Рассказывал как-то Господь ученикам своим такую притчу - не притчу, закон - не закон, а, в общем, наверное, закон. Закон любви: если собрался с попутчиком куда-то идти, то совершенно примирись с ним. Не вздумай ссориться! Иначе он пожалуется судье, судья посадит в темницу и будешь сидеть там, покуда не отдашь все до последнего медяка.
Почему непонятно - притча это или закон? Или вообще - что это за форма "повелительно-рекомендательного наклонения"? Ну, Бог - Слово, надо понимать формы словесности, чтобы внимать прочитанное, а не как "Война и мир" в комиксах.
Потому что смыслы переплетаются, как лоза в корзинке: Господь к деньгам относился "параллельно", потому что ни одна Его жизненная жила не была завязана с деньгами так туго, как у нас нынешних (ну, воду можно было пить из речки бесплатно. Спать под кустом, тоже бесплатно, и никто не привлечет за бродяжничество, кушать - колосья с чьего-то поля или вообще "наксерить еды" и не только окормить пять или семь тысяч, но и самим чтобы осталось много).
Сам Он путешествовал по городам и весям в целях проповеди и исцелений. Суд планировал только тот самый, Страшный. Поэтому вот именно это "повелительно-рекомендательное" про "совместное путешествие с братом, иначе" - читается как-то странно. С размытостью точки фокусировки мышления: какие тюрьмы? Какие медяки? Он про что-то другое говорит, не иначе...
Ну, наверное, если думать именно про путешествие, скажем, богоугодно-паломническое, то логично, что не стоит ссориться с попутчиками. Это малопродуктивно - ногу, скажем, натрешь, а пластырь попросить у того, с кем поссорился - как-то гадко. Или стыдно. И так и будешь идти с дыркой в ноге, истекая кровью, пока тот, с кем поссорился, не обратит внимания на кровавый след сам, не подумает: "Ну и идиот у меня попутчик!" или "Ой, вот бедолажка!" и не перебинтует ногу. А если нога распухнет - взвалит себе на закорки и потащит до конечного пункта. И каково же будет стыдно тому, кто с дыркой в ноге, если не успеет помириться с тем, кто перебинтует...
Но при чем тут "отдашь до последнего медяка"? И - судья? Какой судья? Какая тюрьма?
Ну, предположим, что бывают такие попутчики, которым важно, чтобы ты дышал ровно так: на два шага вдох, на два шага выдох, и никак иначе. Они, предположим, не в состоянии терпеть попутчика, который делает то же самое на один шаг или три, или вообще асинхроника. Их это, может, с шагу сбивает. А ты, предположим, не можешь на два шага дышать. А выяснить это ПЕРЕД походом как-то не сообразили. И что? Какая тюрьма и какие медяки?
Непонятно.
И так - почти всё Евангелие: истории в повелительно-рекомендательном склонении, которые не вписываются в бинарную логику. Что же дает троичная логика(то есть, с вынесенным за скобки логическим множителем)?
- Понятное дело, что речь идет о так называемом "жизненном путешествии" и о ближних наших.
- Понятное дело, что судья и тюрьма - это иносказание: не помиришься с ближними - будешь всю жизнь вынужден злобствовать на них, а на уксус даже мухи не летят, что уж говорить о Дэйле Карнеге?
- И одно только непонятно, но это как раз и есть "третий множитель": как примириться с "непримиримыми"? С теми, кто шагает на два, и это - самое правильное, что можно делать при шагании? А очень просто: заповедь-то эту дал Бог. От нас нужно делать все возможное для примирения. А если не получается на два шага дышать - нужно просить Господа помочь понять смысл этого "дышания", помочь научиться так дышать, а уж если размер легких не позволяет - ну, тогда Господь пусть "двушаговых" вразумляет. Их ведь эта заповедь тоже касается...
Теория относительности Энштейна - это не бред собачий, это лэптоп для обработки массивов духовности применительно современного менталитета.