Долгожданная перемена только началась и одноклассники в момент разбежались. Кому было необходимо в библиотеку, сдать одну книгу и взять другую к следующему уроку литературы. Кто-то спешил в буфет. В основном все мальчишки бежали в раздевалку, торопились взять куртки, чтобы скорее убежать к уличному туалету, дабы там по-братски разделить пару сигарет на толпу. У всех кипела своя внеурочная жизнь, а Поля на переменах одиноко сидела за партой и каждый раз ждала звонка. Через 5 минут ребята стали возвращаться в класс. Мальчишки обычно приходили не скоро, со звонком или после него.
- Вот такой фофан у него! Вот такооооой, на пол-лица, отвечаю! - шумно завалились в класс двое мальчишек. Один другому показывал на своём лице чей-то синяк и тыкал кулаком в глаз своего товарища, указывая куда угодил он пострадавшему...
- Я была у них в клубе! Туда на последнем автобусе уехали, обратно пешем ходили. В пятницу опять пойдём, давай с нами. - одноклассницу Веру все знали, как знатную тусовщицу. Пройти по ночи 7 километров от одной деревни до другой не составляло труда, особенно, когда её мама дежурила на ночной смене.
В общем, каждый из ребят были увлечены друг другом и своей болтовнёй. А Поля сидела и чувствовала себя не в своей тарелке. Ей часто казалось, что она находится не в том месте и не в то время, живёт будто за кого-то, но не за себя . Все эти никчёмный заботы одноклассников были ей чужды, мелки и непонятны. Нет, она не носила звание белой вороны. С ней все общались. Училась она средне, не отличалась высоким уровнем знаний от других, не была круглой отличницей, двойки тоже схватывала, но в основном учёба шла на твёрдую четвёрочку. Давала списывать и сама списывала. Не выделялась выигрышно внешне среди остальных и не ловила на себе завистливых взглядов.
Была совершенно обычной тринадцатилетней девочкой. Только вот подруг не имела много, дружила с одной. Поэтому, когда та переехала жить в город, Поля осталась сидеть за партой одна. Все одноклассницы уже давно разбились по парочкам и Поле не с кем было дружить, делиться секретами, гулять на переменах. В школе всё время она ждала звонка, чтобы поскорее закончился урок, а потом кончилась перемена...
Домой! Ей всегда хотелось домой. Там было спокойно, комфортно, там не задавали глупых вопросов и не отпускали неуместных шуточек. Только дома с родными она могла себя легко чувствовать. Только среди семьи она могла расслабиться и шутить шутки, которые все поймут. И ей было нормально так жить, спокойно.
- Ирка, а давай возьму тебя на слабо! - со звонком залетели в класс две одноклассницы и одна из них громко это спросила. - Если не сможешь, отдаёшь мне свой обед сегодня в столовой.
- Пф, ой ну напугала меня обедом! Давай уже говори своё слабо. - весело смеясь, ответила ей Ира.
- Слабо плюнуть в лицо!
- Кому?
- Да вот хотя бы Польке, она ближе сидит!
Ира незамедлительно развернулась и тут же исполнила задание. Поля от неожиданности вместе со стулом резко подалась назад. В классе, в который уже после звонка все пришли, раздался хохот, он взорвался, как бомба. Поля вскочила со стула и, вытирая рукавом незаслуженный плевок, побежала к двери, в которую уже входил учитель.
- А ты куда? Звонок для кого был? - удивлённо спросила Светлана Викторовна. - Живо на место.
Поля встала за парту. Красная от стыда и обиды, она совершенно ушла в себя, слёзы лились сами собой. Первые две минуты она даже не слышала учителя. И только толчок в спину её будто разбудил. Ира, которая сидела позади, толкнула ещё раз:
- Садись... - тихо и сочувственно она сказала Поле. Поля открыла глаза и заметила, что класс уже сидит.
- Что случилось? - уже спокойным участным тоном спросила Светлана Викторовна.
- Ничего... - вытирая слезы, которые, как на зло, ещё больше принялись литься из глаз, еле вымолвила Поля и села на стул.
- Поля, что произошло? Ребята? - обращаясь ко всему классу спросила учитель. Гробовая тишина повисла над классом. Каждый уткнулся в свою тетрадь и молчал. Кто знает, было ли им всё равно или, может, просто никто не желал сыскать гнева у обидчиков и позже оказаться на Полином месте. Поля этого тоже не знала.
- Можно выйти? - закрывая красное от стыда лицо ладошками, спросила она.
- Можно... - растерянно ответила Светлана Викторовна.
Поля выбежала за дверь и направилась к туалету. Половину урока она просидела под раковиной, заставляя себя не плакать. Потом немного успокоилась, умылась и решила вернуться. Не вернуться было бы просто невозможным, её уже и так мучила совесть из-за того, что она так долго отсутствовала.
Она зашла в класс и села на свое место. Учитель уже объясняла новую тему. Очень странным показалось Поле, что её учебник открыт на нужной странице. Кто-то это сделал пока она выходила. На тетради лежала конфета, а упавшая при побеге из класса ручка, была в пенале.
В течение учебного дня обидчики сторонились Поли, старались скорее покинуть класс после звонка.
Домой шли обычно всей толпой. Кто-то сворачивал на свою улицу, кто-то шагал по пути в магазин. Поля, Вера, Наташа плелись по ширине всей дороги, рядом с ними семенил мальчик с огромным фингалом фиолетового цвета. В этой же компании шла Ира и её подстрекательница, они молчали. Поля знала, что сейчас все разбредутся и им с Ирой предстоит путь вдвоём, так как они жили дальше всех, в самом конце деревни.
Так и случилось. Сперва Ира плелась за Полей позади. Потом даже опередила. И, поравнявшись с ней, дотронулась до Полиного плеча.
- Ты прости меня... - еле слышно вымолвила она.
- За что ты так! - душераздирающим криком взорвалась Поля и тоже начала плакать. Слёзы, которые предательски желали выкатиться из глаз, она как-то умудрялась сдерживать целых пять уроков подряд. Девочка старалась не моргать и они высыхали, а через десять минут всё повторялось по новой.
От громкого крика деревня будто проснулась. Собаки залаяли, куры и гуси испуганно метнулись прочь с дороги. Барашки, словно косяк рыбёшек, ровной кучкой "уплыли" к воротам хозяина, оставив сочную травку, еле продирающуюся сквозь тонкий слой оттаявшей после зимы почвы.
- Девочки, всю живность перепужали... - произнесла баба Дуся, сидевшая на чурочке возле своей калитки. - А ну, подите сюды, айда-айда. - подзывала она их.
Девочки подошли и увидели в её руках фотографию.
- Это кто вот на карточке-то? - показывала она на фигуру женщины в окружении детей.
- Кажись, тётя Маша, дочка ваша. - ответила Ира.
- Она вроде... - тихо произнесла Поля.
Бабушка прижала фото к груди и затряслась. Так обычно происходит перед тем, как начинаешь плакать. Она посмотрела на фото, вытерла слезу и достала из кармана письмо.
- Вот письмо мне пришло, а я не вижу что написано. А ну, прочти... - ткнула она в руку Иры письмо.
Ира принялась читать: "Здравствуй, мама. Вот решила тебе написать. Может стать наша обида прошла и спустя столько лет мы найдём общение. Знаю, что обе были не правы. Я в том, что говорила то, о чём думала, а стоило лучше подбирать слова. О твоей вине не напишу, ты и сама всё помнишь. Прошло столько лет и столько потеряно времени, ведь это самая большая потеря, мама. Я хочу приехать домой. Хочу, наверное, на Пасху. Ты будешь ждать? Если нет, то напиши, дай знать.
Твоя дочь Маша.
10.03.1975 г. "
Ира дочитала до конца и сложила письмо. Всё это время бабушка, сложив руки на груди, так же тряслась, будто принималась плакать.
- Вот и слёз нет уже. Высохли в моих глазах. И хочу, чтоб текли, но не могут...
Вся деревня знала о давней ссоре бабы Дуси и её дочери Марии. После смерти отца и мужа деда Васи, который написал завещание на дочь и передал ей право на пользование землёй, мать с дочерью разругались. Так сильно, что не разговаривали год, живя в одном дворе, только одна в доме, а другая в летней кухне. Когда Маша собралась переезжать в город, не выдержав обоюдного бойкота, то мать зарядила дочери пощёчину, плюнула той вслед и назвала неблагодарной. Так и разошлись дороги двух самых близких людей. Семь долгих лет дочь мучилась и терзала себя за свой язык. Баба Дуся корила себя за это же.
- Надо написать... - вытирая почти незаметные в морщинах слёзы, произнесла она.
- Зачем? Ведь написано же "напиши, если ждать не будешь". - сказала Поля. - Не будете..?
- Да буду, бууууууду - закатилась старушка и принялась обнимать и целовать девочек. - Только вот не вижу, совсем слепая, но я буууду ждать и напишу ещё. Напишу сегодня же! Пусть раньше приезжает.
Старушка подняла свою голову и растерянное, раскрасневшееся лицо осветило лучами весеннего солнца. Будто моложе стала она в эту минуту.
- Спасибо, спасибо! - гладила она их и вдруг взяла девочек за ладони и вложила друг другу их руки. - Ну, идите с Богом. И я пошла.
Бабушка скрылась за воротами своей покосившейся калитки. Девочки стояли, как вкопанные. Потом Ира сжала сильно Полину руку, а Поля ещё сильнее Ирину.
- Прости меня! - кинулась обнимать Ира Полю. - Прости! Прости! Прости! - целовала она ей всё лицо, голову и руки.
- И ты прости!
- А тебя за что?
- Да просто... - смеясь сквозь слёзы ответила Поля.
Улица давно опустела. Солнце садилось за горизонт. Яркие лучи тянулись длинными струнами и не желали прощаться с деревней. Они гладили гнёзда аистов, возвышавшихся почти на каждом столбе, макушки яблонь, крыши домов. Яркие лучи уже по-весеннему согревали и давали надежду на скорое приближение лета. Из одной калитки кто-то вышел, напротив отворилась другая калитка, из которой тоже кто-то вышел. Последний лучик спрятался за розовой линией горизонта. Старая калиточка открылась и два силуэта зашли во двор... Через полминуты трое - один постарше и два значительно младше, сидели за столом над чистым листом бумаги. Сегодня один из них попрощался с гордыней, второй - с превосходством над слабым, а третий ещё больше преумножил свою человечность. Все вместе сегодня они обрели друг друга.
"Здравствуй, Машенька. Приезжай, пожалуйста, поскорее. Я тебя очень жду..." - красиво выводила детская рука.
В доме вкусно пахло яблочным пирогом и парным молоком. Дом был каким-то другим, наконец-то он увидел гостей. В нём сегодня вновь стало теплее и дело совсем не в натопленной печке...