Король не торопился приводить в исполнение эту сложную и довольно сомнительную программу.
Эта бездеятельность не могла быть объяснена только нежеланием польской шляхты сделать то усилие, которое от нее ожидали.
Игра была серьезная, и к ней надо было приготовиться основательно.
Ливония хотя и просила помощи, но она этим еще не отдавалась в чужие руки.
Храбрая, но не дисциплинированная польская армия могла оказаться ниже возложенных на нее задач.
Ригу получить хорошо, но что с нею делать без морской силы, без военного и торгового флота.
Сигизмунд мечтал о лиге, объединяющей под его руководством скандинавские государства и ганзейские города.
Как осторожный политик, он думал приобрести те орудия, которых у него не было: регулярные войска, флот и гавани.
Но ошибся и в расчетах времени и в надеждах, возлагавшихся на своих предполагаемых союзников.
У Ганзы были свои намерения.
Скандинавские же государства сами мечтали получить то, чего добивалась Польша.
Тот час же после взятия Дерпта ревельская знать обратилась к шведскому королю.
Умирающий Густав Ваза помнил унижение, виновницей которого была Ливония.
Она бросила его и тем самым заставила заключить в 1557 году мир, переговоры о котором вести непосредственно с ним отказался московский царь.
Достаточно и воевод новгородских, чтобы вести переговоры с «ничтожным королем Стокгольма!».
Этот обычай вести переговоры через посредников, восходит еще ко времени новгородской вольности.
На возражения против этого способа вести переговоры, Иван ответил: « Что такое Стекольна и, я господин? Городишка, сделавший своим государем купеческого сына. Слишком много для него чести!»…
Поэтому Ливонские послы должны были дождаться восшествия на престол сына Густава, честолюбивого и горячего Эрика ХIY, принявшего их с большим вниманием.
В мае 1561 г. несмотря на некоторую оппозицию со стороны Кеттлера, Ливония заключила новый трактат, по которому Ревель и территория Харриена Вирланда и Иервена подчинялись Швеции.
В Ревеле был польский гарнизон, но флот Эрика и немецкие наемники быстро с ним справились.
4 июня гарнизон капитулировал. Это было началом вековой борьбы, разорившей впоследствии Речь Посполитую и подготовившей победу Москвы истощением сил обеих враждовавших сторон.
Дания в свою очередь выступила на сцену.
В 1558 г. Король Христиан III отправив в Москву посольство, заключить мир и требовать возвращения Эстонии ее законному государю, одновременно начал переговоры с Эзельским епископом Иоганном Мюнгаузеном.
Это было ответом на просьбы ливонцев. Христиан, однако, скоро умер и с его приемником, скоро удалось достигнуть соглашения.
Фридрих II имел двадцатилетнего брата Магнуса, который должен был получить в наследство Шлезвиг-Голштинию.
По своему ли побуждению или же по совету брата, эзельского епископа Христофора Мюнгаузена, человека предприимчивого, король решил предложить Магнусу Ливони в виде компенсации.
Не имея ни каких прав, Иоганн Мюнгаузен уступил епископство за 30 000 талеров.
Королева Дании Доротея дала эту сумму, и в апреле 1560 г.
Магнус высадился в Аренсбурге.
Епископский доверенный передал ему замок, где с ним встретились некоторые ливонцы. В то же самое время Христофор Мюнгаузен самовольно назвал себя наместником короля Дании в Эстонии, Гарии, Эзеля и проч.
Предназначенный к фантастической карьере, законченный тип князей-авантюристов того времени, Магнус принял титул короля Ливонии.
Оспаривающиеся области более двадцати лет были неопределенными.
В 1560 г. в августе месяце виленский воевода Николай Радзивиль Черный во главе польской армии появился в Риге.
Он объявил подчинение всей Ливонии Польше и аннексию и секуляризацию областей по правому берегу Двины.
Кеттлер прослыл предателем между своими соотечественниками, но в сущности он был просто плохим игроком.
5 марта 1562 г. Кеттлер передал Радзивиллу свой крест, мантию и ключи от Рижского замка.
В этот момент балтийские провинции представляли необыкновенное зрелище даже для той эпохи непрерывного территориального соперничества.
Польский король утверждал свое господство над северной частью прежних владений ордена и объявил свое верховенство над всей Ливонией.
Подчиненная той же власти, но юридически оставаясь свободным имперским городом, Рига сохраняла лишь видимость независимого города.
Шведы удерживали за собой Ревель и Харриен. Эзель, Вик и Пильтень признавали Мангуса.
Русские же, основавшись в дерптском епископстве, в Вирлянде и на латышской границе, были склонны оспаривать обладание всей страной.
Заканчивался период крестовых походов и рыцарских орденов.
В этот момент Европа соединилась с Москвой, чтобы ликвидируя прошлое, положить основание нового политического порядка.
Раньше князь Курбский сражался в Ливонии во главе царских войск и одерживал победы. Но, в 1562 г. он потерпел поражение под Невелем.
Быть может? эта неудача была подготовлена какими-то подозрительными сношениями его с Польшей?
С тех пор бывший любимец Ивана впал уже на половину в царскую немилость, что способствовало тому, восстать против московского государя.
Наконец в 1564 г. раздражительный и крутой боярин открыто восстал против Ивана и обнаружил это совершенно по-московски, бежав, за пределы своего государства.
Его бегство вызвало в Польше предположение, что опричнина создаст множество таких, недовольных.
Для поляков было соблазнительно завязать сношения с такими лицами.
Иван вскоре узнал, что некоторые из его подданных получили письма от литовского гетмана Григория Хоткевича, некоторых литовских вельмож и даже от самого короля.
В страхе и гневе Иван собрал собор в 1566 г., единодушно высказавшийся против каких бы то ни было уступок в Ливонии.
Владельцы земель, расположенных по литовской границе, заявили Ивану, что они скорее умрут, чем уступят хоть одну пядь земли своему неприятелю.
Успокоившись, царь принялся диктовать ответы на польские письма.
Сигизмунд-Август в письме к князю Ивану Дмитриевичу Бельскому предлагал богатые земли в Литве.
В своем ответе Сигизмунду-Августу князь Бельский называл его «братом», говорил ему что вполне доволен своим положением и советовал ему уступить Литву московскому царю и, став подданным подобно ему, Бельскому, лучшего из государей сохранить за собой Польшу под верховным покровительством Ивана.
Государь щеголял своей эрудицией, отвечая на письма короля, тем самым сводя счеты со своими врагами. Да, образование и острый ум, великая помощь в правлении государством.
Счастье в это время возвращалось к Ивану.
Эрик возобновлял попытки соглашения и готов был пойти на всякие уступки.
Он хотел только, чтобы Иван не мешал ему свести счеты с Польшей, Эрик даже обещал выдать Ивану Екатерину.
Еще в 1556г. король будто бы предлагал этот вопрос на обсуждение своего совета, но члены его отказались одобрить выдачу финляндской герцогини.
Тогда король предписал своему посланнику Гилленстирна оказывать царю сопротивление в этом требовании только лишь в том случае, если только исключительно от этого будет зависеть союз с Москвой.
16 февраля 1567 г. в Александрийской слободе, шведский посол подписал союзный договор с Москвой. Все пункты этого договора были обусловлены выдачей Екатерины.
Договор признавал все наличные владения Швеции и Москвы в Ливонии.
На будущее время он разрушал обеим сторонам свободу новых приобретений.
Однако Иван настоял, чтобы Рига принадлежала только ему одному.
За это он обещал свое посредничество для примирения Швеции с Данией и Ганзейским союзом, а если это не удастся, он окажет вооруженную поддержку.
Все это зависело от выдачи герцогини. В случае же ее смерти договор терял силу, так как самая важная статья не могла быть выполнена Швецией.
Иван создавал для себя довольно выгодное положение.
Удерживая за собой Ригу, он в некоторой степени уничтожал Ревель, принадлежавший шведам, и тем самым устранял предлог для Польши оспаривать Ливонию у Швеции и Москвы.
Предполагаемая поддержка ганзейских городов обещала русско-шведскому союзу значительное преимущество пред польско-датской коалицией.
Но Иван не довольствовался выгодами этого положения.
Он подчинял осуществление его трудно выполнимому и недостойному условию.
Он добивался не одной женщины, ему нужна была наследница Яггелонов, другими словами часть Польского королевства.
Случайность помешала выполнению договора, заключенного в Александрийской слободе.
В май 1567 г. в Усалу прибыло московское посольство с требованием ратификации договора и выдачи Екатерины Ивану.
Между прочим, царь уже надумал просить руки одной из сестер Эрика для своего восемнадцатилетнего сына.
Невесте было 16 лет, и молва превозносила ее красоту.
В приданое за ней царь требовал Ревель.
Это требование казалось чрезвычайным.
Эрик не выдал свою сестру, нашел множество для этого предлогов, и предложил Ивану в невестки руку некой Виргинии Персдоттер, дочери одной из своих многочисленных наложниц.
Иван пришел в невыразимую ярость, но вмешательство Сигизмунда-Августа в сентябре 1567 г. изменило положение вещей в Швеции.
Супруг Екатерины вступил на королевский трон.
Эрик был заключен в тюрьму.
Началась новая эра в истории все усложнявшегося конфликта, предметом которого была Ливония.
Теперь главная роль должна была перейти к Магнусу.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ