Маша росла, с каждым днем у нее появлялось что-то новое, то перевернется по-новому, то какой-нибудь новый звук издаст. Она уже не была беспомощным младенцем, теперь это был моторчик, с заведенными ручками и ножками. Особенно, ножки, они все время двигались, когда малышка смеялась и когда плакала. Анфиса трясла головой, так, чтоб кончики волос чуть коснулись лица дочери, это невероятно смешило девочку. Она заливалась, звонко хохоча. Часто взахлеб. Мать хватала телефон и снимала, как ребенок при этом сучит ножками. Анфису это невероятно умиляло.
Пупса Маша любила и спала только с ним рядом. Проснувшись, она часами могла рассматривать куклу. Именно поэтому, пупса полюбила и мама. Кукла Маша давала ей вздремнуть еще несколько минут после пробуждения дочки, давала возможность приготовить и помыть посуду. Анфиса вовсю пользовалась подарком Юрия, и даже иногда внутренне благодарила его. В отличии от Эдуарда, который продолжал присылать подарки на каждый месяц, отец больше ничего не дарил дочке. Он почти не подходил к ней. Но, несмотря на это, Маша его обожала. Она оживлялась, увидев папу. А уж если он соизволял сделать ей козу, то заливалась так, что звенело в ушах. Олег был погружен в подготовку к ЕГЭ, и в то же время продумывал поездку в горы. Это немного пугало мать, но она старалась не думать ни о чем плохом, чтоб не притягивать негативных событий.
Эдуард не приезжал, но это не удивляло. Анфиса изначально была уверена, что он будет отсутствовать долго. Огромным усилием воли, она научилась не думать о нем, отгоняя мысли, как только они появлялись в ее голове.
"Успокойся! Живи и наслаждайся материнством! Никогда больше этот день не повторится! " - говорила она себе и судорожно пыталась запомнить, запечатлеть на фото и видеокамеру, записать события, происходящие с дочкой. Малышка уже пыталась сама присесть, Анфиса же упорно не высаживала ее, ожидая, когда той исполнится полгода. Но, Маша сделала ход конем. В свои пять с половиной месяцев, она вдруг поползла. Сначала передвигалась неуверенно, на очень маленькие расстояния, а потом освоилась и научилась ползать быстро-быстро.
В день особых именин, посреди зимы, Маша, появилась на пороге спальни Юрия. Как ей удалось открыть дверь, не понятно, но факт оставался фактом. Беззубая улыбка освещала комнату лучше, чем самая яркая лампа. Анфиса, лежавшая под крылышком мужа (в эту ночь она гостила у него), подскочила, зардевшись ярким румянцем. Ей было неловко, что дочка застукала их. И хоть они просто спали, мать очень смущалась. Она понимала, что ребёнок слишком мал, чтобы понять, о том, что между родителями происходит, но ведь есть еще и старший сын. Теперь, когда Маша спала всю ночь, ни разу не проснувшись (немалая заслуга в этом принадлежала пупсу), пришла пора возвращаться в свою комнату, в свою родную кровать.
Анфисе никогда не нравились эти гостевые сеансы и она решила покончить с этим. За столом было принято важное решение о смене комнат. После долгих дискуссий постановили Олегу вернуться в свою, дальнюю, изолированную комнату, чтоб он мог спокойно готовиться к экзаменам. Кроватку Марии поставить в гостиной, близко спальне родителей. Все равно к ним в гости никто особо не ходил. В квартире после 9 вечера наступала тишина.
Единственным негативным моментом во всем этом было позднее возвращение Юрия. Задерживался с друзьями он довольно часто.
- Юрий! - строго начала Анфиса, - тебе нужно перестать пить! Сколько уже можно! Пора взяться за ум! И за здоровье тоже! Посмотри, как ты обрюзг! На кого ты похож? На одного из героев сказки твоего тезки?
О том, какая это сказка, муж не понял и сдуру спросил.
- Как какая? "Три толстяка"! - злорадно улыбнулась жена. - Юрий Олеша написал.
- Фис!
- Что, Фис! Разве я неправду говорю?
Юрий промолчал. Если быть честным, он был очень рад. Перемены были в лучшую сторону. Что ни говори, а он очень скучал по Анфисе и теперь хотел как можно быстрее сделать рокировку, чтобы снова заполучить ее в свою постель. Долгими томными вечерами он мечтал о том, как снова будет жарко обнимать ее, когда ему заблагорассудится, с прижиматься по утрам, вдыхая ее аромат, утыкаться в ее волосы, складывать во сне на нее ноги. Как он мог не ценить этого раньше? Полгода на многое открыли ему глаза.
Наконец-то он дождался своего часа! К его великой радости, Эдуард исчез. Не совсем, конечно, подарки малышке он продолжал присылать, но без его присутствия Юрию было спокойнее. И если когда-нибудь речь о нем заходила, муж называл его не иначе, как "твой брат".
Вода камень точит, постоянное повторение того, что Эдик ее родня, не давало ей полностью погрузиться в свои чувства. Она сдерживала их, словно плотина, сдерживающая воды горной реки. Вместо бурного потока, было спокойное озеро. Полноводное, но с зеркально гладкой поверхностью. Казалось, ее чувства заснули и застыли, образовав на поверхности тоненькую корочку льда.
Олег, как мог, помогал Юрию и Анфисе в обустройстве комнат. Первоначально обои сын менять не хотел, предполагая, что когда-нибудь снова уступит место любимой сестренке. Но отец воспротивился.
- Еще не хватало, чтоб твои друзья увидели это безобразие! Чтоб мой сын жил в розовом! Не бывать этому! Ты ж не педик, в конце концов!
Олег представил на миг,что к нему пришел в гости друг, или тоже хлеще подруга и моментально согласился. Все вместе поехали выбирать ему обои. Но Юрий и Анфиса только смотрели, как сын ходит между стеллажами с рулонами. Выбор был за ним. Давить и даже просто советовать, они не стали.
Со стороны это была образцовая семья. Мама под ручку с папой, который везет коляску со спящей малышкой. Идиллия, да и только.
- О, привет! - закричал Виктор и хлопнул Юрия по плечу.
Тот от неожиданности вздрогнул.
- И вы здесь! Смотрю, тоже обои выбираете! И мы с любимой этим же заняты.
Анфиса отметила про себя обращение, с которым он обратился к беременной жене. Животик у нее был весьма солидным.
- Солнышко мое, иди скорее сюда! Здесь Фиса и Юрчиком!
Девушка вразвалку, утиной походкой, какая бывает у всех на сносях, не торопливо подошла к ним. Ее лицо просияло от нежности, когда она взглянула на Виктора. Этот факт не остался незамеченным им, и он тут же потянулся к супруге, чтоб поцеловать ее.
За время разговора, он сделал это еще дважды, трижды приобнял ее, один раз поправил ей локоны, и бесчисленное количество раз притронулся к ней. Их физическая связь была настолько сильна, что была заметна на расстоянии.
В машине Анфиса рассказала о том, что обратила на это внимание.
- Их любовь зрима видна! Она сияет, глядя на него, а он и секунды не может простоять смирно. Ему все надо трогать ее руками.
- А ты сияешь, когда смотришь на меня? - спросил муж и в упор посмотрел на нее.
- Смотри на дорогу! - ответила Анфиса и отвернулась. Ей вдруг вспомнилось, что не так уж и давно, она уже говорила эти слова, но другому человеку.
Ее мысли уплыли далеко-далеко. Воспоминания бурным потоком хлынули в ее душу. Больше она не произнесла ни слова.
"Интересно, а если бы мы поженились с Эдуардом, сияло бы мое лицо, когда я смотрела бы на него?"- размышляла Анфиса.
Ответить на этот вопрос она боялась.