Рассказ
Николай Петрович Курдюков сидел за своим столом в районной администрации и бездумно смотрел в окно. Работа у него была. Но она настолько скучная, что за нее вовсе не хотелось браться. Николай Петрович успокаивал себя тем, что еще успеет. Вот только надо сосредоточиться. Только вот сосредоточиться за последние минут сорок у него почему-то не получалось. Но в душе надежда не пропадала: вот пройдет еще минут пять – и он включит свой компьютер.
За дверью кабинета послышались шаги. Дверь открылась и в кабинет вошла Люда Каверина. Она поздоровалась с Курдюковым и спросила, почему его соседа Евгения Максимовича нет за рабочим столом. Николай Петрович ответил, что Евгений Максимович уехал в школу села Ковыльное. Каверина присела за свободный стол:
– Тогда отдохну у вас минут пятнадцать-двадцать.
Николай Петрович этому заметно взбодрился:
– Буду только рад. У меня такая скучная писанина. Никак себя не заставлю к ней приступить.
Люда спросила:
– И часто такой тягомотиной приходится заниматься?
– Да почти каждый день. В нашей конторе бумаги только скучные.
Люда согласилась с таким малоутешительным выводом.
– И у нас в образовании то же самое. Написанием всяких справок просто замучили.
– Кто замучил?
– Да вы же и замучили. Впрочем, я несколько неверно выразилась. Не вы лично. А ваша контора, Запрашивает отчеты по каждому пустяку. Заниматься организацией учебы времени не остается. Только и делаем, что пишем, или собираем справки да отчеты.
Николай Петрович поскучнел. Тема настолько заезженная, что скулы сводит. И он попробовал заговорить с Людмилой о другом:
– Люда! А почему ты до сих пор не замужем?
– Никто не берет.
– Почему это не берет? Может, ты слишком привередлива?
– Думаю, лицом и фигурой не удалась.
Николай Петрович обругал сам себя. Опять не попал в нужную тему:
– Людочка! Тебе никто не говорил, что у тебя глаза очень красивые?
– Да говорили не раз. Только предложений создать семью при этом не наблюдалось.
И тут у Курдюкова блеснула шаловливая мысль:
– Ты вот каждую неделю ходишь к Евгению Максимовичу со скучными бумагами. И, как я постоянно слышу, обсуждаете свои скучные деловые темы. Другие вопросы не затрагиваете. А ведь он не женат. И, как я знаю совершенно достоверно, девушки у него нет. Он по женской части парень очень неуверенный. Если бы ты своими неотразимыми глазами на него посмотрела – он бы с большой радостью ответил взаимностью. Ну чем вы не пара?
– Да я бы на него так посмотрела с большим удовольствием. Только моего намерения тут мало. Надо, чтобы на мой взгляд последовал ответный. Только у меня на него никакой надежды нет. Да и не верю я, чтобы у такого видного парня не было девушки.
– Знаешь, девочка, у тебя есть случай публично указать мне на мое вранье. Давай проведем такой эксперимент?
– Да нет уж. Увольте меня от такого испытания. Вы солидный мужчина. Негоже мне вас уличать.
Она немного помолчала. Было похоже, что о чем-то задумалась. Потом встала со стула, достала из своей сумочки стопочку скрепленных скрепкой страниц и передала их Курдюкову:
– Вручите, пожалуйста, эти скучные листы Евгению Максимовичу, когда он приедет. Если у него возникнут вопросы, пусть позвонит. Я приду и дам разъяснения.
И Каверина ушла из кабинета. Николай Петрович глубоко вздохнул, включил свой компьютер и приступил к написанию такой не интересной для него бумаги.
На следующий день Курдюков передал Евгению Максимовичу Неверову пачку страниц, что вчера ему передала Каверина. И попутно рассказал о состоявшемся при этом разговоре. Неверов улыбнулся как-то неуверенно и сказал:
– Ну, это она так обо мне говорила, чтобы мне польстить. А так для такой девушки, как Людмила, я кавалер не подходящий. Я лет на семь старше ее. Для нее я почти дед.
И снова Николая Петровича словно черт под ребра стукнул:
– Что буду иметь, если вас сосватаю?
Евгений Максимович зарделся лицом:
– Ничего у тебя не получится. Но если бы так получилось, был бы благодарен всю свою жизнь.
Николай Петрович начинал эту затею шутливо. Но получалось как-то само собой, что все обретает серьезный оборот. На душе у него стало мутновато. «Не влип ли ты, старый хрен, в дурно пахнущую авантюру?» – начал задумываться он. Но тут же себя успокаивал: «А что тут плохого, если помочь хорошим людям обрести семейное счастье? Если, конечно, все пойдет гладко. Без всяких вывертов и неожиданностей». Он настроил себя на строгий контроль. Если что-то начнет у него вызывать сомнения, дело сразу прекратить. Нельзя ни в коем случае допустить, чтобы что-то стало смешным. А еще, не дай Бог, скандальным. Нет, надо очень строго следить за ситуацией.
Сомнения сомнениями, но Курдюков все больше втягивался в затеянную им авантюру. Недели через две Люда Каверина позвонила в их отдел. Когда закончился деловой разговор, Николай Петрович вдруг сменил тон на шаловливый, и произнес:
– А, знаешь, Людочка, мне что-то захотелось к тебе в гости.
Каверина, по всей вероятности, сильно растерялась:
– А по какому поводу?
– Да просто так. Без всякого повода. Ты зря испугалась. Мне уже сорок три года. Так что в женихи тебе никак не гожусь. Да и женат я. И весьма этим доволен. Я хочу к тебе в гости со своим товарищем и сослуживцем Неверовым.
Люда немного подумала. Потом согласилась:
– Да я не против. Давайте тогда завтра. Думаю, я успею приготовиться.
Николай Петрович радостным голосом поблагодарил:
– Большое спасибо, Людочка. Мы, как штык, будем у двери твоей квартиры в половине шестого.
Как только в кабинет зашел Неверов, Курдюков его оглоушил:
– Женя! Готовь Людмиле цветы и хороший подарок. Назавтра мы с тобой приглашены к ней на посиделки. Так что ты уж меня не подведи. Будь молодцом по всем статьям.
– Ты это серьезно?
– Серьезней, брат, не бывает. Если только опозоришься – я тебе после и руки не подам.
Квартира у Кавериной была в микрорайоне сахарного завода. Туда можно было добраться либо автобусом, либо на такси. Курдюков и Неверов решили эту проблему проще. В районной администрации работал Вася Митякин. Он жил рядом с сахарным заводом и ездил на работу на собственной машине. Вот к нему и обратились приглашенные в гости. Митякин довез их по адресу. Прямо к подъезду двухэтажного дома.
Люда встретила гостей накрытым закусками столом. В самом центре его стояла бутылка вина. Мужчины добавили к ней бутылку водки. Женя Неверов вручил Люде букет цветов и флакон французских духов. Потом наладил привезенную им аппаратуру, чтобы смотреть по телевизору видеофильмы и концерты. Когда экран засветился, запела свои песни Алла Пугачева. Видать, Женя при случае записал ее концерт.
Сначала разговор не клеился. Звучали отрывочные фразы, которые почему-то не становились темой для дальнейшего общения. Но когда выпили по рюмке, стеснительность начала постепенно таять. И разговор, наконец-то, наладился.
Руководить порядком за столом взялся Николай Петрович как старший по возрасту и более опытный по жизненному опыту. Женя поставил в своей аппаратуре танцевальную музыку, и они с Людмилой с удовольствием танцевали. Николай Петрович в это время осматривал Людино жилище. У нее была однокомнатная квартира. В ней не здорово развернешься. Но, на взгляд Курдюкова, все в ней обставлено с большим вкусом.
Вскоре Николай Петрович заметил, что молодежь прекрасно общается и без его помощи. Да и время было позднее. Он с удивлением посмотрел на часы. Они показывали начало десятого. Как быстро время пролетело. Ему пора уходить. Он встал из-за стола, достал из кармана пачку сигарет и пошел в коридор вроде бы покурить. Люда и Женя продолжали танцевать. Курдюков не стал закуривать в коридоре. Он надел свое пальто и вышел из квартиры. Николай Петрович хорошо знал, что в район сахарного завода вечером автобусы ходили очень редко. Надо до окраины города идти пешком. К своим сорока трем годам Курдюков так и не избавился от своей близорукости. А ему предстояло идти по темной дороге. Она от сахзавода до окраин города освещалась очень плохо.
Когда Николай Петрович вышел на главную трассу, убедился, что его подстерегает еще одно неудобство. На трассе наблюдалось интенсивное движение. Его то и дело слепили встречные машины. Дороги он не видел. Где кончается асфальт и начинается насыпь, он ориентировался по фарам. Но получалось это далеко не всегда удачно. Несколько раз он кубарем скатывался по откосу насыпи. До поры до времени это происходило благополучно. Но вдруг он полетел в бездну. Первую минуту не мог сориентироваться, куда он упал. Когда сердцебиение несколько убавило свою бешеную стремительность, и в голове несколько прояснилось. Николай Петрович вспомнил, что именно в этом месте сейчас должны прокладывать газопроводную трубу. Совсем недавно о газификации этого микрорайона с чувством законной гордости говорил глава районной администрации.
Как теперь Курдюков убедился на своем горьком опыте, этот план начал претворяться в жизнь. Выходит, ему надо проявлять в своем продвижении к автобусной остановке на краю города с особой осторожностью. Николай Петрович с большим трудом выбрался из траншеи. Она оказалась довольно глубокой. И к тому ж края траншеи были скользкие после дождя и прихватившего два дня назад морозца. Что поделаешь? Пришла настоящая осень. Курдюков пошел более нахально по асфальту. Но силы были не равны. Водители встречных автомашин сердито ему сигналили. При этом ни одна сволочь не догадалась притушить фары своих машин, чтобы пешеходу Курдюкову можно было благополучно продвигаться в такой адовой ситуации.
Были и особенно нахальные водители. Они проезжали с сердитым завыванием сигнала буквально на ладонь от тела пешехода. И снова случилось падение в бездну. Николай Петрович почувствовал боль на лбу и на правой щеке. Потрогал эти места рукой и понял, что на этих местах кожа снесена до крови. Проверил отвесные стены и понял, что из них торчат обломки корней. Судя по всему, на пути траншеи росло дерево, которое убрали. Но корни его в земле остались. Они-то и «разукрасили» лицо Николая Петровича ранами.
Ему уже не казалась благородной возложенная на себя миссия устройства взаимоотношений товарища по работе и молодой работницы образования. «Втянула меня нечистая сила в эту авантюру. Сидел бы сейчас дома, смотрел телевизор, а не падал бы то и дело в траншею» – думал он с обидой на собственную глупость. И когда в очередной раз он рухнул всем телом в песок дна траншеи, его злость переключилась на тех, чью жизнь он так заботливо устраивал. «По годам оба уже взрослые, а ведут себя, как маленькие дети. Все для них устраивай. Все о них заботься. Да подавай им на блюде. Сами палец о палец ударить не могут. Как теперь завтра идти на работу с разбитой физиономией?»
Наконец, Николай Петрович добрался до автобусной остановки. Она была пустынна, и он целых полчаса сидел на скамейке, пока не подошел почти совсем пустой автобус. В нем было всего шесть человек. Кондуктор долго и подозрительно разглядывала Курдюкова. Потом, молча, забрала его деньги за проезд, и, как показалось Николаю Петровичу, презрительно от него отвернулась. Пошла к водителю.
Дома жена встретила его не лучше. Она грубо спросила:
– Где тебя черти носили?
Потом вгляделась в обличье своего ненаглядного, и грубость ее обрела большую выразительность:
– Да ты, что подрался с кем-то? Ну, дожились, прости меня Господи. В молодости был примерным мужем и человеком. А к старости стал, словно участник петушиных боев.
– Да подожди ты, Катенька. Я сейчас тебя все-все расскажу.
Ему долго пришлось уговаривать свою Катеньку, пока она не набралась терпения и, наконец, выслушала своего мужа терпеливо и внимательно.
На следующее утро в здании районной администрации Николай Петрович стал объектом самого пристального внимания. Часто звучал вопрос, с кем подрался? Кто на тебя напал?
Без малого в девять в кабинет влетела вся сияющая Люда Каверина. Но ее счастливейшая физиономия вдруг вытянулась:
– Да что с вами произошло, Николай Петрович? Вас что избили местные хулиганы?
Курдюков наоборот держался бодро:
– Никто меня вчера и пальцем не тронул. Это я сам себя избил. Как ты знаешь, я страдаю близорукостью. А на дороге машин было много. Вот я и падал в траншею, что под газопровод вырыли. Я из нее всю дорогу не успевал вылезать. Вот и ободрался.
А драться я с раннего детства никого и пальцем не тронул. Надеюсь, что и жизнь свою доживу, ни с кем так и подравшись.
Потом Николай Петрович переключился к главному:
– А у вас, как я вижу, все просто прекрасно?
Люда подошла вплотную к Курдюкову и поцеловала его в левую щеку:
– Как я вам благодарна! Как благодарна! Вы и представить себе не можете, до какой степени я счастлива! И мы сразу все решили Примерно через месяц у нас – свадьба. Точную дату еще не определили. Но примерно через месяц мы будем жить вместе.
Лицо Люды покрылось густой краснотой:
– У меня и до Жени были кавалеры. Но они с Женей – ни в какое сравнение. Он такой нежный, ласковый и внимательный. В самых заманчивых снах и мечтах ничего подобного не могла себе нафантазировать.
Николай Петрович поздравил Люду с удачным выбором будущего мужа. Пожелал ей счастья. Сказал, что Неверов, по его твердому убеждению, очень порядочный по всем статьям человек. Он принесет ей настоящее счастье.
Когда девушка вышла, наконец, из кабинета, Николай Петрович улыбнулся и мысленно назвал себя сватом. Пора ему бросать свою скучную административную чиновничью профессию. Пора становиться сватом.
Примерно через месяц в центральном городском ресторане состоялась свадьба, На ней Николаю Петровичу было сказано много душевных слов. Благодаря этим похвалам всем стало известно активное участие Курдюкова в создании новой семьи. И теперь уже не сам Николай Петрович называл мысленно себя сватом. Его так, и, причем громогласно, называли все окружающие. Кликуха это к нему накрепко прилипла. Сначала он даже стал обижаться. Потом привык. Махнул рукой. Ну, сват, так сват. И рука у него по этой части оказалась легкой. Неверовы жили и живут в полной любви и согласии. А когда встречаются, не забывают вспоминать прошлую историю. И непременно благодарят Николая Петровича. Ведь он указал им дорогу к семейному счастью.