей было немало), не трогали несчастных брошенных отцов. А когда у Ильи поднялась температура (редкий случай простуды с одновременным перегревом) администрация совхоза вызвала на пляж машину скорой помощи.
Так мы на своем опыте убедились в справедливости дотоле чисто теоретических сведений о том, как выгодно быть одиноким мужчиной с маленьким ребенком ;.
Пару раз, чисто для разнообразия, мы изменяли Крыму с северокавказским побережьем Черного моря. Впервые это произошло, когда у нас был еще только один ребенок, в компании с семьей все того же Андрея Антонова. Проведя чуть меньше двух недель на стоянке возле поселка Бета, расположенного между Геленджиком и Туапсе, все взрослые страшно заскучали. Не развлекал уже даже наглый енот, приходивший каждую ночь воровать еду, а точнее, грабить туристов, потому что даже застуканный на месте преступления, он не бросал добычу в панике, а продолжал одно лапой есть суп, второй отмахиваясь от его хозяев ;.
И тогда было принято решение сниматься с места, чтобы принять предложение моего студента из отраслевого Института Повышения Квалификации, где я вел курс логического моделирования, Олега Гаспаряна. На перекладных (катерами и автобусом) наша шестерка (две женщины, двое мужчин и два мальчика, восьми и шести лет) добралась до Сочи. Проведя день в этом душном городе (никогда его не любил), мы с боем добыли билеты на тбилисский поезд. Ночь – и мы уже в Тбилиси. Правда, мягко говоря, не совсем здоровые, так как употребление воспетой Гребенщиковым «железнодорожной воды» подарило нам массовую дизентерию. Те, кого болезнь накрыла не сразу или не так яростно, сумели все-таки осмотреть чудесный старый Тифлис, испробовать воды Лагидзе и съесть настоящие хачапури. Но бедная Нина Антонова, у которой была температура около 39, пролежала весь день на скамейке ЦПКиО имени Сталина (поезд на Ереван уходил только вечером).
По приезде в столицу Армении нас встретил Олег, в квартире которого мы прожили несколько дней до полного и всеобщего выздоровления, попутно осматривая этот замечательный розовый город, а заодно Гарни и Гегард. А потом начался наш Великий Армянский Поход, маршрут которого проходил вдали от популярных туристических достопримечательностей. Чего только мы не увидели за эти десять дней: и великолепный Татевский монастырь, и естественный Чертов мост над горной речкой Варатан, в бочаге которой мы купались два дня, и пещерный город Хндзореск, единственное место на территории Армении, ни разу не покоренное захватчиками, и жаркий Кафан…
Передвигались мы, в основном, автостопом, в кузовах грузовиков. Причем после того, как мы выбрались из Еревана, с нас ни разу не взяли денег за проезд, а если мы их предлагали, настойчиво просили не обижать. Вообще гостеприимство сельских армян было поразительным! В одном селе нас отговорили ставить палатки, открыли школьный класс и нанесли туда вкуснейших яств и напитков. Как-то посреди кромешной ночи мы добрались до городка Горис и наконец-то нащупали ровную лужайку с мягкой травой, где радостно установили палатки. Выползши из них на следующее утро, мы обнаружили весьма недружелюбно настроенную местную публику, недовольную тем, что, оказывается, мы расположились посреди городской площади прямо под памятникам воинам, погибшим в Великую Отечественную. Тем не менее, как только мы извинились и поспешно свернулись, враждебность сменилась привычным гостеприимством, и нас разобрали по окрестным квартирам, дабы накормить завтраком. Вообще, стоило нам пройти возле какого-то костра (а армяне при первой возможности стараются устроить пикник), как нас буквально хватали за руки и усаживали к огню, чтобы съесть очередной хоровац (армянский шашлык) и выпить тутовой водки. Кончилось все тем, что когда в последний день путешествия мы вынуждены были встать в 5 утра, чтобы успеть на автобус, а наши женщины сказали, что без завтрака они с детьми никуда не пойдут, и разгорелся жаркий спор, шестилетний Максим прервал его словами: «Хватит ругаться. Видите, там внизу костер – пошли, поедим». ;
Но передвигались мы не только автотранспортом. Часть пути проделали пешком. Вспоминается эпизод, когда мы решили срезать часть маршрута, и через час обнаружили, что передвигаемся по узкой тропе на краю восьмисотметровой пропасти. И это с тремя детьми в возрасте от шести до восьми лет, без туристического снаряжения, даже без нормальной спортивной обуви. Пару километров я передвигался с тремя рюкзаками (своим, жены и сына), свободной рукой страхуя Илью. Андрей и Олег делали примерно то же самое. Когда за 4 часа мы прошли около 3-х километров, решили сделать привал, который продлили и на весь следующий день. Вот уж срезали! Через несколько дней мы столкнулись с горной «двоечкой» (поход второй категории), руководитель которой сказал, что местная федерация туризма строго-настрого запретила им передвигаться по пройденному нами участку ввиду недостаточной квалификации туристов второй категории ;.
Что-то я слишком разлился, рассказывая про этот поход. Впрочем, неудивительно, ибо он так и остался у меня самым ярким впечатлением советского периода жизни. А ведь ярких впечатлений было немало! Немаловажно и то, что именно после Армении у нас появился второй сын ;.
Думаю, приведенных выше примеров достаточно, чтобы представить, как мы проводили отпуска во времена СССР. Надо ли говорить, что к этому летнему периоду мы готовились весь предыдущий год.
Копили деньги на авиабилеты. Говорят, что они были дешевы по сравнению с нынешними временами. Я так не считаю: 30 – 40 рублей (цена полета в южном направлении) на человека были для нашего бюджета огромной нагрузкой. Железнодорожные билеты были вдвое дешевле, но мы старались летать – жалко было тратить несколько дней на дорогу вместо того, чтобы провести их на море.
Весь год собирались необходимые продукты: консервы и крупы. Мы знали, что на месте мы сможем покупать только овощи, фрукты, молоко и хлеб. Мясных консервов и гречки не было и в питерских лабазах. Поэтому в течение года мы дрались на работе за каждый продуктовый заказ, содержащий хоть что-нибудь из предварительно составленной летней раскладки. Если заказ удавалось выиграть (чаще всего они разыгрывались между сотрудниками посредством жребия), то его содержимое откладывалось в дальний угол буфета, и трогать его было строжайше запрещено!
Посредством таких поездок, плюс нечастые командировки в разные города, плюс поездки на выходные в близлежащие города прибалтийских республик, плюс мой детско-юношеский опыт, когда мои родители каждый год выбирали новое направление, то в Белоруссии, то в Прибалтике, то на Украине, я неплохо изучил европейскую часть СССР. Что уж говорить о моей нынешней жене Галине, которая по долгу службы (а она занималась защитой растений) объездила всю страну от республики Коми до Таджикистана, от Калининграда до Сахалина.
Но всем нам страстно хотелось увидеть и то, что находится за ее пределами. Долгое время это было несбыточной мечтой. Железный занавес уже слегка приоткрылся, но евреев вообще выпускали крайне неохотно (что бы теперь ни говорили, но государственный антисемитизм в позднем Союзе присутствовал в полный рост, и не очень-то слабый, во всяком случае о пятипроцентной норме приема в ВУЗы я знаю не понаслышке, да и об ограничениях при приеме на работу – тоже), а мое положение дополнительно осложнялось работой в секретном институте, предполагавшей допуск, пусть в моем случае жалкой третьей категории, но все же, все же. Из нашего ЛНИРТИ посетить другие страны имели право (и пользовались им) только директор, его заместители и начальники ведущих отделений. И даже в их случае это была хлопотная процедура.
Во-первых, пока ты не вернешься из социалистической страны (Польша, Чехословакия, оптимальной для первой поездки считалась Болгария), тебя не выпустят ни в капиталистическую (интересно, что Югославия, на уроках географии относившаяся к соцстранам, в смысле туризма приравнивалась к цитаделям капитализма), ни даже в развивающуюся страну типа Египта. Во-вторых, перед каждой загранпоездкой надо было пройти комиссию райкома партии, на которой старались выяснить твою политическую благонадежность с помощью вопросов типа, кто является генеральным секретарем компартии в стране предполагаемого посещения. В третьих, во время загранпоездки разрешалось передвигаться исключительно группами не менее трех человек, среди которых обязательно был, как минимум, нештатный сотрудник ГБ (он же сексот, он же стукач). Надо заметить, что никакие из этих мер не могли на 100% предотвратить побегов с просьбой политического убежища.
Впрочем, по упомянутым выше причинам я рассказываю все с чужих слов. Для того, чтобы понять ситуацию (заодно получив наслаждение от классной прозы) лучше воспользоваться повестью Юрия Полякова «Парижская любовь Кости Гуманкова».
Положение с загранпоездками начало меняться только во второй половине Перестройки. Выездные визы стали выдавать гораздо легче, да и государственный антисемитизм пошел на спад. Первой из моих знакомых ощутила это Нина, которую ее предприятие послало в Болгарию на курсы по компьютерным сетям (насколько я помню, дело было в 1988-м году). Правда, она еще проходила для этого пресловутую комиссию райкома, но по ее словам, это уже была, скорее, формальность. Члены комиссии задавали обязательные вопросы с какой-то внутренней усмешечкой, типа: «Да мы же все понимаем, но надо». Надо заметить, что такое отношение присутствовало у многих (не у всех) знакомых мне партийных функционеров, не говоря уже о простых гражданах, еще в брежневские времена, и оно постепенно нарастало, усиливая интенсивность и увеличивая число носителей, от года к году. Из Болгарии Нина привезла диплом сетевика и чемодан книг на русском языке, которые в Питере можно было купить только втридорога на черном рынке: Булгакова, Кафку, Ивлина Во…
А в следующем году мой друг Сережа Артюшков, благодаря которому, как я рассказывал, будущий «КОМПАС» получил свой первый заказ, без каких-либо проблем получил разрешение на гостевое посещение США, куда его пригласил эмигрировавший ранее посредством фиктивного брака известный ныне американский писатель Михаил Иоссель. После двух месяцев «гостевания» Сереге без особого труда предоставили политическое убежище. Странное было время! – отношения со Штатами были лучше, чем когда-либо, да и свобод в нашей стране было небывалое прежде количество, а убежище все еще предоставляли. Инерция…
Сам я впервые оказался за рубежом в возрасте 35-ти лет в 1990-м году весьма неожиданно. В этом сезоне команда объединения «Русь» (организационная фикция, куда, помимо нашего ЛНИРТИ, вошли, по-моему, еще ВНИИРА и «Авангард») приняла участие в первенстве Ленинграда по КВН среди производственных коллективов. Призом за первое место была путевка на 20 человек в Югославию и Румынию. За второе место причиталась поездка в Болгарию, а за третье – в Среднюю Азию.
Хотя наш коллектив и представлял целое объединение, но входила в него исключительно наша ЛНИРТИйская тусовка. Надо заметить, что за последние на тот момент 10 лет в Институте утвердились очень сильные юмористические традиции. На ежегодных турслетах конкурс самодеятельности неизменно дарил аж несколько очень смешных и остроумных капустников. Из этих турслетов сейчас уже ничего толком не могу вспомнить. Запал только привязчивый куплет из песенки на мотив «Российского соловья», принадлежащий перу капитана нашей команды Михаила Асатановского, лучшего, на мой взгляд, капитана во всесоюзном масштабе, не получившего широкой известности только по несчастливому стечению обстоятельств:
Из полей доносится: «Налей!»
Из палаток слышится: «Мне тоже».
Этой ночью розовый портвейн
Подружиться нам с тобой поможет.
Короче, команда у нас была сильная и заслуженно претендовала на хорошее место. Тем не менее, лучшие шансы были у команды «Сатурн», состоявшей сплошь из профессиональных КВНщиков. У нас тоже играл один профессионал: Саша Гурович, реальный сотрудник ЛНИРТИ, тем не менее выступавший за целый ряд сильных студенческих команд и даже снимавшийся пару раз у Маслякова. Но у нас такой был один, а в «Сатурне» – все 6 или 8 человек. Кстати, малочисленность этой команды была причиной дополнительной к ней благосклонности членов жюри, состоявшего, по большей части, из членов райкома комсомола, рассчитывавших своими телами закрыть бреши в «призовой двадцатке».
Короче, полуфинал, в котором жребий свел нас с Сатурном», мы с треском проиграли. Пришлось пробиваться через утешительную игру. Пробились. В финале предстояло играть с тем же «Сатурном» и еще двумя командами. Мы понимали, что выиграть будет крайне трудно, практически невозможно. И я предложил привлечь к подготовке своего приятеля Алексея Бураго, до театрального института тоже работавшего в ЛНИРТИ, но на тот момент уже имевшего статус молодого перспективного режиссера, окончившего ГИТИС по классу Петра Фоменко (сейчас Леша уже американский режиссер, пусть не самый знаменитый, но его бродвейские премьеры получают весьма благосклонные рецензии). Кстати, в ГИТИС Алексей поступил, представив на экзамен по письменной режиссуре сценарий поставленного им в ЛНИРТИ любительского спектакля «Жук в муравейнике», где я исполнял роль Экселенца (играя, на мой взгляд, просто отвратительно) ;. Афиша этого спектакля до сих пор украшает стены нашей с Галей квартиры.
Несколько смущало, что романтический Бураго из любого сюжета ухитрялся сделать мистический спектакль. Понятно, когда он «так видел» «Фандо и Лиз» абсурдиста Арабаля, с упомянутым «Жуком в муравейнике» тоже можно было смириться (что-то подобное чувствуется и в самой повести Стругацких), но когда мы увидели абсолютно мистическую трактовку автобиографической повести Рекшана «Кайф», рассказывающей о зарождении питерского рока, я был поражен! Впрочем, и этот спектакль был очень хорош! Но с КВН-то мистика никак не совместима.
За 300 рублей, выделенных дирекцией Института из «безлюдного фонда» (термин, которым обозначались непредвиденные расходы), сумма более чем значительная для молодого театрального деятеля, Леша наступил на горло собственной песне и сделал все, необходимое для завоевания первого места, хотя и считал, что КВН – это профанация искусства. Я уверен, что своей победой в финале мы обязаны, в первую очередь, Алексею и нашим болельщикам, создавшим в зале дикое давление на материально заинтересованное в нашем поражении жюри.
Нет, конечно, тексты у нас были всегда неплохи, ответы на разминке достаточно остроумны, а Миша Астановский в конкурсе капитанов всегда блистал! Но «Сатурн» в целом был никак не хуже. Да и занявшая третье место «Светлана» (редкий случай – оба ее лидера были девушками) отставала не намного. Так что двумя соломинками, сломившими спину верблюду соперников, стали именно постановка Алексея и поддержка болельщиков!
Даже после победы мы вовсе не были уверены, что разрешат поехать всем 18-ти заявленным членам команды (2 места все же пришлось уступить райкому: хотя времена уже были совсем несоветские, но все же простых граждан еще полагалось контролировать), которые обладали третьей, а то и второй, степенью допуска к секретным материалам. Однако, разлившаяся в воздухе свобода повлияла и в этом деле. Разрешение на выезд получили все без исключения, причем даже без прохождения пресловутой комиссии.
Так я в первый раз пересек границу СССР. Впрочем, тогда эта процедура не произвела на меня особого впечатления по нескольким причинам. Во-первых, мы ездили по групповой визе и внутренним паспортам. Во-вторых, мы пересекали границу на поезде «Москва – Берлин». В результате, таможенный досмотр и проверка паспортов коснулись только руководителей группы. В-третьих, и в-главных, во время поездки мы были перманентно пьяны, начав празднование еще в поезде «Ленинград – Москва».
Зато сама Югославия, а точнее, Сербия, так как в маршрут входили исключительно сербские города, сразу дала нам понять, почему ее приравнивают к капиталистической стране. Бассейны, где за умеренную плату можно было провести целый день безо всяких справок, супермаркеты, в которых литровая «боча» (бутылка) вина стоит отнюдь не в 2 раза дороже такой же поллитровой, рынки, на которых любой желающий может продавать, что угодно… – все это было для нас в диковинку.
Кстати, о продаже чего угодно. По остававшемуся от советских порядков правилу нам поменяли на поездку только по 100 долларов (владение валютой все еще оставалось вне закона). В путевку входило трехразовое питание, но все равно сумма была предельно мала. Я был далек от коммерческих утех, и посему захватил с собой только несколько юбилейных рублей, которые легко обменивались на доллар каждый. Но мои сокомандники, предварительно выяснив спрос, запаслись товаром и потратили за рыночными прилавками немало времени. Вопреки полученным сведениям, ушанки продавались отнюдь не слету, а вот сорокакопеечные «кокошки» (заводные механические курочки) приобретались сербами по доллару весьма охотно ;.
Подрабатывали не только торговлей. Уличный концерт на главной улице Белграда позволил напоить всю команду пивом «от пуза». Наше собственное безудержное веселье без заранее продуманной программы принесло неплохой доход. А в финале поездки музыкант команды Витя Ефремов загнал даже столь полезный в таких выступлениях саксофон.
Сами же Сербские города оставили довольно бледное впечатление, за исключением, пожалуй, Ниша. Зато Румыния во всех планах оказалась прямой противоположностью Сербии. Красивейшие пейзажи, обалденные трансильванские замка, роскошные дома Констанцы… И жуткий развал – на улицах румынских городов мы были постоянно обуреваемы страхом, что нас немедленно, если не убьют, то ограбят. Уезжая из гостиницы на экскурсию, мы непременно оставляли двух дежурных: опасались кражи прямо из номеров. Говорят, сейчас в стране все по-другому, но тогда, прибыв в раздолбанный советский Кишинев, мы ощутили себя в цитадели чистоты и порядка.
В следующий раз я попал за границу только в 1995-м году, когда устав от непрерывной пятилетней пахоты без выходных и отпусков, мы с Ниной решили взять четырехдневную путевку в Стокгольм. Собственно на Стокгольм отводилось только 2 дня. Еще один день уходил на передвижение по маршруту Питер – Турку, где осуществлялась посадка на паром, с небольшой экскурсией по Хельсинки. И день – на возвращение из Турку.
Конечно, нас потряс гигантский паром «Силья лайн» с его танцзалами, ресторанами и бутиками, безумно понравился Стокгольм, который я до сих пор считаю одним из красивейших городов мира. Но главное впечатление произвело пересечение границы. На паспортном контроле вдруг всплыли давнишние мысли, что мне никогда не бывать за пределами СССР. И когда пограничник с кивком вернул мне паспорт, я вдруг испытал сильнейший кайф, почти оргазм. Надо сказать, что с тех пор я несчетное число раз проходил паспортный контроль на выезде из России, но до сих пор я каждый раз испытываю это чувство, пусть уже не в такой острой форме. Это обязательная часть удовольствия от поездки – совсем, как в старом еврейском анекдоте «Возьми в дом козу» ;.
Теперь мы отдыхаем практически всегда за границей. Никогда не берем целый месяц отпуска. В лучшие времена мы с Галиной два раза в год проводили на каком-нибудь курорте и еще раз – другой совершали вояжи по каким-нибудь европейским городам. После захвата Крыма и последовавшего обвала рубля, мы не можем позволить себе столь частых поездок, но все же раз – два в году куда-нибудь выбираемся.
Двухнедельный срок мы считаем оптимальным по нескольким причинам. Во-первых, после 10 – 15 дней отпуск начинает приедаться (в советский период месячных отпусков я чаще всего ощущал во время второй половины отпуска неодолимое желание вернуться к работе). Во-вторых, если уехать на меньший срок, то частенько не хватает нескольких дней «для полного счастья», да и жаба поддушивает: стоило ли платить за перелет всего лишь на неделю? В-третьих, дробление отпускного месяца пополам позволяет окунуться в море не только летом, но и в разгар зимы. О, эта прелесть мгновенного перехода из мороза в жару, практически недоступная советским людям, зато оцененная по достоинству многими россиянами, начинающими избавляться от зимней одежды еще в залах Шереметьево или Пулково! Кстати, как-то раз мы стали свидетелями конфуза, когда внезапно вместо положенного «рукава» самолет стали загружать через автобус. Один из туристов, скоропалительно разоблачившийся до футболки с шортами, оказался со всеми на двадцатиградусном морозе. Спасли парня только принятый в изобилии виски и солидарность попутчиков, зажавших его в кольцо и согревавших своим теплом. Ну да речь не об этом.
Как правило, мы берем путевки. Но в США (в одиночку), в Баварию (с Левой) и Израиль (один раз с Ниной, а один с Галей) ездили в гости к живущим там друзьям. Один раз я объездил Турцию с нашей автотуристской компанией, которая съезжается в заранее обговоренное место из разных стран мира, арендует там машины и проделывает несколько тысяч километров, стараясь не пропустить ни одной достопримечательности и ночуя в палаточных кемпингах. Это чрезвычайно увлекательно (в той же Турции мы получили массу впечатлений, недоступных рядовым туристам), но тяжело. Поэтому мы с Галей еще пару раз совершили с этой компанией «ближние» туры по Тверской и Псковской областям, а потом решили, что для интенсивного сайтсиинга и палаток мы уже староваты.
Это не значит, что во время отдыха мы исключительно валяемся на пляже или возле отельного бассейна. Долгое время мы соблюдали пропорцию «день пляжного отдыха / день в поездке». Теперь это соотношение, скорее, два к одному. Но все же нам удалось увидеть довольно много.
Долго и неинтересно перечислять места, в которых мы побывали. Тем более, что из экономии мы следуем по самым стандартным туристическим направлениям. Попытаюсь только подытожить свои впечатления и воспроизвести несколько самых ярких из них.
Есть города, которые покоряют своей красотой. Кроме Санкт-Петербурга, для меня это, в первую очередь, Венеция, а затем Стокгольм, Прага и Барселона.
То, как прекрасна Венеция, понимаешь даже не на обсаженной с утра до ночи голубями и туристами площади Сан-Марко. Лучше всего прогуляться пешком через главный остров от вокзала Санта-Лючия до порта. Не поленитесь!
Барселона – это, прежде всего, Гауди, но не только, не только…Хороши и районы «квадратно-гнездовой» застройки. Часами можно сидеть на скамеечке бульвара Пассейг-де-Грасия и любоваться окружающими зданиями.
Барселона представляется мне не только прекрасным, но и удобным для жизни городом, что называется, «моим городом» – не такое уж и частое сочетание. Помимо Барселоны и, конечно же, родного Питера, у меня к таким городам относятся только такой разнообразный Рим и, как ни странно, Нью-Йорк (каковым я считаю исключительно Манхеттен). Стоя на любом перекрестке этого одного из самых уродливых известных мне городов (в уродстве с ним может посоревноваться разве что современная Москва), ты постоянно ощущаешь себя «в своей тарелке».
Лучшая страна для отдыха – Таиланд. Там хорошо оттягиваться и есть, что посмотреть. Впечатления от Таиланда не будут полными без купания в реке Квай. Кажущаяся неторопливой издали, она несет купальщика теплым течением с виду мутной, а на самом деле чистейшей, воды так, что ему даже не надо шевелить руками и ногами.
Самые интересные страны – Израиль (чемпион мира по количеству исторически значимых артефактов на квадратный сантиметр, а также по плотности разных природно-климатических зон) и Турция, в которой только и можно осознать, чем была древняя Эллада. Легенды древней Греции Куна оживают в Турции куда интенсивней, чем собственно в Греции. Нужно только не ограничиваться привычным современным российским туристам анатолийским побережьем, а проникнуть в глубь страны: в Каппадокию, в Междуречье, где берут свои истоки Тигр и Евфрат, к подножью Арарата…
Тем не менее, самые красивые руины (да не такие уж это и руины) можно увидеть не в Турции, а в страшно нищей Камбодже. Это знаменитый Ангкор-Ват. Мы познакомились с людьми, которые уже много лет подряд приезжают в это место и каждый раз находят в этом храмовом комплексе, отдельные сооружения которого удалены на несколько десятков километров от центра, что-то новое. Надо заметить, что Европа и Америка при всем своем многообразии – это целиком привычный нам мир. Не слишком отличается в этом смысле и Северная Африка. А вот Юго-Восточная Азия – это словно другая планета!
Не примените съездить на Кубу. Правда, сейчас там начались политические и экономические преобразования, и я не знаю, в какой степени вы сможете получить те же впечатления, то и мы с Галиной. Тогда, в 2009-м это было путешествие «два в одном»: в пространстве и времени одновременно. Очень прикольно было ощущать себя американским туристом в СССР двадцатилетней давности ;.
Мы с Галей – гастротуристы, и не стыдимся этого. Долгое время гастрономическим раем для нас был все тот же Таиланд, превосходящий в этом для любителей остренького даже изысканные кухни Франции и Италии. Но только до тех пор, пока мы не провели две недели во Вьетнаме! Там есть все то же, что и в Таиланде, за исключением, разве что, том-яма, и еще много чего дополнительного: и черепахи, и змеи, и страусы, и крокодилы… Все это на каждом углу и по очень щадящей цене. Где еще мы могли ежедневно объедаться восхитительными устрицами по 5 - 6 долларов за дюжину?!
Я ни слова не сказал о сотнях прекрасных и прикольных мест, в которых удалось побывать. На это не хватит у меня ни бумаги, ни терпения. Скажу в завершение только, что у словосочетания «природные красоты» есть синоним, и звучит он «Плитвицкие озера». Будете в Хорватии – не пропустите.
Как я уже писал, в подавляющем числе случаев мы по своей лени не подбираем маршруты и отели самостоятельно, а пользуемся услугами турагентов. Последние годы в качестве такового выступает исключительно наша подруга Наташа Кондрашова, которая выполняет свои функции с реальной заботой о каждом туристе. У ее клиентов практически не возникает тех трудностей, о которых так часто сообщают в новостях: ни с проживанием, ни с самолетами. Но до того, как мы с ней познакомились, были испробованы самые разные турагентства. Впрочем реальные неприятности мы пережили только раз.
Соблазнившись скидкой, мы с Галей приобрели путевки на автобусную экскурсию «галопом по Европам»: Хельсинки – Стокгольм – Кельн – Дюссельдорф – Париж – Амстердам – Брюссель – Брюгге. Но посмотреть сумели только Германию, так как по пути из Дюсселя в Париж были высажены из автобуса и отправлены самолетом назад в Питер.
Дело в том, что при посадке руководителем группы нам всем представился импозантный тридцатипятилетний красавец Андрей, который впоследствии оказался удивительно необразованным парнем, ничего не знающим ни о географии, ни о истории стран, через которые пролегал наш маршрут. Впрочем, похоже, кое-какое образование у него все же было, а именно, какие-то «курсы продвинутых лидеров», из числа тех, где учат не сомневаться в себе и манипулировать окружающими.
Андрей оказался не просто групповодом, а владельцем как турагенства, так и туроператора, организовывавшего поездку (что характерно, бизнес он получил посредством удачного брака с его создательницей). Как впоследствии нам рассказывала директор его немецкого отделения Бронислава, с которой у нас мгновенно установились самые дружеские отношения, она долго уговаривала Андрея послать в первый тур опытного экскурсовода, но на все получала ответы типа: «Хорошо делается только то, что делаешь сам», – и: «Деньги есть, значит все проблемы решу». Решить он не смог даже простейшую проблему смены туалетной кассеты, не говоря уже о массе остальных. В сочетании с его отношением: «Туристы – не клиенты, а гости, пришедшие в дом к полновластному хозяину», – это привело к тому, что на выезде из Дюссельдорфа мы услышали по громкой связи объявление о запрещении пользоваться туалетом (постоянно действующий туалет был одной из главных рекламных приманок) и введении штрафов в пользу туроператора за ряд якобы проступков.
Большинство обитателей второго этажа, на котором ехали и мы, заулюлюкало и затопало ногами, вызывая групповода на разговор. Андрей не замедлил подняться. Так как мы с Галей сидели ближе всех к соединявшей этажи лестнице, то я получил возможность первым высказать всеобщие претензии, завершив его, каюсь, некорректным: «Но Вы же сами понимаете, Андрей, что несете полную х-ню!»
Андрей не замедлил объявить, что мы с Галей высаживаемся из автобуса и возвращаемся на такси в Дюссельдорф, а оттуда самолетом в Питер (правда, за счет компании). Мы отказались выходить, и за нас вступилась бОльшая часть туристов. Андрей с какого-то перепугу безуспешно попытался нас сдать в полицию, причем языков-то он не знал, и его претензии переводил полицейским я сам ;. «Великое стояние на автобане Дюссельдорф – Париж» продолжалось 4 часа. Наконец, мы поняв, что навыки «продвинутого лидера» не позволят «бизнесмену» отступить, а страдают от этого наши новые знакомые, сдались и, записав координаты доброй половины «жителей» автобуса, которые выразили желание выступить в нашу защиту свидетелями на суде, согласились на «депортацию», Причем за это время Андрей успел «передумать» (с тех пор слова: «Я передумал», – вызывают в нашей семье неизменный веселый смех) и заявить, что Галина может остаться, а если уедет, то самолет – за ее счет.
Нет худа без до добра: мы задержались на денек в Дюсселе, который, вопреки всем ожиданиям, нам очень понравился, чудесно пообщались с Брониславой и улетели в Петербург. После чего в течение двух лет выиграли два суда (мой и Галин), на которых свидетелями с нашей стороны выступали наши попутчики и в результате которых мы получили и оплату Галиного билета, и возврат денег за неиспользованную часть поездки, и компенсацию морального ущерба. Все это вопреки постоянным утверждениям Андрея, фамилия которого оказалась Алмазов, что он в жизни не проиграл ни одного суда.
Последнее утверждение оказалось типичной выдачей желаемого за действительное, ибо Андрей судился часто, как с нами – туристами, так и с партнерами, и со своими работниками (Андрей имел привычку беззастенчиво нарушать трудовое законодательство, как в России, так и, что гораздо опасней, в Германии), и во всех известных нам случаях он проиграл. Мы заочно познакомились с другими его сотрудниками, помимо Брониславы. Надеюсь, что полученная от нас информация помогла в их тяжбах.
После всей этой истории мы послеживали за карьерой Алмазова («Алмазов – это касса»!). Была она недолговечна и печальна. В Германии он был лишен вида на жительство, а наколотый им партнер, судя по всему, отсудил его автобусы. В Питере он как-то объявил о невиданных скидках на путевки в случае предоплаты за длительное время. Постоянно мониторящая ситуацию на туристическом рынке Наташа Кондрашова сразу попросила нас предупредить всех знакомых, что таких скидок не может дать ни один турагент, а значит, ждите «кидалова» (к сожалению, мы достучались не до всех потенциальных жертв). Так оно и вышло: агентство закрылось, Андрей с собранными деньгами исчез с горизонта. По последним сведениям, подчерпнутым из интернета, он потерял и эту добычу, полностью разорен и бедствует. Наша высадка из автобуса была не первой его глупостью, но стала первым громким звоночком!
В заключение этой главы, оказавшейся значительно длиннее всех реально относящихся к предмету сего повествования (видимо, отдыхать мне теперь нравится все же больше, чем работать), хочу сказать, что наше предпочтение «зарубежа» Родине является вынужденным. Мы с удовольствием съездили бы на Байкал, совершили бы круиз по Волге, как когда-то наши родители. Причем нас не волнует низкое качество услуг или несовершенство отелей – мы с Галей достаточно неприхотливы. Но стоимость отдыха на родных просторах неизмеримо выше, чем экономичный вариант за границей. От цен на упомянутый волжский круиз мы просто ошалели. Когда после инсульта я получил бесплатную путевку в пригородный санаторий и захотел взять с собой Галину, оказалось, что проживание без лечения для нее одной стоит чуть дороже, чем две недели в Греции на двоих. Два дня новогодних праздников в пригородном доме отдыха стоили дороже, чем 10 дней в Египте в то же время. И это касается не только России, но и всего бывшего СССР (кроме, разве что Беларуси). Так самым дорогим для нас стало путешествие в Казахстан, где мы ни копейки не потратили на проживание, останавливаясь у друзей и родственников.
То есть патриотизм нам просто не по карману!