Глава 6.
Ульянка окончила восьмой, выпускной класс с отличием. Наутро после вручения свидетельств Маша с Ульяной поехали в Белгород-Днестровский и подали документы в педагогическое училище. Маша мысленно уже видела свою дочку учительницей. Отличников принимали без экзаменов. В просторном зале приемной комиссии стояло несколько столиков, и на каждом - табличка с указанием отделения. Они сразу направились к столу с табличкой «Початкова школа». Седая преподавательница в салатовой шелковой блузке окинула Ульяну внимательным взглядом из-под очков в светлой оправе и спросила:
- У вас свидетельство с отличием? Проходите, садитесь, пишите заявление, а потом – проверка музыкальных данных/
Ульяна почти не волновалась. Она уверенно заполнила бланк заявления и вместе с другими девочками прошла в другую комнату, где преподаватель музыки прослушивал их и делал отметки в своих бумагах. Это собеседование по музыке не составляло для неё проблемы, так как она успешно окончила музыкальную школу. Маша ждала Ульяну в коридоре и разглядывала стенд «Гордість педучилища». Со стенда на неё смотрели улыбающиеся и серьёзные лица студенток – отличников и активистов. И Маша надеялась, что на этом стенде через год появится фото её Ульянки.
Ульянку приняли в педучилище. Вместе они пошли осмотреть новое просторное здание общежития, познакомились со строгой комендантшей.
С начала учебного года Ульяна поселилась в общежитии, а по выходным приезжала домой и говорила, что у неё всё хорошо. Но на первом же родительском собрании группы оказалось, что не всё так уж хорошо. Куратор, молодая женщина с модной короткой стрижкой, в очках, которые делали её солиднее, сказала Маше:
- Ваша Ульяна очень быстрая, сообразительная. У неё хорошая база, но она ленится. Часто опаздывает на первую пару, не всегда готова к занятиям. Вместо того, чтобы поработать в библиотеке, она с подружками идёт в кино или на дискотеку.
Маша слушала молча, вся красная от кипевших в ней чувств, а потом, сидя в электричке, полдороги думала, что она скажет Ульяне. Была пятница. Студентов отпустили домой после первой пары, так как с понедельника им предстояло ехать в колхоз.
Постепенно Маша чуть поостыла, и мысли её переключились на Димку. Как он там? Дома ли уже, или бродит с друзьями где-то на лимане. Маша вспомнила, сколько переживаний было совсем недавно, в начале сентября, когда они с Толиком всю ночь не спали, а до этого искали Димку по всему селу.
Появился он только на следующий день и виновато оправдывался, что путешествовал с другом по берегу лимана. Зашли далеко и не заметили, как стемнело. Возвращаться в темноте домой не решились, боялись наступить на гадюку, которых на лимане хватает. Пришлось заночевать на берегу под звёздами, у костра. Сначала долго не могли уснуть, грелись у огня. Уснули, когда уже светало, и проспали полдня.
Толик тогда не сдержался и взялся за ремень. Обычно он не вмешивался в воспитательный процесс, предоставляя Маше разбираться с детьми. А сам Толик…хоть бы не пил! У него начало пошаливать сердце. Уже был сердечный приступ. Спасибо, Ксения Спиридоновна, бывший сельский фельдшер, которая жила по соседству и знала Толика с детства, посоветовала хорошие капли.
Когда Маша с двумя тяжёлыми сумками поднималась домой по крутым ступенькам, она уже думала о своей маме. В последние дни мама жаловалась на необычные боли, и Маша собиралась повезти её в Одессу, к врачу на консультацию.
Толик увидел Машу, когда она шла по дорожке вдоль огорода. Вышел навстречу, отобрал сумки с продуктами:
- Что это ты набрала в Белгороде? Зачем таскаешь такие тяжести?
- Знаешь, там всё дешевле. Купила мясо, творог для мамы, ещё кое-что. А Димка дома?
- Дома, на удивление. И даже похвастался, что получил хорошую оценку по математике.
Они остановились во дворе под старым осокорем.
- Представляешь, Толик, - сказала Маша, переводя дыхание, - Наша красавица, оказывается, ленится, не так уж старается учиться. А в понедельник они уезжают в колхоз на две недели.
В кухне Машу ждала мама:
- Наконец, ты дома! Что так долго? Садись уже кушать!
Маша поцеловала маму в морщинистую щеку и сказала:
- Всё хорошо! Ты не волнуйся! Я была в Белгороде, на собрании в училище, где учится Ульянка.
Ульянка, по своему обыкновению, лежала в комнате на диване и читала книжку. Как и у Маши, чтение было её любимым занятием. У окна в углу стоял сервант, две полки которого вместо посуды были заполнены книгами.
Увидев Машу, Ульяна села на диване, отложила книгу, потянулась и спросила:
- Ну, что тебе наговорили про меня там, в училище?
- Как сама думаешь? Наверное, хвалили за отличную учёбу ? – Маша устало села рядом с дочкой. Ругаться уже не было сил. – Надеюсь, ты сама понимаешь, что пока тебя хвалить не за что. Ладно, после колхоза я за тебя возьмусь.
Ульяна пошла в свою комнату, а Маша подумала о том, что завтра, в субботу. снова рано вставать на дежурство.
Наутро она уже бодро крутила педали велосипеда по дороге на работу. В бункере, как обычно, занимались своими делами и обсуждали главное событие – трагическую гибель сотен людей, пассажиров теплохода «Адмирал Нахимов». Теплоход затонул в считанные минуты от удара в борт при столкновении с сухогрузом «Пётр Васин». Вместе с расколовшимся надвое кораблём на дно у берегов Новороссийска ушли более восьмисот человек.
Маша представила себе весь ужас той сентябрьской ночи, крики тонущих людей о помощи. По воде плавают доски, бочки с краской. Люди хватаются за скользкие от краски обломки, захлёбываются и тонут. Как это страшно!. А многие утонули, не сумев выбраться из своих кают. Водолазы всё ещё продолжают поиски. Что за год такой ужасный! Ещё не известны последствия аварии на Чернобыльской атомной станции. Прошло меньше, чем полгода – и вот новая трагедия.
После работы Маша по привычке затормозила у сетчатого забора, за которым Римма Григорьевна собирала айву. Спелые, крупные жёлтые плоды выглядывали из красного пластмассового ведра.
- Как у Вас дела? – поздоровавшись, приветливо поинтересовалась Маша.
- Ждём, - ответила Римма Григорьевна. – Первого октября повезём Леночку в Одессу, в роддом. Наверное, будет мальчик. Ужасно волнуемся, потому что врачи написали в сопроводительном листке: «высокая степень риска».
- Ваша Леночка такая умница! Я уверена, что всё будет хорошо! – сказала Маша и тут же спросила:
- А как там в Балте Алёнка? Я её в это лето так и не увидела.
- Алёнка учится на последнем курсе, круглая отличница. Надеемся, что поступит потом в Одесский педин. А как твоя студентка?
- Да вот, была вчера на родительском собрании. Пока похвастаться нечем, ленится. С понедельника едут они в колхоз. А потом я за неё возьмусь! Сейчас уже спешу, работы дома полно. До свидания! – Маша попрощалась, ловко села на велосипед и поехала. По дороге она думала о том, как быстро летит время.
Кажется, совсем недавно она приехала сюда из своего родного села нянчить трёхлетнего Димочку. И вот теперь он уже взрослый, женился на девушке-сироте из интерната и скоро сам станет отцом. Да и у них с Толиком дети выросли. Ульяна непредсказуемая, возьмёт и выскочит замуж.
Глава 7.
Так в заботах и хлопотах прошло три с половиной года. На майские праздники Ульяна приехала не одна, а с высоким, светловолосым стройным парнем:
- Познакомьтесь, это Андрей, - сказала она опешившим родителям, - Мы собираемся пожениться.
Ульяна обняла маму и повела её в дом, а Андрей остался во дворе с Толиком. У Маши от волнения подкосились ноги, и она еле дошла до диванчика в маленькой комнате.
- Мама, ты только не волнуйся, - виновато сказала Ульяна. – Я была у врача. В октябре у нас будет ребёнок, а ты станешь бабушкой.
Маша обняла и крепко прижала к себе свою взрослую неразумную дочь, и они обе заплакали. В этих слезах смешались радость и грусть, новые тревоги и предстоящие волнения.
- Жалко, что бабушка Домночка не дождалась правнуков, - Маша подняла глаза к окошку, но видела там не весеннее голубое небо, а свою маму, которая тихо жила и тихо ушла из жизни прошлым летом.
- Ну что ж, пойдём знакомиться с зятем и готовиться к свадьбе, - сказала она, решительно вставая и вытирая ещё мокрые глаза тыльной стороной ладони.
- Мама, он хороший, весёлый, с ним никогда не скучно, и меня любит. И я его очень люблю, - добавила Ульяна.
После праздников Ульяна с Андреем уехали в Белгород- Днестровский. Им предстояло готовиться к государственным выпускным экзаменам. А родители начали готовиться к свадьбе, которую назначили на начало июня.
В одно из воскресений Римма Григорьевна зашла к Маше и тоже познакомилась с Андреем. Андрей держался уверенно, много и интересно рассказывал о своих планах, рассуждал о политике. Появившиеся тогда новые слова «гласность», «перестройка», радужные надежды окрыляли молодёжь и создавали в обществе какую-то эйфорию. И это чувствовалось во всём, о чём говорил Андрей. А Ульяна в голубом ситцевом, едва запахнутом халатике, молча стояла, тесно прижавшись к нему, и внимательно слушала каждое слово.
- Ну как Вам наш будущий зять? - спросила Маша, когда они с Риммой Григорьевной остались в кухне одни.
- Видно, что он неглупый, а насколько надёжный, увидим потом. – ответила Римма Григорьевна и пообещала прийти перед свадьбой, чтобы помочь.
В пятницу после уроков Римма Григорьевна снова пришла к Маше. Анатолий с Димкой и братом Лёней ставили во дворе шатёр. Маша на газовом таганке жарила кабачки. А в тени на низенькой скамеечке сидела мама Толика – высокая полная пожилая женщина, которую все называли тётей Олей. Перед ней стояла огромная кастрюля с водой, в которой плавали бычки.
- Садитесь рядом, - кивнула она на табуретку, отвечая на приветствие Риммы Григорьевны и протягивая маленький ножик. – Быстрее почистим рыбу.
Когда с бычками было покончено, пришла Машина подруга, тоже Оля, Оля Белая, как её называли в селе за кудрявые очень светлые волосы.
Вместе с Риммой Григорьевной они взялись готовить маленькие картофельники с начинкой из печёнки. В спешке они не остудили картошку, а из тёплой картошки картофельники никак не получались.
- Ну, куда мы спешим, всё успеем, - сказала Оля. – Пусть тесто хорошо остынет.
Они сели на скамейку и перевели дух.
- Хоть бы Ульяна была счастлива с этим Андреем, - вздохнула Оля и добавила – А молодым сейчас очень трудно. Я смотрю на своего сына Алёшку и думаю, как его удержать от наркотиков, от соблазнов города, от этой излишней свободы. Хорошо тем, у кого есть характер, кто твёрдо стоит на ногах. А этот Андрей что-то не очень вызывает у меня доверие, да что уж теперь говорить, когда завтра свадьба.
Молодые расписывались в городе и приехали с друзьями и родственниками на трёх машинах, украшенных лентами и воздушными шарами. Во дворе их уже ждали нарядные и взволнованные родители, братья Толика с жёнами и детьми, все соседи и друзья.
Римма Григорьевна и Владимир Петрович взяли с собой на свадьбу внука Максимку. Беленький кудрявый малыш быстро нашёл себе среди гостей маленькую подружку, и они, взявшись за руки, ушли за сарайчик, подальше от шума и суеты взрослых.
Ульяна в длинном белом платье и фате, в белых босоножках на высоких каблуках вышла из машины и пошла навстречу родителям под руку с Андреем со счастливой улыбкой на лице. Андрей в светлом костюме, с непривычным галстуком, выглядел очень серьёзным. За ними шли его мама и младшая сестра, свидетели с красными лентами через плечо и другие гости.
Все расселись за накрытыми столами. Друзья Андрея привезли с собой большие колонки и магнитофон. Громкая, весёлая музыка, свадебные одесские песни были слышны на всё село. Как водится, молодым кричали «горько». Гости по очереди вставали, произносили тосты, дарили подарки и желали молодожёнам счастья.
Владимир Петрович тоже поздравил молодых и пожелал, чтобы они в жизни брали пример с родителей Ульяны и создали такую же крепкую, дружную семью.. При этом он сказал, что помнит Машу девочкой школьницей с косичками, знает её дольше всех здесь сидящих и уверен, что родители всегда будут помогать молодой семье. Молодожёнам он вручил подарок – сберегательную книжку с первым вкладом.
Все, сидящие за свадебным столом, дружно зааплодировали учителю, которого в селе хорошо знали и любили. Но никто из них и предположить не мог тогда, что совсем скоро такой привычный мир зашатается и рухнет. А подарок в виде сберкнижки окажется совершенно бесполезным.
Ульяна с Андреем получили дипломы об окончании педучилища и решили, что будут жить пока в городе, у мамы Андрея. Отец его давно ушёл из семьи, и Андрей с ним не общался. А мама работала воспитательницей в детском саду, была женщиной практичной и, как показалось Маше, довольно скупой. К Ульяне она относилась сдержанно. Сестра Андрея перешла в девятый класс. Жили они в собственном небольшом домике, где молодым выделили комнату.
Андрей заявил, что работать в школу не пойдёт, а будет искать себе какую-нибудь более подходящую работу. Ульяна о работе вообще не думала. Все её мысли теперь занимал будущий ребёнок. Две недели после свадьбы они прожили самостоятельно, потихоньку тратя деньги, подаренные на свадьбе. Потом обоим надоели супчики, которые готовила не очень-то опытная молодая хозяйка, и они приехали к Маше.
- Мамочка, - попросила Ульяна, - давай мы поживём это лето здесь, а не в городе. Мне будет легче и лучше у моря, на свежем воздухе. И тебе будет спокойнее.
- Что ж , живите, комната есть, места и еды хватит, - согласилась Маша. А Толику она сказала:
- Может быть, ты найдёшь Андрею какую-нибудь работу. Не будет же он целыми днями сидеть около Ульяны.
- Ладно, что-нибудь придумаем. Поговорю с братом Лёней. Он строится, а на стройке люди всегда нужны, - согласился Толик и позвал Диму:
- Пошли, поможешь мне чинить калитку.
Сам он без работы не сидел никогда, не понимал и презирал бездельников. Лето стояло жаркое. У Маши теперь совершенно не было времени полежать с книжкой, отдохнуть. После работы надо было готовить на всех еду, делать заготовки овощей на зиму. В середине августа пришлось выкопать картошку, так как ботва совершенно засохла.
Ульяна почти не помогала. Иногда делала уборку, а в основном лежала в прохладной комнате и читала. Только по вечерам, когда Андрей возвращался со стройки, они вдвоём шли к морю.
19 августа Маша, как обычно, спустилась рано утром на платформу, где уже стояли и ждали электричку подруги с работы. Они подъезжали поездом один пролёт, выходили на следующей остановке и дальше шли на работу пешком.
- Ты слушала сегодня радио? – спросила Таня, высокая круглолицая молодая женщина с милой улыбкой и маленькой чёрной родинкой над верхней губой.
- Там такое передавали! Я не совсем поняла, но, мне кажется, будет в стране что-то ужасное.
На работе они все собрались около Сергея, который настроил приёмник и в который раз прослушал правительственное сообщение о создании ГКЧП. Потом все дружно обсуждали услышанное. Добродушный техник Володя всех успокаивал:
- Подождите, может, ещё ничего страшного. Горбачёв разберётся, и всё станет на свои места. Что ещё за ГКЧП? Вы видели их пьяные рожи?
- Вот именно, - возражал ему Сергей, - Кто захватил власть и чего от них ждать? А мы работаем как обычно.
Ночью у Маши ужасно разболелся зуб. Пришлось снова рано вставать и ехать в город, в стоматологическую поликлинику. Там, сидя в очереди к зубному врачу, Маша снова слушала радио и с ужасом думала: «Что теперь будет?».
Все видели по телевизору, что в Москве происходит что-то непонятное и пугающее. Танки на улицах, толпы возбуждённых людей. А диктор сдавленным голосом сообщает, что Горбачёв находится в Крыму, в Фаросе, что он болен, что отрезан от связи.
Мысли перескакивали с одной на другую. Показалось даже, что зуб уже не болит, как часто бывает перед кабинетом зубного врача. Врач попался сухой, молча ковырялся в больном зубе. В конце концов сказал Маше, что положил мышьяк, чтобы убить нерв, и велел приехать через день.
Маша шла по улице и думала о том, что надо будет искать замену на дежурстве, просить Таню или Свету, отпрашиваться у начальства и снова ехать в город. И всё это, как всегда, некстати. Тем более, когда в стране творятся такие непонятные события. На улице у киоска союзпечати выстроилась небольшая очередь за свежими газетами. Маша тоже купила газету и читала в электричке заявление Ельцина.
Толик пришёл с работы расстроенный. У них было закрытое партийное собрание, где обсуждались события последних дней. Он вступил в партию сразу после армии. Произошло это как-то автоматически. На работе ему тогда сказали:
- Ты молодой, представитель рабочего класса, в армии проявил себя хорошо. Давай, вступай в ряды КПСС. Так надо.
И он стал членом партии. Особых поручений ему не давали. Платил исправно членские взносы и почти не задумывался над коммунистическими идеями. Проблема появилась у него, когда родилась Ульянка, и её надо было крестить. Но тогда бабушка Мотя вместе с Машей тайком от него повезли Ульяну в церковь, в Шабо и там окрестили. Вернулись домой и поставили Толика перед фактом:
- Мы ребёнка окрестили, а ты, член партии, тут не при чём, ты ничего не знал.
Потом родился Дима, и снова его крестили, не посвящая Толю, чтобы у того не было неприятностей по партийной линии.
А теперь по всему было видно, что партии приходит конец.
Маша сказала:
- Что тебе волноваться? Как будет, так и будет. Ты работаешь, делаешь своё дело хорошо, получаешь благодарности. Вот и живи, как все. А там, наверху, разберутся и без тебя.
Саму её теперь волновали совсем другие проблемы. Больше всего, конечно, она переживала за Ульяну. У той к вечеру стали отекать ноги, а в жаркие дни особенно хотелось пить. Кроме того, Маша думала о пелёнках-распашонках для будущего внука и о том, что всё это и многое другое придётся «доставать».
В магазинах уже два года постепенно пустеют полки. Новый универмаг стоит в «лесах» и не строится. Многие магазины в городе вообще закрыты, оконные витрины замазаны водоэмульсионной краской, чтобы у прохожих создавалось впечатление длительного ремонта. Маша вспомнила, как её несколько дней назад обругала продавщица в соседнем селе за то, что Маша посмела встать в очередь за килограммом сахара второй раз.
А ещё вспомнились длинные очереди, которые она видела в городе. Люди терпеливо стояли в очередях за дешёвыми конфетами, за маслом, за колбасой. Совершенно непонятно, куда всё исчезает. При этом заводы и фабрики работают, производят свою продукцию. Грустные мысли перебила соседка Людмила:
- Маша, представляешь, я только что приехала от мамы, из Хмельницкой области и по дороге видела такое, что не могу с кем-нибудь не поделиться впечатлениями.
- Что ж ты видела? Танки на улицах?
- Не танки, а ещё похуже! Чуть в стороне от трассы, по которой мы с моим Андрюшей ехали, остановились два грузовика, выбросили из кузовов какие-то тюки. Из кабины одного вышли люди, подожгли эти тюки, вернулись в машину и уехали. Мы специально остановились и посмотрели, что там горит. Оказалось, что сжигают упаковки новых мужских носков.
- А я как раз думала вот сейчас, куда всё девается, - сказала Маша. – Не успеваю штопать Толины носки, а новых нигде не купишь. И вот тебе ответ!
Людмила села на скамейку в тени винограда и оглянулась:
- Молодец ты, Маша! Когда всё успеваешь? Какие красивые цветы вырастила под окнами! Обожаю астры.
- Да это я ещё весной посеяла, купила семена в городе на базаре. Сама не ожидала, что вырастет такая красота.
- А как Ульяна? Скоро уже?
Ульяна как раз вышла из сеней, придерживая полу халата на круглом животе,
смущённо поздоровалась:
- Здравствуйте, Людмила Андреевна, - и снова ушла в дом.
Скоро, сама видишь! – Маша встала и добавила:
- Пойду ужин готовить, сейчас мои мужики с работы придут.
Людмила тоже поднялась со скамейки, кивнула на прощание и ушла.
Первого октября ночью Ульяна благополучно родила мальчика. Пока она была в роддоме, Маша с Толиком заново приготовили комнату. Кроватку покупать не пришлось – подарила Галя - сестра Толика. А коляску купили в городе. Она одиноко стояла в магазине, чуть наклонившись на один бок. Продавщица равнодушным голосом спросила:
- Будете брать? Видите, у неё что-то сломано.
- Берём, - сказал Толик, - это мы легко исправим.
Маша не могла нарадоваться на внука, которого назвали Юрочкой. Она во всём помогала Ульяне, а Толик занимался отоплением в доме, который они купили для Ульяны в городе. Благодаря перестройке, у них в селе появился собственный сельсовет, и первым его решением было выделить землю молодым семьям. Так как строиться было очень дорого, родители продали Ульянкин участок и за вырученные деньги купили на краю города полдома для Ульяны. Теперь было решено, что Толик с Андреем сами отремонтируют новое жильё, и весной, когда ребёнок подрастёт, молодые смогут жить там самостоятельно.