Немалое число кубанцев входило в состав других частей, что во многом обусловливались неприятием проводимой в СССР политики. Кроме того, нацисты применяли различные методы вербовки. На оккупированной территории Краснодарского края семьям казаков, добровольно вступавших в Вермахт, выдавали по 500 руб. «Особо преданные» казаки зачислялись в разряд «нового казачества», и получали дополнительный земельный надел в 1 га на человека и по 2 лошади на хозяйство, им в два раза снижали налоги. Холостым казакам платили по 250 руб., женатым – по 300 руб. в месяц. Тем не менее далеко не все жители оккупированных районов стремились к вступлению в казачьи части. Пленный немецкий офицер И. Эрле заявил на допросе: «... мы все рассчитывали на то, что казаки выступят против большевиков. Но теперь я вижу, что мы не поняли душу русского казака и не учли тех 25 лет, которые сформировали характер новых казаков». Поэтому германское командование к концу лета 1942 г. приступило к принудительной мобилизации годных к военной службе мужчин в возрасте от 18 до 50 лет из числа местного населения. В случае уклонения от службы, жители оккупированной территории, могли быть угнаны на принудительные работы в Германию, либо привлечены к суду по законам военного времени. Наряду с этим члены семьи могли быть выселены из дома или взяты в заложники. В целом части, сформированные из добровольцев в казачьих станицах и перебежчиков при германских полевых войсках, оказались более надёжными, но значительную часть «добровольцев» всё же составляли военнопленные.
Учитывая страшные последствия первой военной зимы, когда из 3,9 млн. советских военнопленных более 2-х млн. были убиты, умерли от голода и болезней, немцы не испытывали недостатка в "добровольцах". Так, в краснодарском лагере № 162, который был на стадионе «Динамо», под открытым небом содержалось до 10 тыс. чел. Военнопленных ежедневно заставляли работать, избивали за малейшие провинности и в течение недели не давали хлеба, вынуждая записываться в кубанские казачьи части. Чтобы спастись, назвали себя казаками и поступили на немецкую службу и многие военнопленные краснодарского лагеря № 182, не имевшие никакого отношения к казачеству и никогда не служившие в кавалерии. Нацисты активно проводили работу по усилению национальной вражды среди советских военнопленных. Например, украинцев гитлеровцы размещали в отдельных бараках, меньше, чем других заставляли работать и обещали, что из них будут вскоре комплектовать отряды полиции для оккупированных городов. Казаки в лагерях военнопленных имели привилегированную работу, в частности на бойне. Они не голодали, а ворованным мясом спекулировали в лагере. Народы прибалтийских республик также получили льготы. Они употреблялись только на внутрилагерных работах, а весной 1942 г. их отпустили домой - в Эстонию, Латвию и Литву. Русских заставляли выполнять самые тяжёлые работы: погрузка снарядов на ж/дороге, рытьё канав, строительство укреплений и т.п. Важное значение уделялось пропаганде, особенно в печати.
Специально для казаков, служивших в Вермахте, издавались газеты: «Казачья заря», «Казачий клич», «Казачий вестник», «Казачий клинок» и журналы: «Казачья кавалерия», «На казачьем посту». Последний издавался в Берлине в 1943-1945 гг. и являлся двухнедельным общим казачьим журналом. Военнопленным зачитывали приказ № 270 СВГ, объявлявший их изменниками Родины, сообщали о победах немецкого оружия, «захватах» Москвы, Ленинграда, Сталинграда, Сочи, Тбилиси и других советских городов. Широко распространялись материалы о массовых репрессиях советского режима, самобытности казачества, необходимости его совместной борьбы с германскими войсками против общего врага - большевизма, о казачьих обычаях и православных обрядах. К пропаганде активно привлекались эмигранты. В оккупированные казачьи районы Сев. Кавказа прибыли известные участники белого движения: бывший донской атаман П.Н. Краснов, ген.-л-нт А.Г. Шкуро и другие эмигранты, призывавшие жителей вступать в немецкие части. Ещё в июле 1942 г. ген. Пётр Краснов составил проект обращения Гитлера к казакам, опубликованного лишь 10 ноября 1943 г., за подписями В. Кейтеля и А. Розенберга. Немецкие бонзы обещали казакам сохранение их самобытности, соблюдение прежних привилегий, неприкосновенность земельных угодий, а также обустройство казачьей жизни на востоке Европы в случае невозможности возвращения «на земли предков». Лидеры эмиграции призывали казаков бороться вместе с немцами против большевиков, обещая создание казачьего государства на Дону, Кубани и Тереке.
ЭВАКУАЦИЯ, ПОХОЖАЯ НА БЕГСТВО
Осенью 1942 г. командующий 1-й танковой армией ген. Э. фон Клейст поручил полковнику Г. фон Паннвицу сформировать и возглавить 1-ю Казачью дивизию. К 25 ноября 1942 г. успели создать только некую группу, так как успешное контрнаступление советских войск в январе 1943 г. сорвало планы по формированию дивизии. После тяжёлого поражения под Сталинградом и сдачи остатков армии Паулюса в плен, немцы начали стремительно отступать. Но при этом они не могли оставить на произвол судьбы своих союзников – казаков. Поэтому ген. Э. фон Клейст 02.01.1943 г. подписал приказ об образовании Кавказского штаба эвакуации беженцев, во главе которого назначили ген. Мержинского (коменданта Пятигорска). Исходя из этого, все местные полевые комендатуры были обязаны оказывать всяческую помощь казачьим и горским беженцам. «Десятки тысяч беженцев шли походом, образуя по дорогам одну колонну. Беженцы ехали на лошадях, на быках, на коровах или просто шли пешком, погрузив свои вещевые мешки на чужие телеги... Некоторые деревни почти полностью обезлюдели». Отход пролегал по маршрутам: Пятигорск - Невинномысская - Армавир. Георгиевск - Моздок – Кизляр - ст. Бургустанская - Армавир. Кисловодск - ст. Баталпашинская - Кропоткин. Наступление РККА рассекло оборону немцев надвое и уничтожило дорогу к отступлению из южной части Кубани. В январскую стужу толпы отчаявшихся шли по степи, перебирались через замёрзший Керченский пролив в Крым. Многие умерли от голода и холода, многих расстреляли с бреющего полёта советские лётчики.
На косе Чушка (Таманский п-ов) тогда скопилось по разным оценкам от 80 до 120 тыс. казаков-беженцев. Немцы не бросили их в беде и помогали переправиться в Керчь. Эта операция продолжалась более трёх недель и в дальнейшем беженцы продвигались на север Крыма. Чтобы избежать окружения, они сразу же направились на Херсон. Эвакуация на севере Кубани шла по иному пути. В ст-цу Уманскую 20.01. 1943 г. прибыл из Краснодара начальник полевой комендатуры № 810 полковник фон Кольнер. Он вместе с капитаном Гансом Шмотом - комиссаром ГФП, а также старшими офицерами разведки Резерт Жоржем и Гильдебрандтом согласно акту от 11 мая 1944 г. отвечали за ликвидацию евреев и коммунистов в Ленинградском и соседних с ним районах Кубани. Все районы 1-го Уманского Показательного отдела получили уведомление о немедленной командировке станичных атаманов местной казачьей полиции и районных агрономов на отдельное совещание 21 января в ст-це Уманской. Полковник Кольнер объявил об отступлении, вручил булаву вахмистру Т.С. Горбу - выборному атаману 1-го Уманского отдела, а также назначил войскового старшину И.И. Саломаху походным атаманом ККВ. Горб Трофим Сидорович был уроженцем станицы Староминской Кубанской обл. Ещё в 1927 г. советские органы власти давали ему такую оценку: «Раньше, в 1917 г., Горб пользовался большим авторитетом, потом был атаманом в Староминской станице, член Кубанской Рады. Пользуется сейчас в станице большой популярностью. Вся его идеология склонна поддерживать кулацкие интересы».
Прибывший в станицу Каневскую командующий группой армий «Зюд-А» Эвальд фон Клейст написал лично письма Т.С. Горбу и И.И. Саломахе, предлагая ускорить эвакуацию казаков. 21 января 1943 г. многочисленные кубанские казаки из станиц Крыловской, Екатериновской, Тихорецкой, Камышеватской, Новопокровской, Павловской, Уманской, Новоминской, Староминской и т. д. шли укороченным маршем к Азову и с. Кагальник». Беженцы дошли до с. Новоспасское, где 12 февраля 1943 г., по данным Ленивова А. К., началось формирование 1-го Кубанского казачьего полка. Спустя неделю полк уже имел в своём составе 960 офицеров и казаков. Командиром полка стал Саломаха И.И., адъютантом - сотник Павлоградский. И.Я. Куценко, однако, даёт другие цифры: «53 офицера, 173 унтер-офицера, 1257 казаков». Немцы, отступая, не проводили насильственной эвакуации населения, но многие сотни людей с детьми, священники, а также все те, кто опасался возвращения советской власти, сами срывались с мест и обозами двигались на Запад, с надеждой, что хуже, чем в Советском Союзе, нигде быть не может. Так было и в конце 1942 г. по всей полосе от Сталинграда до Воронежа. Многие жили прямо в поле, в палатках и хибарах, сколоченных наскоро. «Покрытые адским огнём советской артиллерии, глубиной до 18 км, уцелевшие от него, тысячные толпы беженцев кинулись на юг и юго-запад, в тщетной надежде спастись от своих «освободителей». Вот тут-то, 19 ноября кавалерийские, танковые и другие части и соединения этих «освободителей», настигая, и проходя вдоль колонн, впервые с криками: «дави немецких колхозников!» таки давили людей и скот гусеницами мехтранспортов, танков, самоходных пушек, конскими копытами, шинами «катюшных» грузовиков.
Продолжение следует в части 6 http://proza.ru/2019/10/29/598