Папочка, а я беременна…
И застыла..., ожидая реакции с противоположной стороны стола. Рюмка с замороженной водкой остановилась над раскрытым ртом папочки, но один глоток всё же успел пролиться и обжечь глотку, вызвав кашель. Сквозь слёзы 42-летний папочка сумел промолвить.
В следующий раз, доченька, прошу тебя найти другое место и время для такой информации.
В следующий раз…- 16-летняя дочурка вытаращила глазки и громкий хохот потряс часть торжественного стола, собравшего солидную еврейскую публику по поводу смерти бабушки Хавы Самуиловны.
В зале было печально, по стенам плавно растекались еврейские мелодии убаюкивая и настраивая на эпохальные размышления.
Через полгода эта же солидная публика, значительно разбавленная молодым русским менталитетом вновь собралась по другому поводу - бракосочетания беременной дочурки и центрального нападающего хоккейной команды мастеров клуба Динамо Москва Владимира Абрамова.
Зал ресторана “Советская” и особенно пространство вокруг бассейна с фривольной русалкой и фонтанами сотрясалось от перевозбуждения десятков спортивного вида молодых людей в идеально скроенных дорогих черных костюмах и лакированных ботинках.
Гуляй братва, от рубля и выше - орал багровый джентльмен, видимо тренер - усё оплачено…
И братва обреченно гуляла. Русалка покорно поникла головой, от стыда закрыв лицо серебряным хвостом, но потом приоткрыла один глаз, заинтересовавшись результатами возникших по соседству соревнований. Багровый тренер с секундомером в руках бегал вокруг бассейна, фиксируя время полного круга прыжков “спортсменов” из бассейна в зал и обратно в воду с криками.
Вожак, не халтурь. Поднимай выше ноги, подлец!
Антип, сходи с дистанции. Совсем обоссался…
В углу в кресле тихо спал жених, пуская ядовитые слюни, вздрагивая и крепко обнимая за бёдра терпеливую официантку, помятующую о воплях багрового тренера - ...усё оплачено…
Через месяц родился крепкий мальчуган, Максим Абрамов, внук папочки и сын дочурки. Дальнейшее общение Максима с разнузданно веселым отцом на всю жизнь оставили в неординарном сознании мальчишки заметные специфические
особенности. То спокойное, разумное, рассудительное отношение к людям и событиям, то внезапные порывы несдержанности, доходящие до крайних пределов распутства и произвола. Ну а внешне - это был обаятельный мальчишка, затем красивый юноша, потом обворожительный мужчина.
Бурные порывы неуправляемости и отсутствие контроля со стороны родителей, занятых личными делами (разводами и скандалами), привели пацана в компанию отпетых юных бандитов и наркоманов. Спасая жизнь сына и свою судьбу, мама увезла Максима в Калифорнию, не сумев договориться с властями России об условиях свободного, сытного и строгого существования.
И то и другое и особенно третье Макс Абрамофф ( так отныне звучало его имя) в полной мере усвоил в Америке, где благодаря счастливому стечению душевных и материальных обстоятельств смог излечиться от наркозависимости, острых эмоциональных порывов, а главное окончить специализированный полицейский колледж -пансионат.
К тридцати годам стал образцовым офицером полиции. Проработав пять лет в полицейском управлении Рэпид Сити был назначен шерифом в маленький городок Эджмонт в юго -западном углу Южной Дакоты на стыке штатов Вайоминг и Небраска. То был центр индейских резерваций племён Лакота-Сиу.
Город раскинулся среди обширной заросшей дубовым лесом низменной равнины, образованной двумя сходящимися поймами рек Cheyenne и Battle. Между ними красовался, привлекая в город толпы туристов, высоченный скалистый и снежный массив Parker Peak ( до 4000м высотой), разбитый глубокими каньонами, переполненными бурными потоками хрустальных рек и ручьёв. Постоянно снежные вершины зимой делали очень опасным движение через перевал по единственной дороге в большой город Rapid City. Западный хайвэй сквозь леса и холмы пробивался в пустоши соседнего штата Wyoming. А на восток, аж до штата Nebraska, тянулось бездорожье среди болот и лесов.
То тут то там среди дубрав виднелись поселки из вигвамов и немыслимо ободранных бараков, где в беспросветной нищете ютились индейцы племени Лакота из некогда большого семейства Сиу. Более ста лет с момента жестокого истребления индейцев, среди жилищ посёлков продолжали неприкаянно бродить, по свидетельству шаманов и стариков, последствия той страшной бойни. Привидения Большого Сэма! Длинные и тощие, в черных балахонах. Они пугали прохожих, бегали за ними и призывали к суициду...
Чудненькое место!!!
Приехали, сэр! Это ваши владения. Прямо контора с бетонным спецподвалом, а за ним два дома для сотрудников, где и ваша квартира. Живём дружно и все
вместе - закончила Кэтрин и широкая улыбка заиграла на скуластом лице сержанта Мэнси.
Подтянутый, крупный мужчина с короткой стрижкой светло-русых волос легко выскочил из полицейского форда “Crown Victoria” и внимательно огляделся.
Да, пустынно и диковато! Ну что делать! Надо начинать всё сначала. Придётся! Чортов развод. Столько шума. Так подкосил карьеру. А ведь всё прекрасно и слаженно двигалось - мысли быстро проносились, а глаза профессионально осматривали единственную центральную улицу городка.
Пойдёмте перекусим, шеф. Вон там Кристи неплохо кормит. Особенно старается с завтраками для школьников. Конечно, ей оплачивает город.
Холодный ветер поднимал тучи больших красных листьев. На углах они собирались в кучи, а потом неистово носились по улицам, висели на проводах, заборах, окнах, расцвечивая городок в желто-красные осенние тона.
А за домом Кристи две школы - доносились слова сержанта - начальная и средняя. В городке всего 900 человек населения, а школы большие. Построены с учетом обучения местных лакота из ближних поселков. Их возят на автобусах. Местные белые, в основном немцы по происхождению, поначалу противились совместному обучению. Петиции писали, даже митинг устроили. Тогда мэр и ваш предшественник, бог ему судья - Кэтрин перекрестилась - устроил белых детей, из богатых, в школу Хот Спрингс. Тут рядом, в 18 милях. А остальные белые дети, их мало осталось, особенно в средней школе, как-то приноровились. Обособились в группки и редко общаются друг с другом, хотя откровенных драк не бывает. Если не считать футбольных матчей. Здесь парни из лакота задают тон. И знаете, шеф, сразу обстановка в городе разрядилась. Правда, пошаливают банды из Пайн Риджа, центра резервации индейцев. Воровство, угоны скота.
Да сами всё увидите.
Они подошли к дому Кристи. Крикливая реклама и дразнящие запахи призывали войти. Подъехал желтый автобус и лавина подростков моментально затопила небольшое пространство. Никакого внимания, почтения к униформе полицейских у молодежи не было. Кэтрин и Макс с трудом протиснулись в кафе и сели у окна.
В углу Макс заметил группу белых ребят и девчонок, жующих бутерброды и занятых своими проблемами. Через пару минут, словно по команде, они встали и тесной группой, молча, прошли сквозь строй подростков лакоста. Те спокойно образовали коридор, встав спинами к белым, но не задевая их словами. Макс всё это отметил.
Вот и увидел первый акт спектакля. Не так уж тут спокойно, Кэтрин. В их душах зреет злоба. Придёт время…
Кэтрин опустила голову.
Не дай Бог - подумал шериф про себя - во время моей службы...
А в зале кафе меж тем сразу возник невообразимый шум и гвалт. Мальчишки и девчонки метались по залу, хватали с подносов толстые бутерброды, наполняли кружки кофе и рассаживались тесными компаниями, толкаясь и зазывая приятелей к себе. Так длилось довольно долго и Макс решил было уйти, как вдруг всё внезапно смолкло. Ученики застыли, глядя на дверь.
В проёме открытой двери, в лучах теплого осеннего солнца, возникло очертание светящейся, точнее искрящейся, изящной статуи - женщины в черном длинном платье с красной бахромой от пояса вниз и по всему подолу. Горящие, радостно возбужденные глаза женщины приковывали внимание всех. Мальчишки встали, а девочки от радости завизжали, но тут же смолкли.
Женщина обвела глазами зал и уверенно направилась к полицейским.
Кажется в нашем городе появился, наконец-то, новый шериф. Давно ждём, сэр!
Она протянула руку и четко произнесла.
Мишель Шаунего, менеджер школы.
Невозможно описать, что возникло в душе Макса.
Господи! Какая женщина! Меднокожая венера. Надо молча, без слов, хватать и уносить в горы. И любоваться одному…
Мысли ураганом неслись в голове поднимающегося остолбеневшего шерифа.
А женщина, привычная к поклонению, горделиво , с достоинством ожидала признания и восхищения мужчины. И дождалась...
Автоматически наклонившись, порываясь поцеловать руку, Макс вовремя опомнился, выпрямился и всё же запнулся от волнения, произнося своё имя.
Лейтенант Мак...с Аб...Абрамофф. Выбран шерифом…- и уже освоившись уверенно добавил - шесть лет будем работать вместе, миссис Шаунего.
Hi, Кэтрин. Только не миссис, а мисс - и лукавым долгим взглядом зажгла пожар в душе Макса.
Будьте осторожны, шеф. Это жестокая штучка - заметила Кэтрин - может в глаза сказать такое неприятное, что сладко не покажется. И осмеять при всех...
А потом вдруг с восхищением добавила.
А уж как стреляет из полуавтоматической AR-15, как конём управляет. Чудо!
И при этом бесподобно управляется с длинным индейским луком. Fight women!
С этой минуты круто закрутилась жизнь молодого шерифа. Исчезла хандра, потеряло значение всё что было связано с бывшей женой, карьерой, мечтой о полицейской академии в Чикаго. Все исчезло и жизнь началась с белого листа. Каждое новое событие в городе приобретало яркий и подчас тревожный смысл.
Прошло три месяца. Во всю бушевала дакотская зима - мягкая, с обильными снегами в горах и сильнейшими ветрами в долинах. Опасный перевал на высоте
1200м. по дороге в Рэпид Сити то закрывали, то на короткое время открывали, пропуская скопившиеся колонны машин. Но вдруг выглядывало солнце и город утопал в обильных ручьях и прошлогодней листве.
Мишель, как-то сразу, строго и по деловому, стала ближайшим и доверительным советчиком лейтенанта, обрушив на шерифа всю массу городских и окружных событий.
Главное обрати внимание на положение моих соплеменников в городской тюрьме. Нет, пойми правильно. Я не оспариваю решение суда, но состояние питания, медицинского обслуживания, прогулок, обустройство спецбуфетика должно соответствовать закону, а не прихоти директора тюрьмы.
Она говорила горячо и убежденно. И таскала шерифа из камеры в камеру в присутствии надзирателя, заставляя оформлять протоколы.
А ещё проблема с бездомными - говорила Мишель в следующий раз. В Рэпид Сити тянут с предоставлением мест для моих детей. Их становится всё больше... Воздействуй через свои органы...Не молчи!
Прошу тебя, вместе с нашим безвольным мэром - говорила следующим днем Мишель - найдите деньги в бюджете и у богатых людей, обустройте парк на берегу реки…
У Аскук, что на Змеиной улице, пятеро малышей. Отец алкоголик, бьёт их, терзает, она жалуется в полицию, но те ничего не делают...Помоги, Макс!
Она тормошила шерифа ежедневно, требовала, заставляла, а он словно послушный теленок, радуясь постоянному присутствию мамки, которая дарила тепло, улыбался и метался по городу, исполняя поручения.
Порой лейтенант замечал пристальный взгляд Мишель и замирал в ожидании чего-то необычайного. Странно, всегда такой решительный, здесь он вел себя как кролик перед удавом. Покорно ждал развязки событий.
И дождался...
Видимо Мишель стало совсем не в мочь. Не ожидала странной нерешительности городского взрослого мужчины. Гордая и недоступная, как-то в поездке, остановившись у дороги, она вдруг прижалась к его плечу и тихо-тихо сказала.
Приходи сегодня вечером. Я сама построила индейскую баню в отдельном вигваме. И добавила совсем тихо, опустив голову - ...приходи, покажу ...
В приподнятом углу украшенного настенными красочными рисунками вигвама три больших раскаленных камня источали сухую жару. Раздевшись, дрожа как юноша при первом сексуальном возбуждении, Макс стоял в проходе между желтыми лавками, стараясь унять дрожь, не зная куда себя деть и что дальше предпринять. Сделал два шага и прислонился лбом к горячей стене. И вдруг
почувствовал её взгляд. Резко обернулся и невольно раскинул руки по стене, словно пригвожденный Христос в ожидании казни.
Перед ним стояла обнаженная Мишель. Столько было стыда, смущения и решительности во взгляде, а губы шептали… ты не гляди так на меня, мой русский...мой любимый...я так долго ждала … мои боги послали… только тебя…
Он привёл её в свою квартиру и подивился как буквально через месяц она превратилась в уютное гнездо, ожидающее птенцов. Они не боялись пересудов и сплетен, которые и без того уже месяц как сопровождали повсюду. Открыто любили друг друга и вскоре в городке стали поговаривать о необычайной свадьбе белого шерифа и индианки, правнучки печально знаменитого предводителя индейцев, расстрелянного при Вундед Ни в 1890 году.
Неподалеку от города…
Лишь маму шерифа оба ужасно боялись. Гордая Мишель не потерпела бы и намёка на расизм, а сынок пугался, зная по опыту совместной жизни в семье, пренебрежительного отношения мамы к людям другого цвета кожи. Он каждый вечер, смотрел на телефонную трубку и каждый раз откладывал казнь. Страхом заразил и Мишель. Пересилив странную боязнь, однажды поднял трубку.
И... услышал родной голос.
Надо же. Чудеса в решете. А я как раз набираю твой номер.
Голос звучал тревожно.
Что случилось, мамэлочка?
Объявился твой папашка. Долго молчал и я уже позабыла его. Он спешит к тебе. Знает твои координаты в Рэпид Сити, а там узнает и нынешние. Он знает, что ты в полиции. Голос пьяный и злой. Что-то очень хочет от тебя. Сыночек, умоляю никаких обещаний, никаких дел. К себе не приглашать. Потом не отмоешься.
Это был по Москве кровавый бандит. Я точно знаю.
Да ты успокойся. Нас никогда ничего не связывало.
Сообщение мамы странным образом придало силы Максу.
Мамэлочка - начал бодренько сынок. Как живется с новым мужем? Он уже привык к твоим чудесам?
Живется, как в раю. Честное слово. Никогда так не было хорошо, как с Ильёй. Буквально молюсь на него и стараюсь заткнуть свой рот, когда бывает плохое настроение… Через недельку летим в Буэнос Айрес на милонгу...Присоединяйся, если можешь. Что тебе там в медвежьем углу тухнуть.
Макс успокоился окончательно.
Хочу предложить вам другой маршрут и другую милонгу.
А что это за другой маршрут, Макс. Ты о чём?
Но тут храбрость шерифа вновь упала до плинтуса.
Мамэлочка... Я женюсь.
Ты рехнулся. Только что развелся. Тебе мало было скандалов… лишения надежд на академию… на карьеру, мало служебных разбирательств. Что такая срочность? Она что, уже беременна...Когда ты успел???
Да ты погоди, погоди. Выслушай. Ты же мудрая женщина. Мамэлочка, это очень чистое и искреннее чувство. Такое бывает один раз в жизни. Я уже далеко не юноша и легкомыслие давно пропало. Поверь мне.
Кто она и откуда - громко и возбужденно продолжала мама.
Последовало долгое молчание. Сынок собирался с силами…От волнения закашлялся и хрипло что то произнес.
Я ничего не поняла. Что ты мямлишь.
И вдруг четкий голос ударил мамэлочку прямо в сердце.
Она индеанка, мама. Дочь вождя местного племени, менеджер городской школы и невероятно умная и красивая женщина.
Последовало долгое молчание…Затем послышался спокойный женский голос.
Мой тридцатилетний сын полный идиот. Неисправимый. Гены папочки! Поступай как знаешь, но я не приеду на свадьбу.
Раздались гудки. У Мишель, стоящей рядом с Максом, перехватило дыхание.
Я это знала - женщина отвернулась и руки невольно сжались в кулачки…- советую и тебе трижды подумать.
Голос был глухим, ломался от волнения. Макс горячо убеждал подругу…
В России вообще не воспринимают никак цвет кожи или вероисповедание. Так воспитаны люди - уверял Макс. И мама такая же. Она просто очень беспокоится о карьере сына и внуков в Америке, где этот вопрос играет известную роль. Особенно в южных штатах.
Потом Макс успокоился. Пришла уверенность в любви подруги. Улыбка озарила лицо. Он гладил и целовал женщину, стоявшую каменным изваянием перед ним. И вдруг был сражен, впервые увидев… слёзы Мишель. Рухнул на колени и зарылся лицом в складки длинного платья. Она гладила его волосы, плечи. Доносились слова.
Я так тебя люблю, так люблю...Никому не отдам… Всякого убью...Уничтожу!
А позже, уже расслабившись в кровати, вдруг потребовала рассказать об отце … поподробнее. Её лицо стало тревожным.
Я знаю таких людей - только и промолвила Мишель - расскажу своим людям из Пайн Риджа, чтобы посматривали за тобой. Но и ты, шериф, теперь ничего от меня не утаивай.
Предчувствия не подвели внучку вождя и шамана, воспитанную природой великих американских прерий. Вскоре ей сообщили, что в городе появились поначалу один мужчина, а через день ещё двое. Они делали вид, что незнакомы,
но их быстро заметили в сосновом лесочке возле грунтовой дороге за городом. Они чего-то втроём жарко обсуждали. Неподалеку стояли две машины. Подобрались поближе, но язык незнакомцев был ни на что не похож. Поняли только имена двоих. Одного чернявого называли Яшкой, а к большому светловолосому относились с почтением и называли Владимиром.
Мишель - докладывал человек - этот большой поразительная копия нашего шерифа. Просто удивительно...Потом мы его видели в баре Кристи. Долго сидел возле лукавой барменши и всё выспрашивал. Народу было мало и Кристи от скуки, да ещё от обильных чаевых, пересказывала незнакомцу все городские сплетни. Не преминула рассказать, конечно, о тебе и твоей дружбе с белым шерифом. Ты понимаешь, как она это рассказывала… Большой смеясь и подсовывая новую десятку долларов, просил подробности и Кристи разошлась. Ты же её знаешь! Мишель, он ещё там. Можешь поглядеть.
Хорошо. Беги в бар, отвлеки Кристи и пригрози, чтобы прикусила язык. Иначе лишится дотации на школьные завтраки. Да и ещё. Пусть, когда войду в бар, делает вид, что мы не знакомы. Давай, Том. Потом все вместе исчезайте из города, будьте в районе Пайн Риджа. Ждите от меня сигнала.
Она говорила четко, словно полководец считывая готовый план действий...
Немного поколебавшись, Мишель осторожно подошла к бару, запахнулась с головой в длинный платок, посмотрела сквозь стекло витрины и вошла. Кристи скучающе стояла одна, вглядываясь в окна напротив.
Это я, Кристи.
Да я уж давно узнала. Меня не проведёшь. Твой приятель вон там, в углу, за колонной, угощает Барри почтальона. Богатенький он. Второй день у меня сидит.
Мишель подошла вплотную. Кристи нагнулась, всплеснула толстыми руками в дешевеньких браслетах и горячо зашептала.
Ты не думай. Ничего важного не растрепала. Уж я знаю! Плохой он человек, опасный. Мягко стелет, а потом как зыркнет глазом, словно пулей стрельнёт в сердце. Очень опасный. Таких давно не встречала в городе. Ты вон пройди за занавеску. Оттуда незаметно его увидишь.
Женское любопытство пересилило осторожность и Мишель, мягко, по кошачьи ступая, прошла за занавеску.
Что его тянет именно сюда? Ах да, конечно из-за меня. Он уже знает, что я подруга его сына и здесь часто бываю. Хочет поглядеть, а может и познакомиться. Завтра-послезавтра он обязательно придёт к нам. Надо к нему присмотреться. И ахнула, прикрыв рот чтобы не вскрикнуть, увидев ...своего шерифа. Невероятно совершенную копию, лишь постаревшую, обрюзгшую и седую. Вздрогнула, поймав взгляд мужчины - циничный, уверенный, пресыщенный вседозволенностью.
Наверное так смотрят убийцы - мелькнула мысль.
И второй и пятый пойманный взгляд пришельца на почтальона и других сидящих был одинаков. Мишель, крадучась, вышла. Зимний ветер вовсю завывал, яростно бросая в лицо охапки красных листьев. Мысли женщины гудели от перевозбуждения, руки дрожали.
Это враг, безжалостный враг. Как те белые убийцы при Вундед Ни...Они уничтожили племя и осквернили тело предка Татанке Йиотаке. Нет им прощения.
И Мишель приняла тяжелое решение. Без опасения за свою судьбу, без жалости к отцу любимого человека. Тихо, незаметно избавиться от пришельца до его посещения сына, не советуясь с любимым, никоим образом не вовлекая шерифа в это криминальное дело. То что оно криминальное не пугало изящную женщину. Нет, нет! Она не собиралась убивать. У индейцев местных лакоста была своя тайная тюрьма в карстовых пещерах возле посёлка Provo, в 22 милях от Edgemont, в лесных непроходимых дебрях Buffalo Gap. Они держали там особо провинившихся столько, сколько советовали верховному шаману великие духи безликой силы Ваканды, духи верхнего и нижнего Мира.
Но пришелец опередил Мишель. Следующим вечером в дверь дома позвонили. Она открыла и … смутилась. Букет алых тюльпанов в протянутой руке резко контрастировал с наглым, раздевающим взглядом мужчины, казалось готовым к насилию сразу на пороге дома. Смущение на мгновение обезоружило Мишель. Изумленно отшатнулась.
А вы Мишель - сказал мужчина и словно схватив быка за рога, уверенно, не ожидая приглашения, переступил порог.
А я отец Макса Абрамова.
Её смущение он воспринял как приглашение войти.
О! Какая вы красотка! Не ожидал - самоуверенно пробасил гость.
А где же мой сын?
Она стояла как вкопанная с приоткрытым от изумления ртом.
Ну же, невестушка. Что с тобой? Зови Максима. Я его с трудом нашел в ваших американских дебрях и жажду обнять после 20 лет потери единственного сына.
Мишель - раздался голос Макса со второго этажа - ты с кем там?
По лестнице медленно спускался Макс. Он сразу понял кто внизу, тоже ожидая последние дни приезда отца. Он спускался, лихорадочно, с каждым шагом обдумывая, как принять нежданного гостя.
Спокойно подошел. Отец, набычившись, выжидательно смотрел.
Здравствуй отец! Крайне редко видимся. Настолько, что позабыл твой голос.
Что делать сынок! Так случилось.
Он потянулся к сыну, чтобы обнять, но почувствовал сердцем неприязнь и лишь протянул руку.
Они крепко пожали руки и так долго стояли, изучая друг друга. Ни зов крови, ни романтика встречи отца и сына так и не смогли растворить густой и тяжелый осадок от расставания двадцатилетней давности.
Всё ещё держа руку в ладони отца, Макс заговорил.
Не поверишь, но вот услышал твой голос и память сразу всколыхнула воспоминания о том вечере в Москве, последнем вечере. Извини! Мне было десять лет и я помню, как со слезами отчаяния висел на твоих руках, которыми ты, душил маму, грязно ругаясь. Ты был жутко пьян...и отбрасывал меня в сторону как щенка, а я лез на тебя с кулаками, защищая маму… Что делать, память страшный не очищаемый документ…
И всё таки прими меня. Встреть достойно. Ты ведь не только сын, но и представитель власти. Давай поговорим. Может возникнут капельки доброты и немножко растворят твою память. Ведь были же и отличные времена, когда мы вместе ходили на “Динамо”, на тренировки и ты гордился мной.
Были отец, были. Пойдем за стол. Мишель наверное приготовила что-то очень вкусное. По запаху чую.
Крепко задумавшись, Мишель автоматически мыла посуду. Потом мокрой тряпкой зачем-то терла чистый кухонный шкаф и пристально смотрела в окно на огромное голое ветвистое дерево, усыпанное стаей ворон. Стало душно и она открыла вытяжку, общую для кухни и соседнего кабинета шерифа. И вдруг отчетливо услышала голоса и даже уловила интонации острым слухом жительницы прерий. Она уже понимала не мало русских слов и выражений. Больше доходило через чувственную настроенность что-то объясняющего Макса.
Голос отца.
Ты давно, сынок, не русский и наверное уже и не по крови. Ты полный американский мудак. Рассудочен, логичен, но не мудр. Враждебен здравому смыслу. У тебя нет интуиции и потому ты нищий неудачник.
Заскрипел паркет под ногами грузного гостя.
Ты даже не дурак. Эти часто бывают мудры и успешны, скептически оценивая свои способности...
Мишель ничего не поняла из слов отца, лишь то что они звучат издевательски. Но с гордостью оценила выдержку и спокойствие своего лейтенанта. Он молчал.
Голос отца.
Другой бы посчитал за честь. Ты пойми же, наконец. Не будет отец подкидывать подлянку родному сыну. Тебе предлагается безопасное дело. Особенно с учетом того, что у тебя есть Мишель, индианка, коренной житель страны. У них колоссальные налоговые льготы и слабый финансовый контроль со стороны
властей. Твоя задача проста как домашний тапок. Мишель, как я узнал, контролирует местный Совет вождей племени лакота-сиу. Она должна дать мне подробные реквизиты расчетного банковского счёта Совета. Туда потекут пожертвования благотворительных организаций. Возможно сотни миллионов долларов. Вожди не должны этому удивляться и это тоже войдёт в обязанности твоей краснокожей женщины. Деньги формально пойдут на строительство культурных и спортивных сооружений, обучение, благоустройство резерваций, строительство жилых домов. А дальше мы подошлём человечка, который научит Мишель от имени Совета быстро заключать договора со строительными организациями, чьи адреса он даст и переправлять им деньги на строительство объектов. Себе оставляя хороший процент. Я гарантирую процент и на твоём частном счету. Ты будешь жить богато.
Последовала большая пауза.
Голос отца.
Ну что ты всё молчишь…
Голос сына.
Нас приучили выслушивать до конца, отец. Ну что ж, спасибо за откровенность.
Я тоже буду до конца откровенен. Значит наступит время и к Мишель придут из IRS и FBI. Этим ты спасаешь меня и отправляешь Мишель в тюрьму.
Голос отца
Во первых это ещё не факт. Строительные организации разоряются и деньги по определенному пункту договора списываются. Да, конечно, небольшая вероятность такая есть. А во вторых - что тебе до Мишель. Главное не расписывайся. Поживи и вовремя уйди...Главное вовремя. Таких сотни.
Голос сына
Н-да. А говорил, что не будет подлянки. Ну да ладно. Послушай отец. Я чувствую, что тебе трудно будет понять то, что скажу. Но я скажу. Один раз. Один и навсегда. У меня есть моральные принципы. Твердые принципы, благодаря которым уважаю себя и законы этой страны. Я давал этому клятву. И ещё отец!
Я люблю эту женщину, как воздух... И это важнее клятвы. Так вот. Ты сейчас покинешь этот дом, а мне предстоит мучительная задача. Я должен буду изложить главному шерифу штата весь наш разговор. Буквально весь. Но ты отец! И меня будет мучить совесть. Всю жизнь…
Голос отца (жесткий, хриплый)
Крепко подумай, сынок. Это может угрожать твоей жизни. Я приду все же через пару деньков.
Услышала, как громко хлопнула дверь. Аж вздрогнула. Вышла с полотенцем. Возле дверей, у лестницы, стоял Макс, словно ожидая возвращения гостя.
В свете яркой лампы, он казался белым словно простыня.
Что случилось? Не таи, мой шериф. Расскажи. Мишель всё поймёт.
Чужой человек был у нас. Шакал. Пойдём в кабинет.
Достал бутылку старого портвейна, одну рюмку ( Мишель не любила алкоголь), наполнил и стал пить маленькими глотками, смакуя напиток. Она ждала, не торопя, понимая как тяжело любимому человеку.
Он начал рассказ с эпизода побоища при расставании в Москве, потом со слов мамы о деяниях отца в России за прошедшие годы и лишь потом рассказал досконально о нынешнем предложении. Правда, утаил издевательские высказывания и интонации относительно происхождения Мишель. Она молча слушала, словно Будда, восседая на диване с поджатыми под себя ногами. Не один мускул не дрогнул на медномраморном лице индианки. Затем решительно встала.
Ты знаешь Макс. Он тебе дал два дня на обдумывание. Время есть. Прошу тебя не торопись и пока не пиши рапорта в Рэпид Сити. Возможно за эти дни многое рассосётся.
Ты что-то надумала - тревожно спросил шериф, глубоко погрузившись в мысли.
Нет, нет. Просто не надо скоропалительно писать. Отдохни, а мне надо в школу. Ты же знаешь, что там по вечерам и ночью идёт ремонт. Надо контролировать.
Как-то ты странно спокойно отреагировала, Мишель. Это же прямая угроза моей жизни.
Он всё ещё пребывал в глубоком раздумьи. И снова в тишине упали слова...
Понимаешь, он даже не предлагал, Мишель, не просил, а уверенно говорил… как своему сотруднику. Порой с угрозой в голосе...
Моё спокойствие, любимый - следствие предсказания главного шамана. Он вчера выслушал меня, тоже долго молчал и долго молился. А потом успокоил. Сказал, что великие духи Ваканды не дадут нас в обиду… Ну я пошла.
И таким ясным жестким взглядом обожгла шерифа, что Макс понял. Предводительницей Лакоты-сиу решение принято и уже исполняется.
Только медленно выйдя из дома, Мишель пулей вскочила в машину и через десять минут уже была в своем школьном кабинете.
Аскук, где белый гость?
Сидит в баре у Питера со своими подельниками. Очень оживленно говорят.
Не выпускай из глаз. И немедленно звони, если что изменится. К тебе на связь подключаю Гудэхи и на второй машине Макки. Они скоро подъедут.
Через пять минут снова...
Гудэхи! Где Макки?
Уже на стоянке возле заправки.
На двух машинах быстро к бару Питера. Там вас ждет Аскук. Далее по плану. Кто-то перекрывает западный хайвэй, а другой северный, на перевале. Главное не дать улизнуть в соседний штат.
А если не удастся тихо пригласить, Мишель.
Большая пауза…
Ты меня слышала.
Да, да. Тогда громко. Но только в случае крайней необходимости. Только…
Тишина школьного кабинета успокоила и Мишель задремала. Её разбудил звонок.
Мишель. Он один вышел из бара и поехал к перевалу. За ним Гудэхи.
Теперь быть всем на чеку - напряженно сказала Мишель - держать со мной постоянную связь. Действуйте парни.
Через час она подъехала к дому. В кабинете Макса горел свет.
Жду тебя. Не спится без твоих губ.
Пойдём.
Нежно взяла его руку и потянула.
Как там у вас говорится. Утро вечера мудренее. Какие вы крепкие. С вами так спокойно!
Тревожно зазвенел специальный телефон шерифа.
Ну вот и отдохнули - буркнул Макс, беря трубку и включая громкую линию.
Шериф, это сержант Мэнси. В городе большое ЧП. Перед перевалом сошла крупная снежно-каменная лавина. В пропасть упали четыре машины.
Еду. Сейчас буду. Звони всем свободным и поставь в известность управление в Рэпид Сити. Мишель, на перевале лавина и большая авария. Кажется есть жертвы. Будь дома и жди моего звонка.
Она походила по комнате, не зная чем заняться. Её томили предчувствия. Раздался звонок.
Мишель. Это Гудэхи. Пришелец кажется погиб. Лавина перед перевалом. Сам видел как его серебристый Buick соскользнул в пропасть под напором снега и валунов.
Стой там. Дождись подтверждения.
И упала в кресло. Губы шевелились…
О великие духи Ваканды. Исполнилось… исполнилось.
Пришла весна. Поздняя. Первые терпкие, клейкие листочки-почечки заволокли Эджмонт пьяным ароматом полевых цветов и трав. Из степей долетала жара и люди словно проснулись от тоскливых зимних ветров. Кругом слышался крик, смех и веселое щебетание детей. На открытой веранде городского кафе сидели Мишель Шаунего и Макс Абрамофф. Женщине было тяжело и капельки пота
стекали со лба и висков. Огромный живот, поддерживаемый руками, лежал на коленях, невольно приковывая внимание прохожих и водителей легковых машин. Их все знали и из уважения, проходя мимо, что-то весёлое горланили или показывали торчащий большой палец. Некоторые кланялись.
Необыкновенный день, шериф. Счастье у меня в ладонях - тихо промолвила женщина. Как ты хочешь его назвать.
Антоном - с готовностью, словно ожидал вопроса, ответил Макс. С древнеримского это означает вступающий в бой.
Хорошо. Пошли телеграмму прадеду. Так и напиши.
Правнук Антон Абрамофф вступает в большую семью прадеда...