Кубанцы, в подавляющем большинстве, были довольны своим батьком атаманом, тем более, что жил он не где-нибудь в Константинополе, а рядом, вместе со всеми в штабном бараке, в зимнем промозглом островном лагере. И всё же споры и обсуждения порой весьма жёсткие, между черноморцами и линейцами продолжались. В ККВ, начиная с давних пор, между ними существовали различия и, они объяснялись следующим образом. Одни кубанские казаки, относившие себя к черноморцам, были потомками переселенцев из Запорожской Сечи. Фактически насильно выселенные Екатериной II на Кубань, чтобы с оружием в руках противостоять горцам и осваивать территорию, они несли в себе большой процент крови не русских племён - печенегов, половцев, поляков, романцев, унгар и т. д. Сказывалась большая история завоеваний и набегов. Чубастый сичевик с буйным нравом всегда был образцом подражания для казачьей молодёжи кубанцев-черноморцев. Они бережно сохраняли украинский, но несколько видоизменённый язык, воспоминания и песенную культуру, связанную с насильственным переселением в екатерининские времена. Дух сопротивления центральной власти намертво, навеки засел в уголках мятежных душ черноморцев. Почему и после событий 1917 г. анархистские течения среди черноморских казаков взяли верх, и те стали требовать отделения от России. Эти автономисты считали Кубань вполне самодостаточным и способным к самостоятельной жизни государством. И очень удивились обнаружив, что у них объявились идейные противники среди своих, таких же кубанских казаков, издавна называемых линейцами.
На самом деле, линейцы были потомками донских казаков, переселённых в большинстве своём так же, не в добровольном порядке, с Дона для занятия Кавказской линии. К этому времени они были уже в других отношениях с центральной русской властью и почитали её. Донцы принесли на Кубань своё станичное устройство, свою культуру и язык. И у большинства из них призывы к отделению от России отклика не находили. Везде и всегда разгорались споры между автономистами и федералистами. В суете и заботах в лемноских казачьих лагерях незаметно прошли январские праздники, хоть немного развеявшие островную тоску и уныние. За два месяца на чужбине казаки сколотили свои неразрывные группки. В них они и кашеварили одним котлом, каждодневно с огромным трудом обеспечивая себя топливом, ели и спали, лечили больных всеми известными народными способами, пытались найти возможности для добычи приварка к своему пайку и вели бесконечные разговоры о жизни, о доме, о неудачной судьбе. Благо хоть и не было достатка в пище насущной, а вот пища для разговоров появлялась почти каждый день. Французы из комендатуры казачьего лагеря, прослышав о «консервном» бунте в лагере Санджак-Тебе (терр-я Турции), который чуть не закончился кровопролитием, стали вести себя с казаками более настороженно, не допуская оскорбительных выкриков и намёков. События там возникли на почве постоянной нехватки и недостачь продуктов и участвовали в них казаки 9-й сотни гундоровского полка 2-й Донской дивизии.
Ген. Шарпи - командующий французским оккупационным корпусом в Константинополе, сделал из санджакских волнений куда более глубокие выводы. 14 января 1921 г. в приказе французским комендантам лагерей предписывалось: всеми возможными мерами способствовать распылению Русской армии. В следующем приказе он предупредил уже русское командование о невозможности содержания в рядах армии, стремящихся к демобилизации воинов. В то время, когда Чаталджинских лагерях: Чилингир, Хадем-Киой, Санджак-Тепе и Кабакджа, где размещался Донской корпус (от Константинополя 75-100 км) вовсю пошла запись на выезд в Россию, в другие страны и во французский "иностранный легион", барон Врангель снова отправился из Константинополя для поднятия боевого духа русских войск на п-ов Галлиполи. Там находился 1-й Армейский корпус, бывший Добровольческий и на Лемнос, или по эмигрантской терминологии, в «Кутепию» и на «Ломонос». В Галлиполи куча денег ушла на покупку разной мишуры вроде материи национальных русских цветов. Греки-единоверцы не пропустили случая поднять цены на ходовой товар. У барона Врангеля не было особого желания смотреть в корень вещей, узнать подлинное настроение низов и ознакомиться с их нуждой и горем. Этот честолюбец довольствовался внешней стороной, которую показывали ему его раболепные генералы. Субсидируемые им, они готовились встречать его, как коронованную особу. На параде вождь заявил: - Союзники нас продали, но они скоро раскаются в этом. Не за горами тот час, когда мы опять потребуемся. Орлы! Терпеливо переносите все невзгоды.
Вы ещё взмахнёте своими могучими крыльями, и славен будет ваш новый полёт. Утечка людей с о. Лемнос продолжалась. Корпуса таяли, поскольку угар распыления всё более заражал лемноский воздух. В Грецию и на соседние острова, в другие страны уезжали прежде всего младшие офицеры и казаки. Некоторые просто бежали из лагерей с надеждой попасть в Болгарию и там на границе зачастую попадали под огонь пограничников. Примерно в это время пошли слухи о Кемаль-Паше. Якобы он хорошо принимает казаков, даёт им службу и деньги. С большевиками он ничего общего не имеет и что один пароход с казаками и офицерами, во время переезда по Чёрному морю, бурею был прибит к малоазиатскому берегу. Кемаль оказал им всем полное гостеприимство, кто пожелал были приняты на службу, а другим был предоставлен кров и пища. Слухи эти были малоправдоподобны, однако в газетах того времени мелькали сообщения о победах Кемаля и что бегущих греков преследовали конные казаки с "пулемётами на тачанках". Так или иначе, казаки этому верили, и у некоторых из них созрела решимость - бежать к Кемалю, чему немало способствовала близость малоазиатского берега - около 50 км. Бежали на парусниках и каюках греков и турок. причём была установлена даже такса за переезд - 20 драхм. Некоторые казаки отправлялись в путь по морю самостоятельно в гребных лодках и что с ними происходило, неизвестно. Многие из них, вероятно. погибли в море, ходили слухи, что некоторых, с целью грабежа, убили и бросили в море лодочники, одна партия вернулась обратно.
На полпути они встретили лодку с несколькими казаками, рассказавшими им, что при попытке высадиться на берег их встретили пулемётным огнём греческие посты, причем некоторые были убиты, другие ранены. После этого случая бегство почти прекратилось. Иные беглецы стали совершать уголовные преступления на самом острове. Вот какой случай был отмечен в феврале 1921 г. Ранним утром, когда солнце ещё не вышло из-за далёких Мудросских гор, Донское Атаманское училище, насчитывающее 65 офицеров и классных чинов, 535 юнкеров и 106 казаков, было поднято по тревоге. Его начальник - ген. Максимов, объявил выстроившимся воспитанникам, что на Лемносе объявились бандиты из числа казаков. Они ушли в горы и стали нападать на мирных островитян. В частности, у горного сел. Каталака бандиты напали на греческую овечью ферму, убили хозяина и ранили двух его сыновей. С фермы был уведен скот и угнаны две повозки с продовольствием. Первые две сотни юнкеров получили винтовки с французского склада и отправились к селению Каталака. Ещё две сотни выдвинулись на розыски банды вдоль морского побережья в сторону порта Кастро. На каждую сотню юнкеров было выделено по одному строевому коню с вестовым для связи и доставки донесений об обстановке. Сотенным и взводным офицерам дополнительно выдали револьверные патроны. Банду нашли довольно быстро по колесным следам и закопыченным горным тропинкам. Полтора десятка плохо вооруженных казаков отстреливались прицельно и долго. Как оказалось, только у половины из них было оружие, зато патронов оказалось достаточно.
Позиция была ими выбрана неудачно... Не зная местности, они спрятались за стоявшими свечками скалами. Юнкера же прошли над ними выше по гребню и неожиданно для преступников сверху устроили камнепад. Двое были сброшены камнями в пропасть и разбились, двое были убиты метким огнём юнкеров, и трое ранены. Потери среди юнкеров - один тяжело ранен в грудь и был сразу отправлен в плавучий госпиталь французов. Оставшихся в живых бандитов увезли в порт Кастро под суд французского военного трибунала (8). 19 февраля 1921 г. на своей штабной шхуне «Лукулл» барон Врангель прибыл на о. Лемнос и с большой радостью был встречен воинскими начальниками. На канонерской лодке «Лукулл», водоизмещением 1600 т., находилось 33 члена команды, 18 конвойцев охраны, адъютанты Главкома и дежурные офицеры. Руководил судном ст. лейтенант Борис Николаевич Степанов. По случайности оказавшийся живым во время тарана «Лукулла» большим пароходом «Адрия». Это произошло 15 октября 1921 г. в 16 час. 30 мин. при хорошей видимости и спокойном море. «Адрия» шла из Батума через Босфор под итальянским флагом. Не подавая тревожных гудков, пароход внезапно повернул на полном ходу в сторону «Лукулла», стоявшего на рейде и ударил в левый борт, прямо в помещения, занимаемые ген. Врангелем. Форштевень «Адрии» проломил борт яхты и застрял в нём. Затем пароход стал отваливать задним ходом и в широкую пробоину хлынула вода, и судно затонуло почти мгновенно. Не спустив шлюпок, не бросив спасательных кругов, «Адрия» отошла от места происшествия.
Продолжение следует в части 10 http://proza.ru/2020/03/28/1890