Понадобилось ещё несколько корректировок и уточнений по проекту памятника и сметы на его сооружение, консультаций со столичными специалистами. И вот изготовлена скульптурная модель. На её осмотре побывали многие должностные лица Петербурга. И даже последний царь - Николай II. 17 мая 1911 г. представитель ККВ вручил ему уменьшенный образец модели. Таким образом, модель памятника и сама благая идея кубанцев почтить память своих предков была высочайшим семейством одобрена. Инженерные работы проводились И.К. Мальгербом (архитектором г. Екатеринодара), а художественную часть: отливку статуи, барельефа, надписи - выполнил скульптор - академик А.И. Адамсон. Амандус Генрих (Аманд Иванович) Адамсон родился на х. Ууга - Рятсепа, вблизи г. Палдиски, в Эстонии 31 сентября 1855 г., умер в Палдиски 26 июня 1929 г. В 1879 г. он окончил Петербургскую Академию художеств, а в 1907 г. стал её академиком. А. Адамсон уже был автором скульптурной группы фонтана в крымском Мисхоре, памятника затопленным кораблям в Севастополе, созданного в 1905 г. в соавторстве с В. Фельдманом, Петру I в Полтаве в 1909 г., и наконец, нашего Запорожца. 56-летнего скульптора вдохновила и зажгла, казалось бы, далекая, для эстонца тема - запорожского казачества, и он самоотверженно трудился над созданием памятника, не жалея ни сил, ни времени. Известный украинский художник и архитектор Опанас Сластион в статье «Портреты Антона Головатого», напечатанной в «Журнале истории, литературы и культуры» за 1918 г. писал: «Идея создания в Тамани памятника Головатому и запорожцам, которые 25 августа 1792 г. высадились здесь, возникла давно.
Ёще 6 марта 1894 г., когда кубанские (черноморские) казаки отмечали столетний юбилей своего существования... Вначале, на скале собирались поставить фигуру А. Головатого, однако найти его портрет тогда не получилось, и поэтому Комитет по возведению памятника решил, что фигура на скале, должна представлять собой простого типичного запорожца, но так чтобы он был как - будто бы и Антоном Головатым, а на противоположной стороне скалы выбить текст его известной песни «Ой, годи нам журитися».., а ниже подписать - Антон Головатый, Судья войска верных козаков Черноморских». Опанас Сластион укорял кубанских казаков за то, что они не увековечили должным образом память Войскового Судьи, личности сильной, незаурядной, благодаря уму и талантам, которой, черноморцы получили Кубань Правобережную в вечное и потомственное владение. По его мнению, это можно было сделать, так как портреты А. Головатого существуют и их стоило лишь найти. Скульптор Опишнянский в статье - «Як роблять памятныки», помещенной в № 266 газеты «Рада» за 1911 год возмущался, что кубанцы не объявили конкурс, а заказали его частным образом скульптору Адамсону. Он доказывал, что «не только портрет, даже и портреты Головатого существуют» и что создание памятника, подобного Таманскому Запорожцу, «не может не возмущать людей профессиональных». Он отмечал, что «даже погода была использована неудачно». Но это, как писал О. Сластион, были словами «пост фактума», к возведённому на Таманском берегу памятнику (шедевру - авт.). Действительно, портреты Антона Головатого в то время можно было разыскать.
Известен факт, когда атаман Я. Кухаренко посылал своему другу Т.Г. Шевченко в Петербург 4 портрета судьи ЧКВ, с которых просил сделать литографию. Вскоре украинский поэт Тарас Шевченко был отправлен в ссылку, а портреты где-то затерялись в закутках Петербургской Академии художеств (так, к сожалению, нередко случалось в истории казачества). Они, возможно, и сейчас пылятся в самых отдаленных уголках петербургских музеев или в фондах той же Академии художеств. Надо полагать, что на этот раз нашим предкам в те предреволюционные годы сильно повезло оттого, что у них не оказалось под рукой завалявшегося доподлинного портрета Антона Головатого, и они склонились к тому, чтобы установить фигуру простого запорожца. Если бы в Тамани был поставлен памятник армейскому бригадиру А.А. Головатому, его постигла бы судьба, микешенскй Екатерины II в г. Краснодаре (памятник императрице на Атаманской, Крепостной площади был открыт 6 мая 1907 г. - скульптор Б.В. Эдуардс по проекту М.О. Микешина - прим. авт.). Как бы не наводили критику, и не возмущались скульпторы - профессионалы тех, уже бесконечно далеких дореволюционных лет, что заказ на создание памятника достался не им - нам, кубанцам, всё же крупно повезло. Прежде всего, потому, что нашли в лице А.И. Адамсона вдохновенного художника, ставшего отцом таманского шедевра. В довольно короткий срок он создал макет монумента, одобренный строительным комитетом и Правлением ККВ. Мраморные монолиты на пьедестал и отмостки вокруг него поставило первое Восточно-финляндское гранитное общество.
Нашёлся и подрядчик установивший монумент относительно быстро. Комитет по строительству памятника казаку-черноморцу договорился с одним из своих членов - таманцем о частичном сносе построек в его домовладении, дабы они не закрывали (не загораживали - так выражались тогда - авт.) вид на монумент со стороны моря и открывали панораму в центре станицы. С этой же целью пришлось по сходной цене купить целый дом у другого покладистого хозяина и убрать его совсем с центральной площади. Отведенная под памятник земля по постановлению станичного схода передавалась ККВ «в полное его распоряжение и на вечные времена, к месту этому ни мы, ни потомки наши касаться не должны». Звучит наивно. Но кто из тогдашних таманцев мог предположить, что через шесть лет в результате октябрьского переворота, частная собственность на землю будет отменена без всякого выкупа. Да и самому ККВ в его монархическом понимании придёт конец? Оно уйдёт за границу со всеми своими регалиями и реликвиями. Но пройдёт время и вернутся они на кубанскую землю и возродится войско казачье! Осенью 1911 г., когда бронзовая фигура казака была отлита, в Тамани закипели строительные работы по установке памятника. До этого в станице была отреставрирована обветшавшая казачья святыня - Покровская церковь, приведены в порядок все войсковые и общественные здания. Правление и всё Кубанское войско готовились к торжествам по открытии памятника, намеченному на 5 октября.
В 1896 г. черноморцы и линейцы отметили 200-летие ККВ, установив в граде Екатеринодаре (Краснодаре) памятную стелу, а через несколько лет, спохватившись, обратились к высшему начальству с настоятельной просьбой установить старшинство Кубанского казачества с 1516 г., то есть со времени возникновения Запорожской Сечи. В этом им было отказано по той причине, что запорожцы служили тогда Польше и земли их не входили в состав России, забыв, однако, что и Кубань в те времена принадлежала Турции. Грамотных, думающих черноморцев не могло не оскорбить явно выказанное желание отнять у них историческую память о славных предках, что вызвало взаимное недоверие и напряженность в отношениях. Желание самодержавия навязать казакам - черноморцам новую историю привело к прямо противоположному результату. Правление ККВ сделало запрос в Петербург, в котором изложило просьбу - передать Войску регалии запорожцев, хранящихся в музеях Москвы и Петербурга, подчеркивая своё наследство. Учитывая события 1905-1906 гг., царское самодержавие стремилось не осложнять отношений с казачеством. Два кубанских полка были переименованы в Запорожские, а одному - присвоено имя кошевого атамана Захария Чепеги. Смягчило свои позиции и Войско, решив, однако поддержать инициативу казаков станицы Таманской и увековечить память своих предков, установив памятник. По всем казачьим частям и станицам ККВ, как уже отмечалось, были собраны пожертвования на памятник запорожцам.
29 сентября 1911 г., когда работы по установке памятника близились к завершению, из стольного казачьего града в Тамань отбыли 2 парохода с офицерами, атаманами и выборными казаками от каждой станицы для участия в торжествах. Возглавил эту депутацию начальник штаба ККВ ген. А.И. Кияшко. Вместе с ним отправился и войсковой старшина Петр Павлович Орлов, бывший старший адъютант Войскового штаба, которому войсковым атаманом было поручено описать торжества. П. Орлов достойно справился с этим поручением и издал книгу с длинным названием «Описание торжеств в станице Таманской по поводу открытия 5 октября 1911 г. Памятника, сооруженного Кубанским казачьим войском первым Запорожцам, прибывшим 25 августа 1792 г. к берегам Тамани и высадившимся здесь». Вряд ли автор Орлов обладал особым литературным даром, но торжественность и возвышенность события, стремление передать его простыми словами, сделали книгу интересной и захватывающей. 30 сентября депутаты с небольшими приключениями прибыли в Тамань. До начала официального мероприятия оставалось 5 дней, а открывать собственно было нечего, так как на месте установки памятника всё ещё высилась груда гранитных блоков. 1 октября в торжественной обстановке в обновленной церкви отмечался храмовый праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Погода стояла прекрасная, но уже на следующий день она (по описанию П.П. Орлова), испортилась. В тот день в своей тетради он сделал запись, которую затем поместил в книгу: «Море глухо и злобно шумит и шлёт свои чёрные вспененные волны одну за другой, гулко ударяя ими о берег.
Продолжение следует в части 3 http://proza.ru/2021/02/13/1943