Разберём дальше разговор Месяца с Иваном.
«А какая то царица?» — [спрашивает Месяц Месяцович]
«Это, знаешь, Царь-девица». —[Отвечает Иванушка Петрович]
«Царь-девица?.. Так она,
Что ль, тобой увезена?» —
Вскрикнул Месяц Месяцович.
А Иванушка Петрович
Говорит: «Известно, мной!
Вишь, я царский стремянной;
Ну, так царь меня отправил,
Чтобы я ее доставил
В три недели во дворец;
А не то меня, отец,
Посадить грозился на кол».
Месяц с радости заплакал,
Ну Ивана обнимать,
Целовать и миловать.
«Ах, Иванушка Петрович! —
Молвил Месяц Месяцович. —
Ты принес такую весть,
Что не знаю, чем и счесть!
Остановимся пока. Здесь уже снова очень много странностей, с которыми нужно разобраться.
Во-первых, Иван взял и назвал Месяца Месяцовича «отцом». Но поскольку мы знаем, что в образе Месяца скрыт Пётр Первый, мы этому не удивляемся, так как этот царь носил официальный титул «Отец Отечества». К тому же, Иван-Пушкин называет здесь Петра и с в о и м отцом, поскольку присваивает себе отчество «Петрович» («я Иванушка Петрович»), дублируя отчество своего прадеда Абрама Петровича Ганнибала. Дублирует он отчество с целью показать, что считает себя так же духовным сыном (крестником) Петра.
Во-вторых, - вопрос, который мы уже ставили выше: каким образом стремянной связан с доставлением царю во дворец девиц? Никаким образом. Мы уже сказали об этом, но повторим ещё раз. Как вы и сами понимаете, в обязанности стремянного не входила доставка царям девиц. Так же, в общем-то, как и камер-юнкеры не обязаны были их доставлять… Но вот Пушкину дали звание камер-юнкера, чтобы он смог привозить в царский интимный дворец (Аничков дворец – интимный, личный дворец Николая ещё с тех времён, когда об был великим князем) свою красавицу-жену. И здесь, в разговоре с Месяцем, Царь-Девица у нас двоится. Она с одной стороны – дочь Месяца-Петра Елизавета, с другой – жена Пушкина Наталья Николаевна.
И почему Месяц так обрадовался, узнав, что Царь-Девица увезена именно им, Иванушкой Петровичем? Или после обращения «отец» до него, наконец, дошло, кто перед ним?.. И целует-милует он Ивана не только потому, что стало известно, что с дочерью, но и потому, что с ы н а встретил, - пусть и духовного?
Но дальше – ещё страннее. Весть, конечно, хорошая, - но как-то уж чересчур высоко Месяц её оценивает: «Что не знаю, чем и счесть!». А в первой редакции сказки стоял ещё более странный стих: «Всё бери, что только есть». Как это? «Всё бери» – всё царство, что ли, - за одну только весть?! И не намёк ли это на предсмертные слова, написанные великим царём: «отдать всё…»? Пётр не написал, кому. А здесь, в сказке, нашёлся тот, кому можно о т д а т ь в с ё.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/10/25/1397