Да, паломничество. Возможно и не осознано, но каждый кто, поднялся в дни юбилея Поэта в Шики, совершал его.
Каждый прикоснулся, приобщился к тому, что подлинно сакрально, что освящено молитвами, улыбкой, слезами Кязима.
Крутые ступени от его кузницы.
Проходивший мимо улыбчивый подросток протянул руку для помощи.
Спускаемся.
-Тебе же наверх. Иди, дальше сама.
-Нет, я иду туда же, куда и вы. Здесь одна дорога- на чистейшем балкарском языке - мында жол бирди.
Наверное, просто констатировал - одна дорога в Шики- а сколько смыслов разбросал.
Когда спустились, побежал наверх.
Кязим, наверное, улыбнулся.
Все было трудно - стоять с больной ногой в кузнице, видит все, и видеть то, что никто кроме него не видит, не просто желать « я словом, как хлебом хотел бы кормить», а носить в себе, рождать эти слова и кормить им
тех, кто растерял смыслы, надежды - все трудно настолько, что не понять - как выдержал. А самое солнечное, радостное имя для меня - Кязим. И без ассоциации с блоковским о весёлом, легком имени Пушкина.
Вокруг склоны, разрушенные сакли и один домик возрождений, сохранённый - домик Кязима, вокруг камни, камни...
В 1910 году возвращаясь из хаджа Кязим сильно заболел
в дороге и, видимо, очень близко почувствовал дыхание смерти. И написал стихотворение «Завещание Кязима Локману хажи в Арабстане». Это один из его шедевров с энергетика последней исповеди, с бессильным ясновидением.
я И над всем – прощанием, виной, долгом – боль, она «горячим песком забивает глаза»: «на чужбине я буду похоронен». И пронзительная строчки:
Шыкъыда юч кюн дууа алдырырса
Ташларындан тансыгымы алырла.
В Шики три дня подержишь дууа –
И наглядишься за меня на его камни.
Камни – как человек, по которому истосковался, без которого везде мерз; камни – ни белые вершины, ни прекрасная и беспокойная — Безенгиевская стена, – камни...
И этих словах ментальность балкарца, вообще горца и кстати - естественный и сильный рисунок национального духа, характера в его поэзии - сила, единственность, что придаёт его поэзии особую ценность для мировой литературы.
«Место рая – только родная земля» – повторил он,
« я слит с родной землею
Я с каждым камнем слит - и это его любовь возвышают это место до сакрального.
Ещё.
Он здесь родился, здесь он сединой
Застигнут был как, путник снегопадом
Он эту землю- на землей иной
Благословил своим прощальным взглядом - это строчки Ибрагима Бабаева также объясняют сильные, сложные мои чувства. Но всегда сидит среди них здесь ясная, тихая, молчаливая радость.
Фотография снята у кузницы Кязима